Джесси Келлерман - Беда
— Мне ты никогда не делала утку по-пекински.
— Не чувствовала потребности произвести на тебя впечатление. К тому же ты бы ее и не оценил. Помнишь, как ты два года подряд питался исключительно макаронами с сыром? Мы уж испугались, как бы ты цингой не заболел. Стали пичкать тебя витаминами, чтобы ты не превратился в моряка шестнадцатого столетия.
Послышался удар ножом, скорее всего, угадал Джона, по большой разделочной доске из бамбука.
— Как хорошо, что ты позвонил. Деньги нужны?
— Можно подумать, я звоню вам только денег попросить.
— Разумеется, нет. Но они тебе нужны?
— Послушай, мама…
— Ох! — Кажется, она отложила нож. — Что-то серьезное?
— Пожалуй, да.
На заднем плане голос матери поручил Мадонне «порезать вот это», трубка прошуршала, пристраиваясь к костлявому плечу матери, — миссис Стэм обтирала руки кухонным полотенцем. Джона словно видел ее собственными глазами. Но он не был готов перенестись в родной дом.
— Я вся внимание.
— Ты где — в гостиной?
— В столовой для завтрака. А что?
— Хотел представить себе, где ты. — Он передохнул. — Мама, я тебя люблю.
— И я тебя люблю, — всполошилась она. — Что случилось, Джона?
Рассказать ей оказалось намного труднее, чем Лансу. На полпути Джону пробила дрожь. Мать молчала, паузы в его рассказе заполнялись ее затяжными, отчетливыми вздохами.
— Со мной все в порядке, — повторял он. — Ты слышишь? Все в порядке. Ни царапинки. Мама, скажи, что ты меня слышишь!
— Да-да, я все поняла. — Она сглотнула. — Что сказали в полиции?
— Это был несчастный случай.
— Они в этом разобрались?
— Да.
— Что они сказали про тебя?
— Ничего не сказали.
— Ты отцу уже звонил?
— Тебе первой рассказываю. Первой после Ланса.
— Надо позвонить отцу. Включу конференц-связь. Погоди.
Он попытался спорить, но мать уже отняла трубку от уха.
— Мама! — Он слушал, как в трубке прощелкивается набор номера, и в бессилии колотил рукой по кровати.
— Уверена, он что-нибудь придумает, — заговорила мать, перекрывая начавшиеся гудки. — А я, честно сказать, не знаю, что делать.
— Я собирался позвонить ему после разговора с тобой.
— Зато теперь мы все обсудим вместе.
— Приемная.
— Привет, Лори, это Пола. Срочное дело.
Пока они ждали, Джона спросил:
— Ты сердишься на меня?
— С какой стати сердиться на тебя?
— Сердишься, — повторил он. — От этого мне только хуже. Честно. И без того ведь погано.
— Алло?
— Стив, это я.
— Лори сказала, это срочно. Я как раз собирался поесть. Что случилось?
— Ты ешь? Почему ты ешь сейчас?
— Не было свободной минуты. Весь день на ногах.
— Три часа дня. Если ты сейчас поешь, не успеешь проголодаться к ужину. А я-то готовлю! — В голосе Полы пробивались истерические ноты.
Господи, мама, только этого не хватало.
— Хорошо, — сказал отец. — Раз так, не буду сейчас есть. Вот я кладу сэндвич на тарелку. Слышишь: положил. Так лучше?
— Прошу прощения, — вмешался Джона.
— Джона?
— Джона попал в беду.
— Нет! Мама!
— Что такое?
— Стойте, стойте, стойте! Замолчите оба. Мама, я сам объясню, что произошло, мне в этом твоя помощь не нужна, ты просто перестань перебивать.
— Кто-нибудь введет меня, наконец, в курс дела?
При этом пересказе — четвертом по счету — Джона был настолько озабочен задачей уберечь родителей от паники, что страшные подробности уже не тревожили его самого.
— Ты разговаривал с помощницей прокурора без адвоката?
Начинается.
— Надо было первым делом позвонить тебе. Но я так устал, ничего не мог сообразить, и мне хотелось все рассказать как есть, чтобы не заподозрили, будто я что-то натворил.
— Ты все сделал правильно, — вступилась мать.
— Знаю, потому-то и…
— Тебя могли убить. Джона! Тебя могли убить!
— Не убили же.
— Меня беспокоит другое, — ровным голосом кабинетного человека заговорил отец. — Ты мог, не отдавая себе в этом отчета, сказать лишнее, что будет использовано обвинением.
— Его не в чем обвинять.
— Верно, Пола, но я прикидываю, как это повернет прокурор.
— Мне показалось, эта Ваккаро не думает, будто я в чем-то виноват.
— Такая у нее работа, Джона, — пояснил отец. — Разговорить тебя.
— Они сказали, что будет дальше? — не выдержала мать.
— Ваккаро сказала, будет на связи, если что.
— Не нравится мне это, — сказал отец.
— Они сумеют доказать, что это был несчастный случай, — сказала мать. — По положению тела или я не знаю, как еще. Всегда же доказывают.
— Без свидетелей трудно, — указал ей отец.
— Девушка! — спохватился Джона. — Девушка все видела.
— Ее показания — чистое золото. Правильно. Мы с ней свяжемся.
— Мы?
— Завтра ты пойдешь… нет, лучше я позвоню ему прямо сейчас… погоди.
— Кому ты звонишь?
— Чипу Белзеру. Старый друг.
— Один из лучших уголовных адвокатов Нью-Йорка, — пояснила мать.
— Зачем мне уголовный адвокат?
— Еще понадобится. Лори… — Отец положил трубку.
— Не затем я вам позвонил, — горестно попрекнул Джона. — Мне другое нужно.
— Прежде всего нужно тебя обезопасить.
Он попытался спорить, но быстро сдался. Родители всегда защищают детей. Всегда за них волнуются. Просто волнуются не о том, что терзает его. Сердце стучит в такт чудовищному клипу.
Все сначала.
ХВАТИТ.
Все сначала.
хватитхватитхватитхватитхватит
— Джона? Ты слушаешь?
— А? Да.
— Я спросила, знаешь ли ты свое расписание.
— На когда?
— На День благодарения.
В глазах миссис Стэм День благодарения затмевал Рождество, дни рождения и годовщины. Она готовилась к нему с лета, ориентировалась на эту Полярную звезду, лавируя между удачами и провалами каждого года.
— Ты обещал дать знать, когда будет готов график дежурств.
— О’кей.
— Еще не готов?
— Август на дворе.
Мать пропустила его ремарку мимо ушей.
— Кейт и Эрих приедут с няней.
— Они и в прошлом году приезжали с ней.
— Мне трудно привыкать к новым людям.
— С Гретхен ты быстро сошлась.
— Гретхен не человек, Гретхен ангел.
По крайней мере, чувство юмора к матери вернулось, причем без сарказма. Джона решил воспользоваться моментом. Посулил матери сбегать прижить ребенка, если она рада будет еще одному внуку.
— Я думала, ты давно уже это проделал, — откликнулась она. — Была уверена, что у меня имеется целая поросль незаконного потомства где-нибудь… в Канаде, например.
— Отлично, — подключился отец. — Я поговорил с Чипом. Он готов тебя принять, но лишнего времени у него нет, ступай прямо сейчас.
— Как это — прямо сейчас?
— Он принимает на Сорок седьмой — Восточной пятьдесят пятой — между Парком и Лексингтоном. Фирма «Белзер и Макиннис».
— Сейчас я не могу.
— Иди, — велела мать.
— Я сказал ему, что ты доберешься через полчаса. Возьми такси.
— Да, Джона? И позвони сразу, как узнаешь расписание.
— Хорошо! — Он нажал кнопку отбоя, уронил трубку на кровать и принялся лихорадочно шарить в поисках запасной пары обуви.
4
При двух гарвардских диссертациях и множестве высоконаучных публикаций Чип Белзер говорил на устаревшем уличном жаргоне, словно так и вышел, отбивая чечетку, из «Вестсайдской истории». Такого лучше иметь в союзниках.
По мнению Белзера, вероятность официального обвинения была весьма низкой. В доказательство он зачитал статью о человекоубийстве:
— «С намерением причинить смерть другому человеку…» и бла-бла-бла. За исключением — слушай внимательно — случая, когда у тебя имелись «достаточные основания полагать, что другая сторона имела намерение совершить поступки, могущие привести к смерти или серьезному ущербу здоровью». — Он поставил том на место. — Ношение оружия относится к числу таких оснований. Верь мне, парень: никто не станет возиться с тобой. Но для пущей надежности помалкивай.
— Вы как считаете, я неправильно поступил? — спросил Джона.
— Неправильно? — Белзер выплюнул неуместное слово. — С моральной точки зрения? Нет, я так не считаю. А ты?
— Нет. Точнее, сам не разберусь.
— А я разберусь. — Белзер улыбнулся. — Слушай сюда: девица попала в беду.
— Да.
— Тот парень угрожал тебе ножом.
— Так мне показалось.
— Показалось или так и было?
— Мы дрались. В темноте. — Джона примолк. — Нож-то был у него.
— Именно. Ты увидел нож, почувствовал угрозу. Ты же не имел намерения убить его. — Белзер приподнял бровь, намекая.
