Дэн Браун - Ангелы и демоны
— Как же они общаются друг с другом? — потрясенно спросил Лэнгдон.
— На английском, естественно. Универсальный язык науки.
Лэнгдон всегда полагал, что универсальным средством общения в науке служит язык математики, однако затевать диспут на эту тему у него уже не было сил. Он молча плелся вслед за Колером по дорожке. Где-то на полпути им навстречу трусцой пробежал озабоченного вида юноша. На груди его футболки красовалась надпись
«ВСУНТЕ — ВОТ ПУТЬ К ПОБЕДЕ!».
— Всуньте? — со всем сарказмом, на который был способен, хмыкнул Лэнгдон.
— Решили, что он малограмотный озорник? — вроде бы даже оживился Колер. — ВСУНТЕ расшифровывается как всеобщая унифицированная теория. Теория всего.
— Понятно, — смутился Лэнгдон, абсолютно ничего не понимая.
— Вы вообще-то знакомы с физикой элементарных частиц, мистер Лэнгдон? — поинтересовался Колер.
— Я знаком с общей физикой… падение тел и все такое… — Занятия прыжками в воду внушили Лэнгдону глубочайшее уважение к могучей силе гравитационного ускорения. — Физика элементарных частиц изучает атомы, если не ошибаюсь…
— Ошибаетесь, — сокрушенно покачал головой Колер и снова закашлялся, а лицо его болезненно сморщилось. — По сравнению с тем, чем мы занимаемся, атомы выглядят настоящими планетами. Нас интересует ядро атома, которое в десять тысяч раз меньше его самого. Сотрудники ЦЕРНа собрались здесь, чтобы найти ответы на извечные вопросы, которыми задается человечество с самых первых своих дней. Откуда мы появились? Из чего созданы?
— И ответы на них вы ищете в научных лабораториях?
— Вы, кажется, удивлены?
— Удивлен. Эти вопросы, по-моему, относятся к духовной, даже религиозной, а не материальной сфере.
— Мистер Лэнгдон, все вопросы когда-то относились к духовной, или, как вы выражаетесь, религиозной сфере. С самого начала религия призывалась на выручку в тех случаях, когда наука оказывалась неспособной объяснить те или иные явления. Восход и заход солнца некогда приписывали передвижениям Гелиоса и его пылающей колесницы. Землетрясения и приливные волны считали проявлениями гнева Посейдона. Наука доказала, что эти божества были ложными идолами. И скоро докажет, что таковыми являются все боги. Сейчас наука дала ответы почти на все вопросы, которые могут прийти человеку в голову. Осталось, правда, несколько самых сложных… Откуда мы появились? С какой целью? В чем смысл жизни? Что есть вселенная?
— И на такие вопросы ЦЕРН пытается искать ответы? — недоверчиво взглянул на него Лэнгдон.
— Вынужден вас поправить. Мы отвечаем на такие вопросы.
Лэнгдон вновь замолчал в некотором смятении. Над их головами пролетело пластиковое кольцо и, попрыгав по дорожке, замерло прямо перед ними. Колер, будто не заметив этого, продолжал катить дальше.
— S'il vous plait![10] — раздался у них за спиной голос.
Лэнгдон оглянулся. Седовласый старичок в свитере с надписью «ПАРИЖСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» призывно махал руками. Лэнгдон подобрал кольцо и искусно метнул его обратно. Старичок поймал снаряд на палец, крутнул несколько раз и, не глядя, столь же ловко перебросил его через плечо своему партнеру.
— Merci! — крикнул он Лэнгдону.
— Поздравляю, — усмехнулся Колер, когда Лэнгдон вприпрыжку нагнал его. — Вот и поиграли с нобелевским лауреатом Жоржем Шарпаком — знаменитым изобретателем.
Лэнгдон согласно кивнул. Действительно, вот счастье-то привалило.
Через три минуты Лэнгдон и Колер достигли цели. Это было просторное ухоженное жилое здание, уютно расположенное в осиновой роще. По сравнению с общежитиями выглядело оно просто роскошно. На установленной перед фасадом каменной плите было высечено весьма прозаическое название — «Корпус Си».
Какой полет фантазии, издевательски ухмыльнулся про себя Лэнгдон.
Тем не менее архитектурное решение корпуса «Си» полностью соответствовало утонченному вкусу Лэнгдона — оно несло на себе печать консервативности, солидной прочности и надежности. Фасад из красного кирпича, нарядная балюстрада, состоящая из симметрично расположенных изваяний. Направляясь по дорожке ко входу, они прошли через ворота, образованные двумя мраморными колоннами. Одну из них кто-то украсил жирной надписью
«ДА ЗДРАВСТВУЮТ ИОНИКИ!».
Граффити в Центре ядерных исследований? Лэнгдон оглядел колонну и не смог сдержать иронического смешка.
— Вижу, даже самые блестящие физики иногда ошибаются, — не без удовольствия констатировал он.
— Что вы имеете в виду? — вскинул голову Колер.
— Автор этой здравицы допустил ошибку. Данная колонна к ионической архитектуре не имеет никакого отношения.[11] Диаметр ионических колонн одинаков по всей длине. Эта же кверху сужается. Это дорический ордер,[12] вот что я вам скажу. Впрочем, подобное заблуждение весьма типично, к сожалению.
— Автор не хотел демонстрировать свои познания в архитектуре, мистер Лэнгдон, — с сожалением посмотрел на него Колер. — Он подразумевал ионы, электрически заряженные частицы, к которым, как видите, он испытывает самые нежные чувства. Ионы обнаруживаются в подавляющем большинстве предметов.
Лэнгдон еще раз обвел взглядом колонну, и с его губ непроизвольно сорвался тягостный стон.
Все еще досадуя на себя за глупый промах, Лэнгдон вышел из лифта на верхнем этаже корпуса «Си» и двинулся вслед за Колером по тщательно прибранному коридору. К его удивлению, интерьер был выдержан в традиционном французском колониальном стиле: диван красного дерева, фарфоровая напольная ваза, стены обшиты украшенными искусной резьбой деревянными панелями.
— Мы стараемся сделать пребывание наших ученых в центре максимально комфортабельным, — заметил Колер.
Оно и видно, подумал Лэнгдон.
— Так, значит, тот человек с фотографии как раз здесь и жил? Один из ваших высокопоставленных сотрудников?
— Совершенно верно, — ответил Колер. — Сегодня утром он не явился ко мне на совещание, на вызовы по пейджеру не отвечал. Я отправился к нему сам и обнаружил его мертвым в гостиной.
Лэнгдон поежился от внезапно охватившего его озноба, только в эту минуту осознав, что сейчас увидит покойника. Он не отличался крепким желудком, каковую слабость открыл в себе еще студентом на лекциях по искусствоведению. Это обнаружилось, когда профессор рассказал им, что Леонардо да Винчи достиг совершенства в изображении человеческого тела, выкапывая трупы из могил и препарируя их мускулы.
Колер покатил в дальний конец коридора. Там оказалась единственная дверь.
— Пентхаус, как говорят у вас в Америке. — Он промокнул платком покрытый капельками пота лоб.
Табличка на дубовой створке гласила: «Леонардо Ветра».
— Леонардо Ветра, — прочитал вслух Колер. — На следующей неделе ему бы исполнилось пятьдесят восемь. Один из талантливейших ученых нашего времени. Его смерть стала тяжелой утратой для науки.
На какое-то мгновение Лэнгдону почудилось, что на жесткое лицо Колера легла тень присущих нормальным людям эмоций, однако она исчезла столь же молниеносно, как и появилась. Колер достал из кармана внушительную связку ключей и принялся перебирать их в поисках нужного.
В голову Лэнгдону пришла неожиданная мысль. Здание казалось абсолютно безлюдным. Это обстоятельство представлялось тем более странным, что через какую-то секунду они окажутся на месте убийства.
— А где же все? — спросил он.
— В лабораториях, конечно, — объяснил Колер.
— Да нет, а полиция где? Они что, уже здесь закончили?
— Полиция? — Протянутая к замочной скважине рука Колера с зажатым в ней ключом повисла в воздухе, их взгляды встретились.
— Да, полиция. Вы сообщили мне по факсу, что у вас произошло убийство. Вы, безусловно, обязаны были вызвать полицию!
— Отнюдь.
— Что?
— Мы оказались в крайне сложной и запутанной ситуации, мистер Лэнгдон. — Взгляд безжизненных серых глаз Колера ожесточился.
— Но… ведь наверняка об этом уже еще кто-нибудь знает! — Лэнгдона охватила безотчетная тревога.
— Да, вы правы. Приемная дочь Леонардо. Она тоже физик, работает у нас в центре. В одной лаборатории с отцом. Они, если можно так сказать, компаньоны. Всю эту неделю мисс Ветра отсутствовала по своим служебным делам. Я уведомил ее о гибели отца, и в данный момент, думаю, она спешит в Женеву.
— Но ведь совершено убий…
— Формальное расследование, несомненно, будет проведено, — резко перебил его Колер. — Однако в ходе его придется проводить обыск в лаборатории мистера Ветра, а они с дочерью посторонних туда не допускали. Поэтому с расследованием придется подождать до возвращения мисс Ветра. Я убежден, что она заслуживает хотя бы такого ничтожного проявления уважения к их привычкам.
