Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов
План разработали другие люди. Идея принадлежала тому гнусному лекарю из джунглей. Мы были у него в руках, и он мог заставить нас наладить эту контрабанду. Точно такой же канал в то же самое время создавался в Южной Африке, только там мою роль играл ван Доттен. Я согласился войти в дело. Что было дальше, тебе известно, Эксперимент с алмазами прошел блестяще. Каждый год я привязывал к лапам аистов примерно тысячу камешков. Моя доля перечислялась на номерной счет в швейцарском банке. Схема работала исправно, как на востоке, так и на западе. До апреля нынешнего года…
Кифер смолк. Его губы издали какой-то чмокающий звук, а тело судорожно изогнулось, словно от внутренней боли. Кифер откинулся на подушки, потом снизу вверх скользнул по мне взглядом из глубины запавших глазниц.
— Извини, малыш. Мне пора приложиться к бутылочке.
Кифер взял с маленького столика шприц и один из флаконов и достал ампулу с дозой морфина. Несколькими движениями он наполнил шприц. Руки его не дрожали. Он взял полоску коричневатой резины, вытянул левую руку и задрал рукав. Его рука была сплошь усыпана темными бугристыми пятнами, похожими на засохшую кровь: они были словно причудливая группа островов в море молочного цвета. Кифер умело наложил жгут, зажав шприц между губами. Вены быстро вздулись. Кифер ощупал их кончиком иголки в поисках подходящего места для укола. И резко вонзил иглу. Под действием препарата он скорчился и замер. Луч света упал на его белесоватый лысый череп, напоминавший блестящий валун. Под кожей чуть заметно сокращались суставы. Текли секунды. Потом Кифер обмяк. Наркотик подействовал, и старик, издав глухой смешок, откинулся в тень полога.
Я напряженно размышлял над последними словами чеха. Да, я знал, что произошло потом. В апреле этого года аисты с востока не вернулись в Европу. Бём запаниковал и снарядил на поиски двух своих подручных. Те проследовали по маршруту перелета, но ничего не обнаружили. Они только убили Иддо — единственного, кто мог дать им какую-либо информацию. Позже Максу Бёму пришла мысль отправить меня в такое же путешествие, послав по моему следу двух болгар и поручив им убрать меня, если я стану проявлять «излишнее любопытство». Таким образом, он вынес мне приговор, все же надеясь на то, что я раздобуду хоть какие-то сведения об аистах. Между тем главный вопрос так и остался неразрешенным: почему именно я? Может, Кифер смог бы на него ответить. Словно прочитав мои мысли, чех сам спросил меня:
— А ты-то, малыш, с какой стати отправился вслед за птицами?
— Я действовал по приказу Бёма.
— По приказу…
Кифер залился мрачным, хлюпающим смехом: из его рта вылетали еле слышные жуткие звуки, и на рубашку струйками стекала черноватая слюна. Он повторял:
— По приказу Бёма… по приказу Бёма…
Я повысил голос, чтобы заглушить его бульканье:
— Не знаю, почему он выбрал меня, ведь я ничего не смыслю в орнитологии и, главное, не имею отношения к вашей системе. Но получается, что Бём натравил меня именно на вас, как собаку, в непонятной мне смертельной игре.
Кифер вздохнул:
— Теперь это уже не важно. В любом случае с нами все было кончено.
— Кончено?
— Бём-то умер, сынок. А без него все развалилось. Только ему были известны все гнезда, все номера. Он унес с собой в могилу эту схему. И нас вместе с ней. Потому что мы стали не нужны, а знаем слишком много.
— Кто это — мы?
— Я, ван Доттен и болгары.
— Ты из-за этого спрятался в Байанге?
— Ну да. И, как выяснилось, вовремя. Но только я сюда приехал, как меня скрутила болезнь. Ирония судьбы, парень. СПИД в шестьдесят лет — это ж можно со смеху помереть!
— А что с ван Доттеном?
— Я не знаю, где он. Чтоб он сдох.
— Кто тебе угрожает, Кифер?
— Система, лекарь — не знаю кто. Мы часть чего-то очень большого, чего-то интернационального, сечешь? Я уже десять лет торчу в своей дыре. Но мне нечего тебе сказать про эту организацию. Я поддерживал связь только с Бёмом.
— Тебе что-нибудь говорит название «Единый мир»?
— Что-то припоминаю. У них здесь миссия, около лесопилки ЦААК. Там живет монашка, которая лечит пигмеев. Я такими вещами не интересуюсь.
Операции без наркоза, похищение сердец — все это было за пределами мира Кифера. Тем не менее, я продолжал настойчиво его расспрашивать:
— У Сиккова был паспорт ООН. Возможно ли, чтобы он без твоего ведома работал на «Единый мир»?
— Вполне возможно.
— Ты в курсе, что в мае этого года в Болгарии был убит цыган из Сливена, Раико Николич?
— Нет.
— А что десять дней назад убили Гомун, девочку-пигмейку из Зоко, селения рядом с прииском ЦАГПО?
Кифер приподнялся:
— Рядом с прииском?
— Не изображай невинность, Кифер. Ты отлично знаешь, что твой лекарь вернулся в ЦАР. Он даже пользовался твоим вертолетом.
Кифер упал на подушки. Он пробормотал:
— Ты действительно много чего знаешь, парень. Десять дней назад Бонафе передал мне послание. Док вернулся в Банги. Он, наверное, искал алмазы.
— Алмазы?
— Урожай этого года — нужно же вывезти камни любым способом. — Кифер хихикнул. — Только док меня не нашел.
Я решил его попугать:
— Он тебя не нашел, потому что не искал.
Чех снова поднялся.
— Что это ты мелешь, парень?
— Он не за алмазами приехал, Кифер. Для него деньги — это только средство. Второстепенная вещь.
— А зачем тогда он поперся в эту негритянскую дыру?
— Он приехал за Гомун, чтобы забрать сердце пигмейки.
Больной выдохнул:
— Черт! Я тебе не верю!
— Кифер, я видел тело девочки.
Чех, видимо, задумался.
— Он приехал не из-за меня. Вот дерьмо… Значит, я могу умереть спокойно.
— Ты еще не умер, Кифер. Ты больше с тех пор не видел этого доктора?
— Ни разу.
— Ты не знаешь его имени?
— Нет, говорю тебе.
— Он француз?
— Он говорит по-французски, это все, что мне известно.
— Без акцента?
— Без акцента.
— Как он выглядит?
— Высокий мужик Лицо худое, лоб с залысинами, волосы седые. Рожа у него словно каменная.
— И все?
— Отстань от меня, парень.
— Где скрывается этот доктор?
— Где-нибудь скрывается, в какой-нибудь стране мира.
— А Бём знал, где живет этот врач?
— Думаю, да.
Голос у меня дрожал:
— Так где же?
— Не знаю.
Я оттолкнулся от кресла и встал. В комнате стало жарко — так жарко, что впору железу расплавиться. Кифер проскрипел:
— А как же наш уговор, сволочь?
Я уставился на него.
— Не волнуйся.
Я вытянул руку и взвел курок «Глока». Кифер просипел:
— Стреляй, педик.
Я заколебался. И тут внезапно заметил под простыней очертания гранаты и пальцев Кифера, зацепивших чеку. Я сомкнул руки и выстрелил. Полог всколыхнулся. Кифер почти беззвучно разлетелся на куски, забрызгав белый тюль кровью и почерневшими мозгами. Я услышал, как за окном, неистово захлопав крыльями, торопливо поднялись в воздух аисты.
Прошло несколько секунд, прежде чем я решился раздвинуть складки тюля. От Кифера остался только изуродованный скелет, привалившийся к подушке: немного плоти и крови да осколки костей. Граната в целости и сохранности лежала под измятой простыней. Я заметил, что по месиву, оставшемуся от чеха, рассыпались маленькие алмазы и металлические колечки — «урожай» этого года. Я не стал трогать это богатство, забрав только одно из колечек.
Я вышел в коридор. Внезапно разбуженная женщина-мбати бежала ко мне. Размахивая руками, малыши семенили за ней, держась за ее юбку. Женщина смеялась и плакала: чудовище погибло. Я оттолкнул их локтем. По стенам все так же носились ящерицы, напоминавшие отвратительную зеленую лепнину. Я выскочил наружу. Меня ослепило солнце, и я остановился. Потом, пошатываясь, медленно спустился по ступенькам и уронил «Глок» на красную землю.
Все закончилось — и только начиналось.
Издали мне навстречу по высокой траве бежала Тина.
V
Осень в аду
45
Четыре дня спустя ранним утром я вернулся в Париж. Наступило 30 сентября. Большая квартира на бульваре Распай показалась мне маленькой и тесной. Я отвык от замкнутых пространств. Я собрал почту, скопившуюся за последние две недели, потом вошел в кабинет, чтобы прослушать автоответчик. Я услышал голоса друзей и знакомых, обеспокоенных моим долгим отсутствием. От Дюма не было ни одного сообщения. Его молчание показалось мне странным. Но еще больше меня удивил очередной звонок Нелли Бреслер. За двадцать пять лет воспитания на расстоянии она никогда так часто мне не звонила. Откуда эта внезапная забота?
Было шесть часов утра. Я слонялся по квартире и чувствовал нечто вроде головокружения. Это невероятно, что я оказался здесь, среди этого комфорта, после того, что со мной приключилось. Передо мной прошли картины последних дней в Африке. Мы с Бекесом закапываем в долине тело Отто Кифера, завернутое в окровавленный москитный полог — вместе с его алмазами. Неприятности с полицейскими в Байанге: я объяснил им, что Кифер застрелился из автоматического пистолета, спрятанного у него под подушкой. Прощание с Тиной: в последний раз я держал ее в объятиях на берегу реки.
