Стивен Джонс - Запах страха. Коллекция ужаса
— Лучше надейтесь, что у нас не будет на это времени. Нам и без вас хватает розыгрышей на Хэллоуин.
В один миг силы покинули Коу, дыхание перехватило, что было устрашающе похоже на удушье, но ему с трудом удалось произнести:
— Вы думаете, я вас разыгрываю?
— Я это по-другому назвал бы. Советую вам прекратить. И хватит изображать такой голос.
— Я ничего не изображаю! Вы что, не слышите: я говорю совершенно серьезно! Из-за вас я расходую воздух, вы… Хорошо, дайте поговорить со старшим.
— Предупреждаю вас, сэр, мы можем отследить звонок.
— Отследите! Приезжайте, забирайте меня. — Голос Коу сорвался на крик, но прозвучал как-то плоско, безжизненно. Он разглагольствовал сам с собой.
Связь оборвалась, или это полицейский повесил трубку? Достаточно ли информации он успел дать, чтобы они нашли его? Может, стоит выключить телефон, чтобы не разряжать аккумулятор? Но вдруг при выключенном телефоне полицейские не смогут определить, где он находится? Мысль о том, что придется лежать в полной темноте без света, не зная, придет ли помощь, как будто придвинула стенки и крышку ближе к нему, заставляя задыхаться. Когда он чуть отвел согнутую руку, чтобы надавить на кнопку повтора вызова, загоревшийся зеленый словно опустил раздувшийся потолок еще ниже. А когда он быстро поднес телефон к уху, от этого потолок как будто еще больше приблизился.
Женщина-оператор ответила сразу.
— Полицию, — попросил он, едва она произнесла первое слово. — Переключите на полицию.
Узнала ли она его? По молчанию в трубке невозможно определить. Из нее донеслось такое обрывочное шипение, что он испугался, не прервалась ли связь, но потом другой женский голос произнес:
— Полиция Глостершира.
Какую-то долю секунды ему казалось, что это снова оператор. Однако наверняка женщина-полицейский окажется более отзывчивой, чем ее коллега.
— Это Алан Коу снова, — произнес Коу со всем спокойствием, на которое был способен. — Даю слово, это не шутка. Они похоронили меня, потому что подумали, будто я умер. Я уже звонил вам, но мне не сказали, чего ждать. Я могу надеяться на то, что ко мне кто-то выехал?
Сколько воздуха ушло на то, чтобы это произнести? Он задержал дыхание, как будто этим можно было компенсировать его растрату, хотя ему показалось, будто стенки и потолок вздулись, и услышал приглушенный голос женщины-полицейского:
— Это опять он. Теперь ясно, что ты имел в виду насчет его голоса.
— Что с ним не так? — процедил Коу сквозь стиснутые зубы. А потом попытался закричать, но крик его прозвучал как будто из-под одеяла: — Что не так с моим голосом?
— Он спрашивает, что не так с его голосом.
— Значит, вы меня и в первый раз услышали. — Возможно, не стоит с ней разговаривать как с ребенком, но он не мог уследить за тоном. — Что вы там говорите о моем голосе?
— Я не знаю, какой возраст вы хотите изобразить, но до такого возраста люди не доживают.
— Послушайте, вы мне годитесь в дочери, так что делайте то, о чем вас просят. — Она либо не услышала, либо не обратила внимания, и он добавил погромче: — Я настолько стар, что они решили, будто я умер.
— И похоронили.
— Это я и пытался сказать вашему коллеге.
— В могиле.
— На Мерси-хилл, ниже церкви. Посередине девятого ряда, налево от дороги.
Ему представились яма и его собственная рука, бросающая горсть земли в глубины, скрывающие гроб его жены. Неожиданно в голову пришла отчетливая мысль: ее гроб находится прямо под ним. Он, возможно, и хотел бы воссоединиться с ней (по крайней мере, с той, какой она была до того, как перестала его узнавать, превратившись чуть ли не в скелет с интеллектом ребенка), но не в подобных обстоятельствах. Он вспомнил, как землю бросали лопатами на ее гроб, и понял, что теперь вся эта земля находится над ним.
— И вы хотите, чтобы вас откопали? — спросила женщина-полицейский.
— А вы сами не можете этого сделать? — Поскольку сейчас было не самое подходящее время для критики их методов, он добавил: — Может, пришлете кого-нибудь?
— Долго вы еще будете нам голову морочить? Вы что, думаете, мы купимся на ваши шуточки?
— Да я не собирался шутить! Ради всего святого, поверьте, это правда! — Свободной рукой Коу схватился за стенку, как будто это могло каким-то образом передать его отчаянное положение, и ногти его скрипели так, будто он царапал школьную доску. — Почему вы не верите мне? — в отчаянии произнес он.
— Разве мы можем поверить в то, что телефон работает под землей?
— Да, потому что он работает.
— Не слышу.
Связь начала пропадать, и Коу уже был близок к тому, чтобы обвинить в этом свою собеседницу.
— Говорю же, он работает! — прокричал он.
— Очень смешно. — Куда-то в сторону она произнесла: — Теперь делает вид, что связь прерывается.
Что это? Свет мигнул, или ему показалось? На какое-то мгновение на него как будто обрушилась тьма… Всего лишь тьма, не земля, провалившаяся в его темницу. Или это сознание начинает давать сбои от нехватки воздуха?
— Она прерывается, — выдохнул в трубку он. — Скажите, что ко мне кто-то выехал!
— Ох, не понравится вам, если они выедут.
По крайней мере этот голос снова звучал ровно, и наверняка его самого тоже было хорошо слышно.
— Вы все еще думаете, что я шучу. Да чего ради в моем возрасте я стал бы такие шутки шутить, черт возьми? Я даже не знал, что сейчас Хэллоуин.
— Почему же вы говорите, что сейчас Хэллоуин, если только что сказали, будто не знаете этого?
— Потому что ваш коллега сообщил мне об этом. Я не знаю, сколько я здесь пролежал, — объяснил он, и свет начал слабеть, как будто показывая, как много кислорода было израсходовано.
— Достаточно долго. Придется нам наградить вас за настойчивость. Кстати, вы в какой-то картонке лежите? По звуку очень похоже. Ваш трюк почти сработал.
— Это не картонка, это гроб, Боже помоги! Вот послушайте! — закричал он и стал царапать ногтями крышку.
Возможно, скрип был более осязаем, чем слышен. Он поднес телефон к скребущим ткань пальцам, но, когда снова приложил его к уху, женщина-полицейский сказала:
— Думаю, я услышала достаточно.
— Вы все еще думаете, что я обманываю вас? — Ему бы следовало потребовать к телефону их начальника, и он уже собрался это сделать, но вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. — Если вы и правда так думаете, — выпалил он, — почему же вы со мной разговариваете?
И тут же понял. Как ни унизительно, когда тебя принимают за преступника, — пусть, главное, чтобы они определили, где он находится. Он будет говорить столько, сколько ей нужно. Он уже открыл рот, чтобы разразиться пространной тирадой, но в туже секунду услышал в трубке отдаленный голос:
— Без толку. Не могу его вычислить.
Но если Коу находился слишком глубоко под землей, как же он мог звонить? Женщина-полицейский довела его до грани срыва.
— Считайте, вам повезло, — сказала она ему. — И оставьте ваши шутки. Вы что, не понимаете, что пока вы занимаете линию, кто-то, кому действительно нужна наша помощь, не может нам дозвониться?
Ее нельзя отпускать. Его привела в ужас мысль о том, что, если они сейчас прервут разговор, то больше не ответят на его звонки. И все равно, что говорить, лишь бы полиция приехала за ним. Перебивая ее наставления, он закричал:
— Ты, тупая корова, не надо так со мной разговаривать!
— Я предупреждаю вас…
— Да просто выполни свою работу, за которую мы тебе платим. И это касается всех вас, ленивых идиотов. Вы только и делаете, что ищете повода не помогать людям. — Теперь уже он кричал не только для того, чтобы его услышали. — Жене моей вы не особенно помогли, а? Где вы были, когда она бродила по улицам, не понимая, где находится? А когда она гонялась за мной по всему дому, потому что забыла, кто я, и приняла меня за вора, вы мне помогли? Смешно! Да, черт бы вас побрал, это вы шутники, а не я! Она чуть не убила меня кухонным ножом. А теперь займитесь в кои-то веки своей работой, жалкие, ничтожные…
Даже не мигнув, телефон потух, и теперь прижатое к нему ухо не слышало ничего, кроме смерти. Он сжал телефон в пальцах, потряс его и стал не глядя тыкать в клавиши, ни одна из которых не издала ни звука, кроме тихого безжизненного клацанья пластика, и не облегчила наступившую невыразимую темноту. Наконец изнеможение, или отчаяние, или и то и другое вместе одолели Коу. Руки его упали, телефон выскользнул.
Возможно, сказывалась нехватка воздуха, но ему подумалось, что скоро он смирится со своим положением. Закрывая глаза, он приближал сон. В конце концов, лежать здесь довольно удобно. Ему представлялось, что он в кровати. Но только ли представлялось? А вдруг ему только приснилось пробуждение в гробу и все, что за этим последовало? Ему удалось каким-то образом затащить под себя одеяло, с чего и начался весь кошмар. Пока он убеждал себя, на руку ему заползло тяжелое жужжащее насекомое.
