Сидни Шелдон - Мельницы богов
По дороге домой Мэри Эшли остановилась пообедать в «Диллонз Маркет», а затем направилась на север, в сторону Олд Милфорд-роуд, жилого района, расположенного на берегу озера. С левой стороны дорога была усажена дубами и вязами, а справа тянулись аккуратные дома из камня и кирпича.
Семья Эшли жила в двухэтажном каменном доме, стоящем на небольшом возвышении. Доктор Эшли купил его тринадцать лет назад. В нем была большая гостиная, столовая, библиотека, комната для завтрака, кухня, а наверху – одна большая спальня и две маленькие.
– Это слишком большой дом, – сказала тогда Мэри Эшли. – Для двоих тут много места.
Эдвард обнял ее и крепко прижал к себе.
– А кто сказал, что нас будет только двое?
Когда Мэри вернулась домой, Тим и Бет уже ждали ее.
– Знаешь что, – сказал Тим, – нашу фотографию опубликуют в газете.
– Может, ты поможешь мне убрать продукты? – сказала Мэри. – А в какой газете?
– Этот человек не сказал об этом, он только сфотографировал нас и пообещал сообщить потом.
Мэри остановилась и посмотрела на сына.
– А больше он ничего не сказал?
– Нет, – ответил Тим. – Но у него был классный «Никон».
***В воскресенье Мэри праздновала – хотя это и не то слово, которое возникло у нее в голове, – свое тридцатипятилетие. Эдвард решил устроить ей сюрприз и организовал вечеринку в загородном клубе. Их соседи – Флоренс и Дуглас Шаффер и еще четыре пары ждали ее. Эдвард радовался как ребенок удивленному выражению лица Мэри, когда та зашла и увидела праздничный стол и плакат с поздравлениями. Ей не хватило духу сказать ему, что она узнала о готовящейся вечеринке еще две недели назад. Она обожала Эдварда. «А почему бы и нет? Разве можно не любить такого мужчину?» Он был красивый, умный, заботливый. Его дед и отец были врачами, поэтому Эдварду никогда не приходило в голову стать кем-то другим. Это был самый лучший хирург в Джанкшн-Сити, хороший отец и прекрасный муж.
Задув свечи на праздничном торте, Мэри украдкой посмотрела на него и подумала: «Что еще надо женщине для счастья?»
***В понедельник утром Мэри проснулась с головной болью. Вчера вечером произносили столько тостов, а она совсем не привыкла пить. Мэри с трудом поднялась с постели. «Это все от шампанского. Никогда больше не буду пить», – пообещала она себе.
Она спустилась вниз и принялась готовить завтрак детям, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове.
– Шампанское, – простонала Мэри. – Это французы мстят нам таким способом.
Бет вошла в комнату с охапкой книг. – С кем это ты разговариваешь, мама?
– Сама с собой.
– Довольно странно!
– Что правда, то правда. – Мэри поставила на стол коробку с овсянкой. – Я купила для тебя новый сорт, надеюсь, тебе понравится.
Бет уселась за кухонный стол и принялась изучать надпись на коробке. – Я не стану этого есть. Ты хочешь погубить меня.
– Без фокусов, – предупредила ее Мэри. – Что ты еще собираешься есть на завтрак?
Десятилетний Тим ворвался на кухню. Он плюхнулся на стул и сказал:
– Я буду яишницу с беконом.
– А где твое «доброе утро?» – спросила Мэри.
– Доброе утро. Я буду есть яишницу с беконом.
– Пожалуйста.
– Ну ладно, мама, перестань. Я и так опаздываю в школу.
– Хорошо, что ты мне напомнил. Мне звонила миссис Рейнольдс. У тебя плохие отметки по математике. Что ты на это скажешь?
– Она все преувеличивает.
– Тим, оставь свои шутки.
– Лично я ничего смешного в этом не вижу, – фыркнула Бет.
Тим скорчил ей рожу.
– Хочешь увидеть смешное – посмотри на себя в зеркало.
– Хватит, – сказала Мэри. – Ведите себя нормально.
Головная боль усилилась.
– Мама, можно, после школы я пойду на каток? – спросил Тим.
– Ты и так скользишь по тонкому льду. Придешь домой и будешь делать уроки. По-твоему, это хорошо, что сын профессора не успевает по математике?
– А что такого? Ты ведь не математику преподаешь?
«Говорят, что тяжело иметь двух детей», – хмуро подумала Мэри. – «А что, если их пятеро или шестеро?»
– Тим тебе уже сказал, что получил двойку по письму? – спросила Бет.
Брат уставился на нее.
– Ты когда-нибудь слыхала о Марке Твене?
– А какое отношение имеет к этому Марк Твен? – спросила Мэри.
– Марк Твен сказал, что не уважает людей, которые не могут написать одно и то же слово по-разному.
«Нам с ними не справиться», – подумала Мэри. – «Они умнее нас».
Она приготовила им бутерброды на обед, не переставая думать о Бет и ее новой сумасшедшей диете.
– Бет, пожалуйста, съешь все, что я тебе положила.
– Если только там нет искусственных консервантов. Я не хочу рисковать своим здоровьем из-за алчности компаний, выпускающих продукты.
«Интересно, куда девалась простая еда, что была раньше», – подумала Мэри.
Тим вытащил из тетради Бет записку.
– Надо же! – завопил он. – «Дорогая Бет, давай сидеть за одной партой. Вчера я весь день думал о тебе и…»
– Отдай немедленно, – заверещала Бет. – Это мое!
Она попыталась выхватить у него записку, но Тим отскочил в сторону.
Он прочитал имя под запиской.
– Эй, тут написано «Вирджил». А я думал, ты влюблена в Арнольда.
Бет выхватила у него из рук записку.
– Что ты понимаешь в любви? – заявила двенадцатилетняя дочь Мэри. – Ты еще ребенок.
Головная боль усиливалась с каждой минутой.
– Дети, оставьте меня в покое.
Мэри услышала клаксон школьного автобуса. Тим и Бэт ринулись к двери. – Подождите. Вы же еще не позавтракали, – крикнула Мэри.
Она пошла за ними по коридору.
– Нет времени, мама. Нам пора.
– Пока, мамочка.
– На улице страшный холод. Наденьте пальто и шарфы.
– А я потерял свой шарф, – сказал Тим.
Когда они ушли, она почувствовала себя опустошенной. «Быть матерью – это постоянно жить в центре урагана», – подумала Мэри.
Эдвард спускался по лестнице, и она ощутила жар в теле. «Прошло столько лет», – подумала Мэри, – «а он для меня все равно самый привлекательный мужчина». При первой встрече ей понравилась его обходительность. В его светло-серых глазах светился ум, но, когда он чем-то страстно увлекался, в них загорались язычки пламени.
– Доброе утро, дорогая. – Он поцеловал ее, и они вместе прошли на кухню.
– Милый, сделай мне одолжение.
– Конечно, дорогая. Все, что ты попросишь.
– Я хочу избавиться от детей.
– От обоих?
– От обоих.
– Когда?
– Сегодня.
– А кому мы их отдадим?
– Кому угодно. У них уже такой возраст, что я просто не могу с ними справиться. Бет просто помешана на всевозможных диетах, а твой сын становится двоечником.
– Может, это не наши дети, – глубокомысленно заметил Эдвард.
– Надеюсь, что так оно и есть. Я приготовлю тебе овсянку.
Он посмотрел на часы.
– Прости, дорогая. Нет времени. Я должен оперировать через полчаса. Хэнк Кэйтс засунул руку в какую-то машину. Он может остаться без пальцев. – В таком-то возрасте он еще занимается фермерством?
– Не дай Бог, он это услышит.
Мэри знала, что последние три года Хэнк Кэйтс не платил ее мужу ни цента. Как и большинство фермеров в округе, он еле сводил концы с концами из-за низких цен на сельскохозяйственную продукцию и невнимания администрации Фермерского банка. Эдвард никогда не напоминал своим пациентам о деньгах, и многие из них платили ему натуральным продуктом. Весь погреб у них в доме был набит мешками с картофелем, кукурузой и зерном. Один фермер хотел отдать Эдварду корову вместо денег, но когда Мэри узнала об этом, то сказала:
– Ради Бога, скажи ему, что ты будешь лечить его бесплатно.
Мэри посмотрела на мужа и еще раз подумала: «Какая же я счастливая». – Ладно, – сказала она. – Может, я передумаю отдавать детей. Слишком уж мне нравится их отец.
– Сказать по правде, и я в восторге от их матери. – Он обнял ее и прижал к себе. – Еще раз поздравляю тебя с днем рождения.
– Ты все еще любишь меня, несмотря на то, что я старая женщина?
– Я люблю старых женщин.
– Спасибо. – Мэри внезапно о чем-то вспомнила. – Мне надо пораньше вернуться домой. Сегодня наша очередь приглашать Шайферов. Каждый вечер по понедельникам они играли с соседями в бридж. Это стало уже традицией. То, что Дуглас Шайфер был врачом и работал в той же больнице, что и Эдвард, сближало их еще больше.
***Мэри и Эдвард вышли из дома вместе, пряча лица от порывов ледяного ветра. Эдвард залез в свой «форд гранада» и смотрел, как Мэри садится за руль своего пикапа.
– Дорога, наверно, скользкая, – крикнул он ей. – Веди машину осторожно.
– Ты тоже, дорогой.
Она послала ему воздушный поцелуй, и обе машины тронулись с места. Эдвард направился в больницу, а Мэри – в городок Манхэттен, в шестнадцати милях, где располагался университет.
Двое мужчин, сидевших в автомобиле в двух кварталах от дома Эшли, посмотрели вслед машинам. Они подождали, пока те не скрылись из виду.
