Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись
— Остановился? Что-нибудь тебе сказал?
— Нет.
— Ты запомнила номер?
— Нет. В первый раз не обратила на нее внимания. А во второй слишком испугалась.
— Син, скорее всего это кто-то живущий в нашем районе. Людям приходится сбрасывать скорость. Там же впереди школьная зона. Помнишь тот день, когда копы устроили ловушку для любителей слишком быстрой езды? Старались заставить водителей днем снижать скорость в этом месте.
Синтия отвернулась и сложила руки на груди.
— Ты же не бываешь там каждый день, как я. Ты не знаешь.
— Зато я знаю, что ты оказываешь Грейс плохую услугу, не давая ей научиться самой о себе позаботиться.
— По-твоему, если какой-нибудь тип затащит ее в машину, она сумеет от него защититься?
— Как вышло, что от коричневой машины мы перешли к типу, который пытается затащить ее в машину?
— Ты никогда не относился к таким вещам так же серьезно, как я. — Она немного помолчала. — И думаю, для тебя это вполне естественно.
Я надул щеки, с шумом выдохнул воздух и сказал:
— Ладно, сейчас мы этот вопрос не решим. Мне пора двигать.
— Конечно, — согласилась Синтия, все еще не глядя на меня. — Думаю, я все же им позвоню.
Я поколебался.
— Кому позвонишь?
— На телевидение.
— Син, сколько прошло с того дня, как показали это шоу? Три недели? Если бы кому-то было что сказать, он бы это уже сделал. И с тобой бы обязательно связались. Им же захочется сделать продолжение.
— Я все равно позвоню. Я уже несколько дней их не тревожила, так что, возможно, они не слишком разозлятся на этот раз. Может, им кто-то звонил, но они решили, что это не важно, мол, это какой-нибудь придурок, но ведь могли и ошибиться. Хорошо еще какой-то сотрудник вспомнил, что со мной случилось, и решил заглянуть в прошлое.
Я мягко повернул ее и приподнял подбородок так, чтобы она смотрела мне в глаза.
— Ладно, делай все, что захочешь. Я ведь тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Знаю, со мной нелегко жить из-за этого прошлого. И Грейс тоже достается. Я постоянно нервничаю, а на ней это отражается. Но в последнее время из-за этого шоу все снова стало таким реальным.
— Понимаю, — кивнул я. — Только хочу, чтобы ты жила для настоящего тоже. Не зацикливалась на прошлом.
Я почувствовал, как она пожала плечами.
— Зацикливалась? — повторила Синтия. — Ты считаешь, что я именно это делаю?
Я выбрал плохое слово. Хотя учитель английского должен справляться с такими задачами.
— Не относись ко мне снисходительно, — попросила Синтия. — Ты думаешь, будто знаешь, но это не так. Ты никогда не сумеешь понять.
Мне нечего было возразить, потому что она была права. Я наклонился, поцеловал ее волосы и пошел на работу.
ГЛАВА 3
Ей хотелось сказать что-то утешительное, последовало быть твердой.
— Я понимаю, что тебе может не понравиться эта идея, честно, понимаю. Все это действительно немного смущает, но мне уже приходилось решать такие вопросы и говорю тебе: я хорошо подумала — это единственный выход. В семье всегда так. Ты должен делать то, что должен, даже если это трудно, даже если это больно. Разумеется, то, как мы обязаны с ними поступить, сделать очень непросто, но нужно видеть общую, большую картинку. Это так же, как они когда-то говорили — ты, наверное, слишком молод, чтобы помнить — для спасения деревни надо ее уничтожить. Тут то же самое. Думай о семье, как о деревне. Мы должны делать все необходимое, чтобы спасти ее.
Ей нравилось говорить «мы». Как будто они — команда.
ГЛАВА 4
Когда мне впервые кто-то показал ее в Коннектикутском университете, мой друг Роджер прошептал:
— Арчер, будь осторожен. Эта крошка с порчей. Красивая, волосы, как пожарная машина, но она здорово сдвинута по фазе.
Синтия Бидж сидела внизу, во втором ряду лекционного зала, делая заметки о литературе по холокосту, а мы с Роджером забрались на самый верх, поближе к двери, чтобы можно было поскорее улизнуть, когда профессор перестанет нудеть.
— Что значит — сдвинута по фазе? — спросил я.
— Ну помнишь ту давнишнюю историю про эту девушку? Вся ее семья вдруг исчезла, и никто их больше никогда не видел.
— Нет. — В тот период своей жизни я не читал газеты и не смотрел новости. Как и большинство подростков, больше занимался самим собой — собирался стать писателем, как Филип Рот, Робертсон Дэвис или Джон Ирвинг. Я как раз определялся в выборе, поэтому не замечал текущих событий, за исключением случаев, когда более радикальные организации в студенческом городке начинали против чего-то там протестовать. Я тоже пытался внести свою лепту, поскольку это было прекрасным поводом познакомиться с девушками.
— Ладно, значит, ее родители, сестра или, возможно, брат, точно не помню, взяли и исчезли.
Я наклонился поближе и спросил шепотом:
— И что? Их убили?
Роджер пожал плечами:
— Кто, блин, знает? Поэтому еще интереснее. — Он кивнул в сторону Синтии. — Может, она и знает. Сама их всех прикончила. Тебе лично никогда не хотелось прикончить всю свою семейку?
Я пожал плечами. Наверное, такое на каком-то этапе приходит в голову каждому.
— По-моему, она просто не такая, как все, — сказал Роджер. — Не станет зря с тобой болтаться. Держится обособленно. Постоянно сидит в библиотеке, занимается, что-то пишет. Ни с кем не встречается, никуда не ходит. Но хороша.
Очаровательна.
Это был наш единственный совместный курс. Я учился в педагогической школе, собирался стать учителем на тот случай, если вся эта затея с писательством и бестселлерами случится не сразу. Мои родители-пенсионеры живут в Бока-Ра-тоне, Флорида. Они были учителями, и им это очень нравилось. По крайней мере не надо бояться экономического спада. Я поспрашивал ребят, узнал, что Синтия занимается в школе по курсу семьи и живет в студенческом городке Сторрз. Ее занятия включают курс генетики, вопросы брака, заботу о престарелых, домашнее хозяйство и прочее дерьмо.
Я сидел перед университетским книжным магазином в рубашке с эмблемой Коннектикутского университета и просматривал запись лекций, когда почувствовал, что передо мной кто-то стоит.
— Почему ты всех обо мне расспрашиваешь? — спросила Синтия.
Я в первый раз слышал ее голос. Мягкий, но уверенный.
— А? — удивился я.
— Кто-то сказал, что ты обо мне расспрашиваешь, — повторила она. — Ты ведь Терренс Арчер, верно?
Я кивнул:
— Терри.
— Ладно, так все же почему ты обо мне расспрашиваешь?
Я пожал плечами:
— Не знаю.
— Ты в самом деле хочешь что-то узнать? Если так, то подойди и спроси меня, потому что я не люблю, когда люди говорят обо мне за моей спиной. Я всегда чувствую, когда это происходит.
— Послушай, ты извини, я только…
— Думаешь, я не знаю, что люди говорят обо мне?
— Слушай, у тебя что, паранойя? Я не говорил о тебе. Мне просто было интересно…
— Тебе было интересно, тали я самая. Чья семья исчезла. Так вот, я та самая. А теперь перестань совать свой долбаный нос в чужие дела.
— У моей матери рыжие волосы, — перебил я ее. — Но не такие рыжие, как у тебя. Скорее, пшенично-рыжие. Но у тебя они просто великолепные. — (Синтия моргнула.) — Ну да, может, я и задал несколько вопросов, мне было интересно, встречаешься ли ты с кем-нибудь, оказалось, что нет, и я теперь вижу почему.
Она смотрела на меня.
— Итак… — Я неторопливо собрал свои заметки, засунул их в рюкзак и перекинул его через плечо. — Ты уж меня извини. — Я встал и повернулся, чтобы уйти.
— Нет, — сказала Синтия.
— Что нет? — остановился я.
— Я ни с кем не встречаюсь. — Она сглотнула.
Теперь я почувствовал, что был слишком резок.
— Я не хотел изображать из себя придурка. Просто ты показалась мне недотрогой.
Мы пришли к согласию, что я был придурком, а она недотрогой, и закончилось все распитием кофе в студенческой закусочной, где Синтия поведала мне, что когда не учится, живет с тетей.
— Тесс очень милая, — сказала Синтия. — Собственных детей у нее нет, так что мое появление в ее доме после этой истории с родителями перевернуло весь ее мир вверх дном. Но она справилась. Да и что, черт возьми, ей оставалось делать? Она ведь тоже переживала трагедию — ее сестра, зять и племянник испарились.
— А что произошло с домом? Где ты жила с родителями и братом?
Такой уж я, мистер Практик. Семья девушки исчезла, а меня интересует судьба недвижимости.
— Я не могла жить там одна, — пояснила Синтия. — Да и погашать кредит и платить за все было некому, так что, когда им не удалось найти мою семью, банк вроде как забрал дом обратно, но тут вмешались адвокаты, и те деньги, которые родители успели выплатить за него, пошли в трастовый фонд, хотя это оказалась очень небольшая сумма. А теперь прошло столько времени, и все решили, что их нет в живых, верно? По крайней мере с юридической точки зрения. — Она поморщилась.
