Мэттью Хансен - Убийцу скрывает тень
Ему бы, конечно, следовало половчее обходиться с прессой — зря он их против себя восстановил. Можно сказать, сам напросился на всеобщее посмешище… Когда СМИ принялись подкалывать Тайлера, он взял за правило отвечать выпадом на каждый выпад. Что было в принципе делом безнадежным. Рот никому не заткнул, а пишущих собак раздразнил. Следовало с самого начала все насмешки пропускать мимо глаз и ушей. И со временем они бы от него отцепились — сколько можно зубоскалить об одном и том же? Первым по нему прошелся журнал «Уикли уорлд ньюс». Он ответил им хлестко — в лучшем стиле Тайлера Гринвуда, проверенного мастера парой фраз любого поставить на место. Этот впечатляющий обмен колкостями привлек внимание других журналистов — ну и слетелись, как мухи на дерьмо… так и не удалось отогнать.
Хотя, если по совести, когда Тайлер еще только начал подниматься в гору, в глубине души он знал, что все закончится жуткой катастрофой. Вырос-то он в семье пятидесятников, что живут в дельте Миссисипи. И с раннего детства ему вбивали в голову: нет ничего хуже греха гордыни — кто вознесся, того Господь рано или поздно покарает, всякий великий успех означает грядущее великое падение. Евангельские слова «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие»[1] были любимой присказкой его отца. Хотя от истовой детской веры Тайлера мало что осталось, однако сидело в нем занозой убеждение, что Господь долго терпит, да больно бьет. И затылок заранее свербел в ожидании карающей десницы. После того как он в прямом и переносном смысле оторвался от своих корней, собственные блистательные успехи всегда вызывали у него двойственное чувство: радости, конечно, до небес, однако непременно мелькнет по краю сознания: а когда же расплата? Словно троянского коня в чужой компьютер, отец годы и годы назад исхитрился запустить в сыновний мозг ничем не истребимую фразу-вирус: «Чем выше вознесешься, тем ниже падешь!» И когда у Тайлера началась депрессия, а потом и нежная дружба с бутылкой, он почти с радостью сказал себе самому: «Ну, убедился, какая ты дрянь никчемная? Тебе ли было лезть в гору — вот и катись-ка теперь, по предсказанному, вниз, вниз и вниз!»
Глава четвертая
Тайлера успокоило только одно: что ту ужасную главу своей жизни он переживал в памяти в последний раз. Он включил фары, взялся за массивный руль и нажал на педаль сцепления. «Мерседес» почти бесшумно одолел сотню ярдов подъездной дороги, затем глухо треснул выхлопом и рванул во тьму.
Окно в спальне было приоткрыто, чтобы шел свежий воздух, и далекий лязг одной из дверей гаража разбудил Ронни. Чуть позже она услышала шум мотора — неповторимый низкий басок мужниного «мерседеса»-ветерана. Тайлеру всегда нравилось резко брать с места — чтоб лишний раз насладиться утробным взрыком своего любимца. На часах горели красные цифры: 3:19. Полусонная Ронни вяло констатировала: муж, как обычно, в депрессии и, судя по звуку, в четвертом часу ночи сорвался куда-то на том автомобиле, которым он пользуется раз в сто лет. Ну и шут с ним. Хотя с Тайлером надо бы серьезно поговорить… но это потом, а с утра у нее запланировано общение с их лондонским офисом — туда придет ведущий клиент фирмы. «Совсем в духе японцев-трудоголиков — и дернул же меня черт назначить телеконференцию на субботу!» С этой мыслью она и соскользнула обратно в сон.
«Мерседес» Тайлера катил по узкой Харш-роуд. Справа и слева стена деревьев — и только редкие почтовые ящики подсказывали, что где-то за густым лесом прячутся пяти-, а то и десятиакровые ранчо. Проезжая мимо участка Харрисонов, Тайлер слышал диковинные скорбные вопли эму. Одно время у окрестных фермеров пошла мода разводить этих экзотических птиц ради мяса. Из затеи ничего не вышло — свинина свое место не уступила, и сердобольные Харрисоны теперь скупали остатки эму, спасая их от истребления. Дело, конечно, хорошее. Вот только ночами, учуяв поблизости опоссума или енота, голосят эти птицы так противно — хоть уши затыкай!
Тайлер решительно, со смаком набирал скорость, до самого предела — и был весь на адреналине от того, что теперь можно не думать о безопасности. В пьяной голове крутился вопрос: а вот гонщики-профессионалы — что они испытывают на сумасшедших скоростях? Страх? Или они полностью вырубают страх? Сам он решил напоследок оторваться по полной, в кои-то веки не осторожничать. Вмажется в парапет моста, или в дорожный столб, или в еще что-нибудь упрямо неподвижное — ну и чудесно, тоже способ сдохнуть, и не худший!
Стрелка спидометра перевалила за сто миль, и теперь казалось, что автомобиль, мчащийся по узкому коридору между деревьев, перегоняет свет собственных фар. Тайлер откупорил бутылку виски и сделал добрый неспешный глоток прямо на вираже, управляя одной рукой и балдея от собственной невозмутимости. Потом достал из кармана пиджака нарочно прихваченный компакт-диск и сунул в плейер. Пошло инструментальное вступление — и Тайлер прихлопывал в такт по рулю. А слова песни были, что называется, прямо про него:
…Вы честите меня психом…
…По-вашему, я просто придуриваюсь…
…Только на этот раз все взаправду…
…Целую всех — не поминайте лихом…
…На этот раз ничто меня не остановит…
…Шагнул я невозвратно за черту последнюю…
Только на днях, слушая эту песню на пути с работы, Тайлер впервые по-настоящему вслушался в слова, которые поет Стили Дэн. И ошалел от восторга.
…Пить виски ночь напролет и умереть мужчиной — за рулем…
Да, картинка что надо, впечатляющий конец!
…Застрелиться — фигня. А впрочем, у меня и пушки-то нет.
И пилюли — фигня, бабий способ уйти из жизни.
Выхлопным газом? Скучища. Для маменькиных сынков.
— Для маменькиных сынков, — заплетающимся языком повторил Тайлер и одобрительно захихикал.
…Нет, парень, уходить надо стильно…
Верно! Ох как верно! Надираться добрым виски ночь напролет, пока не одуреешь до степени полной решимости расстаться с жизнью. И сыграть в ящик за баранкой стильной тачки. Чтоб все прониклись: Тайлер Гринвуд сумел и умереть красиво.
…Звонкими именами величают победителей…
Под слова и музыку Уолтера Беккера и Доналда Фейгена Тайлеру предстояло принять следующее решение: в каком именно месте умереть красиво.
…А почему бы не прославиться и мне — своей громкой неудачей?..
Да, так он и сделает — отъедет подальше от города и врежется во что-нибудь очень железобетонное!
…Спиной прижат к стене…
…Удача кажет кукиш…
Но во что конкретно врезаться? «Не ломай заранее голову — что-нибудь да подвернется. Как увидишь подходящее — сердце само подскажет». Он сделал еще глоток виски.
…Развязки круче не придумать…
Тайлер гадал, что это будет за ощущение — когда он пойдет тараном на препятствие. При этом он машинально проверил, верно ли сидит ремень безопасности, который он надел автоматически — невзирая на количество выпитого и твердое решение умереть еще до рассвета. Поймав себя на этом нелепо-бессмысленном жесте, он расхохотался и побаловал свою трусость еще одной порцией виски.
…Пить виски ночь напролет и умереть мужчиной — за рулем…
Кладя бутылку на пассажирское сиденье, Тайлер краем глаза увидел впереди на дороге коричневые силуэты и красные огоньки — отражение фар на звериной сетчатке. Он инстинктивно что было мочи ударил по тормозам. Не имея системы антиблокировки, «мерседес» тормозил по старинке, бестолково цепляясь покрышками за скользкий от утренней сырости асфальт. Даже будучи в плену у жажды саморазрушения, Тайлер не хотел прихватывать с собой на тот свет безвинную олениху и ее оленят. Чтобы вернуть контроль над машиной, он перешел на прерывистое торможение. Между тем оленья семья преспокойно стояла на дороге, словно пришла искупаться в свете фар. Бедняга Тайлер даже руль тянул на себя, словно это могло помочь вовремя остановить автомобиль. Визг шин заставил зверей пугливо напрячься, однако они и не подумали сдвинуться с места.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Автомобиль остановился до того впритык к оленям, что Тайлер различил в свете фар не только их черные поблескивающие носы, но и поразительно длинные ресницы. Олениха, будто очнувшись, совершенно невозмутимо двинулась прочь с дороги, перебирая длинными тощими ногами-ходулями. За ней потянулись двое оленят — на ходульках. Подгоняя их, Тайлер сердито посигналил.
«А, наконец-то сообразили, что надо убраться!
Проклятие! Зверье тупое!»
