Джеймс Роллинс - Печать Иуды
— В таком случае нам лучше поскорее покончить со всеми делами, чтобы вы смогли вернуться к себе и немного вздремнуть, как привыкли делать каждый день. Мне бы не хотелось отрывать вас от этого важного занятия.
Несмотря на внешнюю веселость доктора Пиноссо, Вигор сразу же разглядел в его глазах тревогу. От него также не укрылось то, что Бальтазар отпустил всех реставраторов. Быстро оценив положение, он жестом указал Клаудио на лестницу:
— Клаудио, ты не мог бы ненадолго оставить нас одних?
— Разумеется, господин префект. Как только секретарь скрылся за занавесом, выйдя на лестничную площадку, Вигор повернулся к бывшему коллеге.
— Бальтазар, чем вызвана подобная спешка?
— Идемте, я вам все покажу.
Он направился в противоположный угол помещения. Вигор отметил, что комната отреставрирована практически полностью. На круглых стенах и потолке снова заиграли всеми красками знаменитые фрески кисти Николо Чирчиньяни, изображающие сцены из Библии, с херувимами и облаками наверху. Лишь несколько росписей были закрыты шелковыми сетками в ожидании последней стадии восстановления. Но в основном работы были завершены. Даже высеченные на полу знаки зодиака отчистили и отполировали. Через небольшое отверстие в стене проникал одинокий луч света, падая на каменные плиты пола и освещая выложенную белым мрамором линию меридиана, проходящую через всю эту астрономическую обсерваторию шестнадцатого столетия.
Дойдя до дальней стены, Бальтазар раздвинул занавес, открывая небольшое боковое помещение. Судя по следам копоти на массивной деревянной поверхности двери, ей удалось уцелеть в пожаре.
Историк похлопал ладонью по одному из бронзовых болтов, проходящих через дверь насквозь.
— Мы обнаружили, что сердцевина у нее бронзовая. Можно сказать, нам повезло. Находящееся в этой комнате уцелело.
У Вигора взыграло любопытство. Он забыл о том, с какими чувствами заходил сюда.
— И что там было?
Бальтазар распахнул дверь. За ней обнаружилось тесное помещение без окон с голыми каменными стенами, в котором с трудом могли поместиться два человека. Друг напротив друга возвышались два книжных шкафа от пола до самого потолка, заставленные фолиантами в кожаных переплетах. Несмотря на запах свежей краски, из комнаты пахнуло плесенью — свидетельство того, что древность побеждает любые человеческие труды.
— Содержимое шкафов было описано сразу же, как только мы поднялись сюда и добрались до этого помещения, — объяснил Бальтазар. — Впрочем, ничего особенно ценного мы здесь не обнаружили. В основном это полуистлевшие труды астрономического и географического характера. — Шагнув внутрь, он громко и виновато вздохнул. — Боюсь, нам следовало повнимательнее следить за рабочими, которые трудились здесь днем. Но я был полностью поглощен Комнатой меридиана. А ночью здесь дежурил швейцарский гвардеец. Я считал, что опасаться нечего.
Вигор проследовал за великаном в тесное помещение.
— Кроме того, мы использовали эту комнату для хранения части инструмента. — Бальтазар указал на нижнюю полку одного из шкафов. — Чтобы не мешался под ногами.
Вигор покачал головой. Тяжесть на сердце не проходила.
— Ничего не понимаю. В таком случае зачем вы меня вызвали?
Из груди историка вырвался недовольный вздох.
— Неделю назад, — объяснил он, — гвардеец прогнал человека, рыскавшего здесь. — Бальтазар обвел рукой тесное помещение. — Прямо тут.
— Почему мне об этом не доложили? — всполошился Вигор. — Что-нибудь было похищено?
— Нет, в том-то все дело. Вы в то время находились в Милане, а гвардеец прогнал неизвестного. Я предположил, что это был обычный вор, который воспользовался царившей здесь суматохой и затесался среди рабочих. После этого случая я распорядился поставить здесь второго гвардейца, на всякий случай.
Вигор махнул рукой, предлагая ему продолжать.
— Но сегодня утром один из реставраторов относил сюда лампу. Когда он вошел в помещение, она была включена.
Бальтазар затворил дверь за спиной Вигора, перекрывая свет снаружи. Затем он включил маленькую переносную лампу. Комната залилась багрянцем, а белая одежда ученого засияла. — При реставрационных работах часто приходится использовать ультрафиолетовое освещение. Оно помогает обнаруживать детали, невидимые невооруженным глазом.
Бальтазар указал на мраморный пол. Но Вигор уже увидел то, что высветила лампа. В центре пола сиял грубо выполненный рисунок.
Изогнувшийся дракон, пытающийся схватить себя зубами за хвост.
У Вигора перехватило дыхание. Он в ужасе отшатнулся назад, не в силах поверить своим глазам. Его слух наполнился ревом воспоминаний о крови и криках.
Бальтазар положил ему руку на плечо.
— С вами все в порядке? Наверное, мне следовало подготовить вас лучше.
Вигор стряхнул с себя его руку.
— Ничего… все хорошо.
В подтверждение своих слов он опустился на корточки, изучая светящийся рисунок, который был ему так хорошо знаком. Знак ордена дракона.
Бальтазар встретился с ним взглядом, и в ультрафиолетовом свете сверкнули белки его глаз. Именно орден дракона два года назад сжег башню, заручившись помощью изменника, предыдущего префекта тайного архива. Префекта Альберто больше не было в живых. Вигор полагал, что со всей этой историей давно покончено, она забыта и погребена, особенно теперь, когда башня подобно фениксу восстала из дыма и пепла.
Откуда здесь этот знак?
Вигор почувствовал, как в левом коленном суставе что-то хрустнуло. Не обращая на это внимания, он продолжал изучать рисунок. Не вызывало сомнений, что он выполнен поспешно, в самых общих чертах.
Бальтазар заглянул префекту через плечо.
— Я изучил рисунок с помощью лупы. Мне удалось обнаружить каплю реставрационного клея под люминесцентной краской. Это указывает на то, что рисовали недавно. Полагаю, не больше недели назад.
— Вор… — пробормотал Вигор, вспоминая начало рассказа.
— Вероятно, это все-таки не был обычный вор.
Вигор потер ноющее колено. Вероятно, этот рисунок имеет жизненно важное значение. «Угроза или предупреждение, возможно, послание другому предателю, работающему на орден дракона в Ватикане». Тут он вспомнил текст записки Бальтазара: «Приходите немедленно. Совершено ужасное и поразительное открытие». Теперь он понимал смысл слова «ужасное».
Вигор оглянулся через плечо.
— Вы также упоминали в своей записке о чем-то «замечательном».
Бальтазар кивнул. Протянув руку, он открыл дверь, впуская в тесное помещение свет из соседней комнаты. В ярком освещении дракон на полу исчез, словно испугавшись света.
Вигор выпустил давно сдерживаемый вдох.
— А теперь взгляните вот на что, — сказал Бальтазар, опускаясь на корточки рядом с ним. — Если бы не дракон на полу, мы бы не обратили на это внимания.
Опершись на ладонь, он протянул другую руку вперед. Его пальцы скользнули по голому камню.
— Для того чтобы это различить, потребовалась лупа. Я случайно заметил надпись, когда осматривал люминесцентную краску. Дожидаясь вас, я счистил с надписи многовековую грязь.
Вигор недоуменно посмотрел на каменный пол.
— О какой надписи вы говорите?
— Нагнитесь ниже. Пощупайте.
Подчинившись, Вигор сосредоточил внимание. Он не столько увидел, сколько почувствовал кончиками пальцев, словно слепой, читающий по азбуке Брайля. На камне были высечены полустертые символы. И без замечания Бальтазара Вигор понял, что надпись древняя. Загадочные символы были четкими, словно научные знаки, однако это был не труд ученого. Как бывший глава Института христианской археологии при понтифике, Вигор сразу же понял, что перед ним.
Судя по всему, Бальтазар правильно истолковал его реакцию.
— Это действительно то, о чем я подумал? Выпрямившись, Вигор смахнул пыль с рук.
— Надпись сделана на языке более древнем, чем древнееврейский, — пробормотал он. — Если верить легендам, это самый первый язык на земле.
— Откуда она здесь? Что означает?
Вигор покачал головой, не отрывая взгляда от пола. У него в голове зрел новый вопрос. Снова появилось изображение дракона, но только мысленное, озаренное не ультрафиолетовым светом, а тревогой. Дракон обвивал надпись на камне, словно оберегая ее.
В памяти у Вигора всплыли слова Бальтазара: «Если бы не дракон на полу, мы бы не обратили на это внимания». Быть может, дракон не столько оберегал древнюю надпись, сколько подчеркивал ее, бросая на нее луч света?
Но для чьего взора предназначался этот рисунок?
Мысленно представляя изогнувшегося дракона, Вигор снова ощутил в руках тяжесть тела Джакоба, опаленного, обугленного.
