Гвидо ди Соспиро - Запретная книга
Сенатор и нунций одновременно пытались придумать благовидный предлог, чтобы прервать тираду прелата. Святой отец же, казалось, утратил дар речи от неожиданности.
Захватив аудиторию, прелат неустрашимо продолжал. Он говорил о красотах изобразительного искусства, о прелестях инструментальной музыки, запрещенных Кораном, о запрете на вино, благословленное Христом. Понизив голос, он перешел с высокопарного на доверительный тон.
— Что касается личной безопасности вашего святейшества, то ходят тревожные слухи. Мне больно говорить об этом, но Европа отчаянно нуждается в сильном лидерстве со стороны Святого престола. Фанатики могут попытаться напасть на вас. Европа ввергнется в хаос. Исламские орды беспрепятственно захватят нашу землю или будут призваны атеистическими законодателями в Брюсселе. А трагическая гибель вашего святейшества ознаменует конец христианства и Европы. — Прелат перекрестился и добавил: — Не приведи Господь! Только вы сможете вернуть Европу на прежний курс, только вам под силу возродить традиции. Да поможет вам Господь Всемогущий и да освятит Он ваш выбор!
Епископ Сковолони закончил. Сенатор и Джон облегченно вздохнули.
— Это все, епископ? — нерешительно произнес папа.
Епископ мрачно кивнул.
Секретарь встал и постучал в двери, которые открылись, чтобы выпустить троих гостей.
Епископ формально попрощался с сенатором и нунцием, но когда их взгляды пересеклись, он неожиданно подмигнул и вышел из приемной.
Инспектор Гедина только что прочел статью в «Коррьере делла сера». Согласно статистике, в Италии за прошедший год остались безнаказанными восемьдесят процентов преступлений, а пятьдесят процентов убийств — нераскрытыми. Он тоже внес вклад в эту мрачную статистику.
В начале расследования инспектору казалось, что он готов распутать либо убийство Анжелы, либо похищение Орсины. Как гончая, он чуял след, ведущий к лисе. След временами бледнел, и лиса раз за разом уходила от погони. Инспектор прибывал на место преступления слишком поздно, или прибывал на ложное место преступления, или не прибывал вовсе. Орсина ничего не рассказала, и поэтому инспектор наведался с визитом к Джорджио, надеясь «расколоть» секретаря барона, но вместо признания получил судебный иск.
Гедина знал, что обязан лично поздравить барона с освобождением Орсины. Он велел Галлорини приготовить машину и ехать с ним в Верону. Задумчивый агент с книгой в кармане будет смотреться в приемном зале барона куда уместнее, чем неотесанный Колуччи.
Через пару часов они добрались до виллы Ривьера, но охранники никого не пропускали.
— Боюсь, барон будет ненамного вежливее. А вы как думаете, Галлорини? — спросил инспектор, когда они свернули вниз по проезду.
— Он многое пережил, — уклончиво ответил сержант.
— Он преступил закон, пытаясь заплатить выкуп за племянницу. Впрочем, я его за это уважаю.
— Верно. Уверен, ему известно такое, чего больше никто не расскажет.
— Я на барона не в обиде. Ему, должно быть, лучше, попытаемся его разговорить — может, сболтнет что-нибудь.
Дверь открыл Думитру. Нет, сказал он, барона дома нет. Гедина настаивал, но дворецкий уклонялся от ответа. В инспекторе проснулся инстинкт гончей, и он стал жестче.
— Это ведь его «ланчиа»? Если машина здесь, то где барон?
— Он пешком ушел в мастерскую, — не выдержал дворецкий, — но предупредил, чтобы его не беспокоили.
— Давно он ушел?
— Позавчера. Я его с тех пор не видел.
— Он всегда проводит в мастерской так много времени?
— Нет, но я обычно выполняю его распоряжения.
— Ну разумеется. Там есть телефон?
— Нет. Более того, барон выключает свой сотовый.
— Придется потревожить барона, — сказал Гедина.
Жалюзи на окнах были опущены, стук в дверь остался без ответа. Инспектор дернул за ручку.
— Сейчас не время для учтивости, — сказал он Галлорини. — Открывайте дверь.
Сержант не спешил.
— Нет, не вышибайте. Не стоит портить старинную работу.
Гедина отошел к машине и вернулся с портфелем. Простой замок на двери легко открылся отмычкой.
Когда глаза инспектора привыкли к тусклому свету внутри охотничьего домика, он увидел скрюченную фигуру на полу ванной комнаты.
— Галлорини, включите свет.
Гедина наклонился над телом. Барон пошевелился, едва дыша и высунув язык от жажды.
— Воды, быстро.
Инспектор помог барону напиться, что оказалось непросто — правая сторона тела барона не двигалась.
— Барон, барон, вы меня слышите?
Старик не узнал Гедину.
— Его парализовало. Он, наверное, перенес удар. Вызывайте «скорую помощь»!
Гедина ничуть не удивился, что старика разбил паралич — после стольких-то стрессов. Удивителен же был наряд барона: вечерний костюм с украшениями, шелковые чулки… Инспектор осторожно снял с Эммануила ордена, отцепил украшения и сложил в ящик стола.
— Галлорини, езжайте в усадьбу, уведомьте дворецкого и возвращайтесь.
Через полчаса приехала «скорая», санитары бережно погрузили барона в машину. Инспектор велел дворецкому возвращаться в усадьбу и связаться с адвокатом барона.
— Галлорини, поднимите жалюзи и откройте окна, уж очень запах затхлый. Обыщем каждую щелку.
В углу комнаты, накрытый холщовой тканью, стоял мольберт, рядом с ним — холсты, дорогие кисти, скипидар и олифа, тюбики масляной краски.
— Похоже, барон внезапно прекратил занятия живописью. Однако где работы?
Единственным художеством в доме были гротескные фрески на стенах.
— Как думаете, это его творения? Выглядит странно.
— Нет, — ответил Галлорини. — Роспись старая, ей столько же лет, сколько и хижине.
Инспектор проверил шкафчики на крохотной кухне.
— Обойдите дом, — велел он Галлорини. — Поищите сарай или вход в подвал.
Галлорини выполнил распоряжение.
— Там ничего нет, кроме садовой мусоросжигательной печи, — доложил он.
— Вы хотели сказать: ничего подозрительного? Идемте, глянем вместе!
Полицейские разворошили толстый слой пепла.
— Взгляните, инспектор: скобы и гвозди — так крепят холсты к рамке.
— Верно. Похоже, барон пишет картины, а потом сжигает их. Очень аристократично, надо думать, — с сомнением прокомментировал Гедина.
Продолжая обыск домика, они прошли в спальню.
— Помогите перевернуть матрас, — попросил Гедина помощника. Широкая кровать занимала почти всю комнату, с ней было неудобно обращаться в узенькой спальне. — Вот укромное местечко, — сказал Гедина, глядя на комки пыли под кроватью, — а в нем…
Из щели между стеной и изголовьем кровати сержант достал альбом и передал его инспектору. Тот сдул с него пыль и открыл — обычный альбом для рисования с чернильными и карандашными эскизами. Любительские работы, заметно по несоблюдению пропорций и неумелой штриховке. Рисунки были очень детализированными, как средневековые гравюры. На каждом — изображение обнаженной девочки лет одиннадцати, которая от рисунка к рисунку взрослела; менялись позы.
— Детское порно, — резюмировал инспектор. — Понятно, почему барон сжигал картины.
Лео сидел на швартовой тумбе и смотрел на гавань.
— В четверг в пятнадцать тридцать будьте в яхтенном доке гавани Портосоле. Вам нужно судно «Шалунья», — инструктировал смотритель из Прованса.
Запах йода, соленой морской воды, слепящий солнечный свет, танцующий на тихих волнах, крики чаек — Лео завороженно смотрел на пришвартовывающиеся яхты.
Он начал сомневаться, что верно понял инструкции — сторож говорил на ломаном английском. Может, Лео устал и чего-то не расслышал? Прошло две трудных недели с того дня, как он оставил Орсину в Милане. Дорога до Сан-Ремо, курортного города на итальянской Ривьере, заняла два дня.
Позвонить сторожу? Ожидание невыносимо. Лео пересчитал деньги в бумажнике: три евро и двадцать восемь центов. Он решительно отправился на поиски телефонной будки.
— Доктор Кавана, полагаю? — услышал он пьяный голос и обернулся. Перед ним стоял низенький мужчина его возраста в льняном костюме цвета лососины, из-под которого выглядывала голая волосатая грудь. Здесь было не слишком тепло, но и не так холодно, как в континентальной Италии, по другую сторону Апеннин, откуда приехал Лео.
— Да, я Леонард Кавана.
— Найджел был прав! Он велел искать преподавателя-хиппи, и я нашел вас в глубине Ривьеры. Меня зовут Тедди. Яхта стоит на приколе во-он там. Шагом марш!
Они направились к старомодной потрепанной моторной яхте, взошли по трапу, который тут же подняли.
