Дэвид Хьюсон - Укус ящерицы
Перехватив взгляд Перони, Коста кивнул – они думали об одном и том же. За восемнадцать месяцев совместной работы напарники успели стать друзьями.
Джанни снова посмотрел на свои черные кроссовки, пожал плечами и рассмеялся:
– Приятное чувство, а?
Ответить Коста не успел – Перони повернулся и быстро зашагал к входу в вокзал. Порывистость и быстрота его движений часто заставали людей врасплох.
– Послушай, – сказал Коста, нагоняя приятеля, – мне, может быть, удастся раздобыть еще два билета на завтрашний спектакль. Думаю, Тереза была бы не против.
Перони с ужасом посмотрел на него. Длинный, по-современному обтекаемый поезд подтягивался к платформе.
– Билеты? На оперу?
Просканировав взглядом растекшееся по перрону людское море, Коста обнаружил цель: двух оживленно жестикулирующих женщин с пухлыми дорожными сумками. Издалека они напоминали парочку старшеклассниц, впервые вырвавшихся из дома и нетерпеливо спешащих навстречу приключениям. Господи, если бы он сегодня не работал! Не стоял бы здесь в дурацкой синей форме! И впереди не маячил бы целый день унылого пешего патрулирования, смысл которого сводился к помощи заблудившимся туристам и нетерпеливому ожиданию конца смены.
Какой-то пассажир с тупой физиономией и в костюме с блестками налетел на него и, процедив проклятие, устремился дальше. Венецианец в толпе еще хуже римлянина. Сейчас поток их низвергался с запруженных платформ. Следуя за прокладывающим путь Перони, Коста то и дело натыкался то на одних, то на других. Его напарник внимания на препятствия не обращал и скорости не сбавлял. К тому времени, когда Коста пробился наконец сквозь людскую массу, Джанни уже обхватил по-медвежьи Терезу и смачно чмокал ее в пухлые розовые щеки, игнорируя неубедительные протесты в форме похлопывания ладошкой по спине.
Наблюдая за ними и качая головой, Коста снова подумал – эта мысль в последнее время посещала его не раз, – что вопрос о том, кто в их с Джанни паре младший, а кто старший напарник, нельзя считать окончательно решенным.
Он так и смотрел на них, когда в поле зрения появилась Эмили – приятное пытливое лицо с изумленно-радостным выражением. Волосы у нее были длиннее, чем при последней встрече, и отливали золотом. Глаза сияли так ярко, что казалось, смотрели сквозь него. Сейчас Эмили совершенно не напоминала ту серьезную, здравомыслящую женщину, агента ФБР, с которой он познакомился… когда? В прошлой жизни?
Эмили улыбнулась: чудесные белые зубы, идеально розовые губы, лицо, навсегда выжженное в памяти, ставшее частью его самого. Одета она была просто – джинсы, незатейливая кремовая блузка, в вырезе свежий загар – и с сумкой на плече походила на студентку, впервые выбравшуюся надолго за границу.
– Вы не могли бы мне помочь, офицер? – негромко, почти застенчиво спросила она на непринужденном итальянском, в звонких переливах которого не прозвучало и намека на ее родной американский английский.
– А куда вы хотите попасть? – осведомился он, чувствуя себя немного скованно в непривычном синем костюме и завидуя самоуверенности Перони, который, похоже, уже забыл, что он полицейский и что его окружают толпы людей.
Эмили Дикон провела изящным указательным пальчиком вдоль пуговиц мундира.
– Вы же в форме – вы и скажите.
Оглянувшись, Коста увидел стоящую на платформе кабинку для автоматического фотографирования и, набравшись смелости – может, никто и не заметит? – взял Эмили за руку. В следующую секунду он уже задернул за ними штору. В кабинке было сумрачно, тесно и пахло сигаретами. В ее глазах вспыхнуло любопытство.
– Вы так осмотрительны, – прошептала она. прижимаясь к нему. – Думаю, такой случай требует документального подтверждения.
Под звон полетевших в щель монет Коста обнял ее за плечи. Едва они начали целоваться, как одна за другой защелкали вспышки.
– Ник!
Калейдоскоп огней внезапно оборвался. Коста перевел дыхание и вопросительно взглянул на Эмили. Лицо ее горело от смущения.
– В чем дело? – спросил он, думая о том, как бы сократить дежурство или вообще увильнуть от исполнения служебного долга.
– Мы не одни, – шепнула она, указывая взглядом ему за спину.
Коста обернулся.
В проеме, придерживая замызганную шторку, стоял Лео Фальконе. На тонких губах инспектора играла легкая насмешливая улыбка, появление которой там невозможно было и вообразить пару лет назад, когда он представал перед подчиненными в образе крутого, несгибаемого босса.
– Я почему-то думал, что вы в Вероне, – быстро сказал Коста, не забыв добавить почтительное «инспектор».
– А я почему-то думал, что вы ловите преступников, – в тон ему ответил Фальконе.
Коста вышел из будки. Перони уже был здесь, вместе с Терезой, и на лице его проступало озадаченное выражение наделенного природной подозрительностью человека. Неподалеку, на краю платформы, стоял, нетерпеливо покачиваясь взад-вперед в сияющих туфлях, комиссар Рандаццо. В дорогом сером костюме он выглядел стопроцентным бизнесменом. Компанию ему составляла весьма любопытного вида личность лет пятидесяти: незнакомец среднего роста и сложения, довольно подтянутый, очевидно, сильный, с гладко выбритым аристократическим лицом северного типа и красными – то ли от пребывания на солнце, то ли вследствие дурных привычек – щеками. Когда-то был хорош собой, подумал Коста, узнавая вымученную, искусственную красоту, которой отличаются кинозвезды, ту красоту, что лучше смотрится на расстоянии. Одет мужчина был в голубые слаксы и идеально отглаженную белую шелковую рубашку, дополненную ярко-красным шейным платком. Обозначившуюся лысину он пытайся скрывать под оставшимися жидкими светлыми прядями. Иностранец, сразу же решил Коста. Скорее всего англичанин. С деньгами и сомнительным прошлым.
– Что-то случилось? – спросил Коста, не обращаясь ни к кому в отдельности.
Ответил Рандаццо. и у Косты сразу же сложилось впечатление, что комиссар осторожничает и тщательно взвешивает каждое слово в расчете на одобрение незнакомца.
– Ничего. – Сухой, суровый тон выдавал в нем определенный тип венецианца. – Выбрали вас. Всех троих. Поздравляю.
– Выбрали? Для чего? – осведомился Перони.
– Для выполнения очень ответственного задания, – вмешался незнакомец, в беглом итальянском которого все же отчетливо проступал английский акцент. – Я думаю, – он повернулся к Рандаццо, – форма?… – Длинный указательный палец нацелился сначала на Косту, потом на Перони. – Ее лучше снять, Джанфранко.
Комиссар послушно кивнул.
Коста повернулся к Эмили. Собрав фотографии, она незаметно, словно стыдясь чего-то, убирала их в сумочку.
– Меня зовут Хьюго Мэсситер, – объявил англичанин и, вытянув длинную бледную руку, поздоровался с каждым из троих мужчин, после чего, добавив в улыбку чуточку тепла, пожал предложенную Эмили ладошку. – Позвольте вас подвезти?
Глава 2
Это был плавучий лимузин, компактный, легкий водный «феррари», пересекавший лагуну по прямой с дерзким пренебрежением к каким-либо правилам. Палуба из полированного ореха сверкала под солнцем, у открытого штурвала стоял рулевой в белой форме. Пятеро мужчин расположились в кабине на роскошных, обтянутых коричневой кожей сиденьях. Рандаццо и Мэсситер сидели рядом, оба курили. Трое устроившихся напротив римлян настороженно молчали, причем Перони не скрывал недовольства.
– Извините, если мы чему-то помешали, – начал Мэсситер, когда катер отвалил от берега и взял курс на доки и Мурано.
Путь от вокзала до пристани у остановки Джардини занял чуть больше пятнадцати минут. Затем Коста и Перони развели женщин по служебным квартирам на узкой, застроенной ярко окрашенными домиками улочке. Повсюду висело выстиранное белье, краска на стенах, преимущественно разных оттенков голубого и охряного, облупилась. Отпущенного полицейским времени едва хватило на то, чтобы переодеться и объяснить гостьям, что к чему. Рандаццо стоял под окнами, ежеминутно поглядывая на часы и всем своим видом показывая, что нужно спешить.
– У нас отпуск, – недовольно проворчал Перони. – Две недели. Приказ уже подписан. С сегодняшнего вечера…
– Но сейчас-то вы на службе, если не ошибаюсь? – оборвал его комиссар.
Тот факт, что за одно утро Рандаццо произнес больше слов, чем за все предыдущие девять месяцев, наводил на размышления, однако, бросив реплику, комиссар умолк, а догадаться по угрюмому выражению его кислой физиономии, почему инспектора потребовалось вызвать из Вероны, а двух полицейских снять с уличного патрулирования, не представлялось возможным. Ясно было только одно: все делалось ради загадочного иностранца, отреагировавшего на поведение комиссара неодобрительной миной.
– Не надо так разговаривать, если мы хотим привлечь ребят на нашу сторону, – примирительно заметил Мэсситер и повернулся к римлянам. – Послушайте, мне очень жаль, что так получилось. Поверьте, будь у нас альтернативный вариант, мы бы выбрали его. Поскольку я в долгу перед каждым из вас, предлагаю небольшую компенсацию. Нам всем нужно получше узнать друг друга. Завтра вечером я устраиваю прием в помещении моей будущей галереи. Так сказать, для заведения знакомств. Надо же чем-то заинтересовать потенциальных инвесторов. Короче, вы меня понимаете. В помещении, правда, все еще идут реставрационные работы, но в Венеции ведь все постоянно реставрируется, не так ли? Надеюсь, вы придете, все трое, и приведете ваших очаровательных подруг.
