Никки Френч - На грани
Я кивнула.
— Скажи вслух.
— Поняла. Но молчать не буду.
— Так что случилось?
— Загляни вон в тот ящик.
Он шагнул к открытой двери и отдал какой-то приказ подручному. Вскоре прибыла «скорая». Два врача в зеленой форме склонились над Моррисом. Камерон достал из кармана тонкие пластиковые перчатки — вроде тех, в которых работают на бензоколонках. На врачебные они были не похожи. Он открыл ящик и увидел снимки.
— Он знал Фреда, — объяснила я.
Происходящее напоминало фарс. Камерон тупо смотрел на фотографии. На скулящем Моррисе разрезали брюки. Приехал Линкс.
— Какого дьявола?.. — Он ничего не понимал.
— Она напала на Морриса с утюгом, — доложил Камерон.
— Что?.. Почему?
— Говорит, он убийца.
— Но...
Камерон протянул Линксу фотографию. Тот вытаращил глаза. Потом посмотрел на меня.
— Да, но... — Он снова обратился к Камерону: — Ты ее предупредил?
— Да. Она сказала, что все объяснит.
— Хорошо. А Бернсайда?
— Еще нет.
Линкс наклонился над Моррисом и показал ему снимки. Моррис только замотал головой и застонал. Линкс опять подсел ко мне. Я спокойно ждала, чувствуя, как проясняется у меня в голове.
— Моррис напал на вас?
— Нет. Если бы напал, сейчас я была бы мертва. Точнее, еще умирала. Он бы меня убил.
— Надя, но вы же понимаете: Моррис Бернсайд не убивал Зою Аратюнян. Его не было в городе.
— Знаю. А еще знаю, кто убил Зою.
— Что? Кто?
— Меня вдруг осенило. Вы искали человека, который слал ей письма. А ее убил другой.
— Зачем это ему понадобилось?
— Я все думала о том, что услышала от Грейс Шиллинг: преступник всегда оставляет что-то на месте преступления. И что-то уносит. Слышали? — Камерон сосредоточенно рылся в ящике. — Я видела описание места преступления. Помните, во что она была одета, когда ее нашли?
— Да, помню, но какая связь...
— Точно помните?
— В квартире — на одежде, коврах, постели — были только следы самой Зои и Фреда.
— А на тенниске следов Фреда быть не должно. Зоя принесла ее с собой, в пакете. Купила накануне, вместе с Луизой. — Я мельком взглянула на Морриса. Он внимательно слушал. — Волосы Фреда остались на тенниске Зои, пока он ее душил.
Я заметила, как на лице Морриса мелькнула тонкая улыбка.
— Ты не знал, да? — спросила я. — Твой дружок убил Зою раньше, чем ты до нее добрался. — Я повернулась к Стадлеру и Линксу: — Убийц двое. Понимаете? Двое. Вы никогда не задумывались о том, почему убийства такие разные? Доктор Шиллинг ошиблась. Преступления совершили разные люди. Потому ты и злился, Моррис? Ты наказал Дженни за то, что упустил Зою?
— Я тебя не понимаю.
— Это была компенсация, — продолжала я. — Ты вдруг понял, что у тебя идеальное алиби. Только благодаря ему ты подобрался ко мне так близко. Наблюдал, как я мучаюсь.
— Но как Фреду это удалось? — спросил Линкс. — Мисс Аратюнян даже не собиралась возвращаться к себе.
— Убийство не было преднамеренным, — объяснила я. — Меня оно сразу озадачило. Особенно когда я вспоминала, что из квартиры унесли дурацкую драпировку со стены. Ее подарил Фред. Кому еще она могла понадобиться? Так вот, ее не украли. Фред просто забрал ее. Явился за своими вещами. А когда застал в квартире Зою, схватил пояс от халата и задушил ее. Потому и эксперты оказались в тупике. Он взял только то, что принадлежало ему. И принес ту частицу себя, которая на месте преступления уже была. Еще немного Фреда. Точнее, слишком много Фреда. И алиби у него имелось. Полицейские знали, что письма он не посылал. А кто еще мог убить Зою, если не автор писем? Забавно, Моррис, правда? Из вас с Фредом получилась отличная команда. Только вы этого не знали.
Врачи переложили Морриса на носилки и взялись за ручки.
— Вы обыщете его карманы?
— Зачем?
— Не знаю. Но он собирался напасть на меня.
Камерон и Линкс переглянулись, Линкс кивнул. На полу валялись брюки Морриса, разрезанные на две половинки. Камерон начал рыться в бесчисленных карманах. У него в руках что-то блеснуло. Кусок проволоки.
— Что это? — спросил Камерон у Морриса.
— Я тут чинил... — начал он.
— Что это вы чинили фортепианной струной, свернутой в петлю?
Моррис не ответил. Он уставился на меня и прошептал:
— Дорогая, я вернусь.
Его унесли. Линкс распорядился:
— Приставьте к нему двух полицейских. В дороге следите за ним в оба. В отдельную палату, никого не пускать.
Я проводила Морриса взглядом. Он тоже не сводил с меня единственного блестящего глаза на лице дружелюбного убийцы. Даже улыбался сквозь слезы.
— А как же Фред? — спохватилась я.
Линкс вздохнул:
— Мы немедленно допросим его.
— А я? Я могу идти?
— Мы отвезем вас домой.
— Дойду пешком. Одна.
Линкс твердо преградил мне путь.
— Мисс Блейк, если вы не сядете в машину, я прикажу вас связать.
— Знаете, — начала я ледяным тоном, — одной мне как-то безопаснее.
— Хорошо, — безнадежно произнес он. Я уже видела, что он предчувствует позор, огласку, несостоявшуюся карьеру.
— И всегда было безопаснее.
Глава 23
Что было дальше? Что делают люди, узнав, что им подарили жизнь?
Первый день и ночь я провела у родителей: помогала отцу красить садовый сарай, лежала на выцветшем покрывале в своей старой спальне, дышала пылью и нафталином, а мама суетилась в кухне, заваривала чай с молоком и пекла имбирное печенье, которого мне не хотелось. Каждый раз при виде меня она всхлипывала, утирала покрасневшие глаза и осторожно гладила меня по плечу или голове. Я вкратце объяснила родителям, что случилось, но избавила их от подробностей. Рассказала только самую суть.
Потом я вернулась к себе и занялась уборкой. Сначала мне хотелось немедленно уложить вещи, переехать подальше от прежней квартиры и все начать заново — но какой в этом смысл? Ничего начинать я не хочу. Незачем. И я открыла дверь в сад, надела старые рабочие штаны — жуткие, карикатурные, даже не помню, когда и зачем я их купила. Включила радио на полную мощность, дурацкая музыка заполнила комнаты. Я выгребала все содержимое ящиков. Наполняла мусорные мешки драными колготками, старыми конвертами, обмылками, картонками от туалетной бумаги, исписанными ручками, заплесневелым сыром. Газеты отнесла в переработку, бутылки сложила в огромную коробку. Одежду свернула или развесила на плечиках, грязное белье запихнула в корзину, счета собрала в одну кучу, вычистила раковину и унитаз, заглянула в каждый пыльный угол. Разморозила холодильник и выскребла пол на кухне. Вымыла окна. Вытерла пыль.
Уборка заняла два дня. Два дня я работала с утра до позднего вечера. Как будто медитировала. Руки двигались, мысли текли, воспоминания отступали, укладывались по полочкам. Эйфории я не чувствовала, но мне было легко — я возрождалась к жизни. Взяв со стола визитку Морриса, вспомнив его блестящий глаз, я выкинула карточку в мусор. Повертела клочок бумажки, на который выписала имена и адреса из папки Камерона, и тоже выбросила — но сначала переписала адрес Луизы. Подобрала с пола две пуговки. От рубашки Камерона? Взвесила их на ладони и бросила в коробку из-под обуви, где решила хранить пуговицы и иголки.
На звонки я отвечала лишь изредка — а телефон трезвонил непрерывно, едва в газетах появились первые статьи о нас. Даже с фотографиями — Зои, Дженни и моей, хотя где они ее раздобыли — неизвестно. Их напечатали в ряд на третьей странице, как будто мы все погибли. Или все выжили. Звонили журналисты, вдруг объявлялись давно забытые друзья, Камерон звонил и шептал в трубку, звонили даже люди, которых я видела всего пару раз, — все спешили возобновить отношения со знаменитостью. Вскоре я перестала брать трубку.
Утром на четвертый день в открытые двери заглянуло солнце. Первые желтые листья падали с груши — той самой, под которой я сама обняла Камерона и поцеловала его. И я решила заняться садом. Пока я гадала, как выполоть крапиву, зазвенел телефон, со щелчком включился автоответчик.
— Надя, — послышался знакомый голос, и я замерла с чайником в руке. — Надя, это Грейс Шиллинг. — Пауза. — Надя, если вы дома, возьмите трубку. — Опять пауза. — Прошу вас, это срочно.
Я подошла к телефону:
— Слушаю.
— Спасибо. Мы можем встретиться? Мне надо сказать вам очень важную вещь.
— А по телефону нельзя?
— Нет. Надо увидеться.
— Это на самом деле важно?
— Да. Можно подъехать к вам минут через сорок пять?
Я обвела взглядом свою сверкающую квартиру, пахнущую чистотой и свежестью.
— Нет, давайте встретимся в Хите.
— Хорошо. В десять у павильона.
— Договорились.
* * *Я приехала пораньше, но она уже ждала. В это теплое утро она куталась в длинное пальто, как зимой. Волосы были безжалостно зачесаны назад, лицо заострилось, постарело, выглядело усталым. Мы чинно пожали друг другу руки и зашагали вверх по склону холма, на вершине которого одинокий мужчина запускал огромного красного воздушного змея, подрагивающего на ветру.
