Хорошие девочки не умирают - Генри Кристина
– Вот гадины, – проворчала Сания, смяла пустую упаковку из-под крекеров и с отвращением швырнула ее на землю.
– Они остались вдвоем, – устало произнесла Мэгги. – «Номер два» способна на такое, но «Номер десять» – вряд ли. Я надеялась, что она не такая, что она одумается.
– Почему ты так решила? – спросила Бет, грустно глядя на пустые бутылки из-под воды.
Мэгги пожала плечами.
– Она сомневалась, прежде чем присоединиться к другой группе. Мне показалось, она не совсем уверена в том, что хочет идти с ними. А после того, как другие погибли, я надеялась, что «Номер десять» бросит «Номер два», ведь было совершенно ясно, что остальные интересуют ее только в качестве живых щитов.
– Может, «Номер десять» сама планирует осуществить что-то такое с «Номером два», – предположила Сания. – Например, собирается столкнуть эту стерву в какую-нибудь яму и выбраться отсюда без помех.
– Может быть, – пробормотала Мэгги.
Ей было безразлично, что произойдет с «Номером два» или «Номером десять». Мэгги была так голодна, она так устала и была совершенно разбита. Ей хотелось вздремнуть или просто посидеть на земле и отдохнуть. Но время шло, и ей не давали забыть об этом. Часы были везде, обратный отсчет постоянно мелькал перед глазами, и Мэгги видела, как уходят секунды, минуты, часы; все меньше времени оставалось у нее на то, чтобы найти Пейдж.
Они продолжали идти по лабиринту, держась рядом только из соображений безопасности; казалось, их уже ничто не связывает. Мэгги вдруг заметила, что Бет больше не задыхается. Может быть, она приспособилась, привыкла к быстрой ходьбе, подумала Мэгги. Или они с Санией идут так медленно, что Бет не составляет труда держаться рядом? Как бы то ни было, после гибели Натали Бет дышала почти нормально и не пыталась ухватиться за руку Мэгги.
Может быть, она наконец поняла, что надо собраться с силами, иначе не выжить. Я рада.
Она взглянула на Бет, которая шла на шаг впереди, увидела ее лицо в профиль. У Бет был бесстрастный вид, она дышала ровно, без усилий, как бегун, как спортсмен, который ежедневно тренируется для марафонов.
Мэгги нахмурилась. Бет не могло стать лучше, она не могла совершенно избавиться от симптомов астмы, тем более в стрессовой ситуации. Люди с астмой не выздоравливают магическим образом без ингаляторов. А может быть, такое возможно? Мэгги ничего не знала об этой болезни.
«А что, если ей не стало лучше? – подумала Мэгги. – Что, если она?..»
Но у нее не было возможности додумать эту мысль до конца и прийти к каким-то выводам. За поворотом они обнаружили новое препятствие.
Перед ними было нечто вроде боксерского ринга. А на этом ринге «Номер два» и «Номер десять» избивали друг друга свирепо, как борцы на турнире по смешанным единоборствам. Мэгги ненавидела эти единоборства и не могла смотреть даже короткие видео, не могла видеть, как люди бьют друг друга кулаками и ногами, ей были противны кровь, насилие. Ноа смеялся над ней, потому что Мэгги была недовольна, когда он, переключая каналы, случайно натыкался на такой бой. Он говорил, что это абсурд: она читает книги о тинейджерах, которые убивают друг друга, и не может несколько минут посмотреть на поединок.
«Это другое, – настаивала Мэгги. – Даже если автор описывает всякие жестокости, мне необязательно представлять себе это. Необязательно видеть, если мне не хочется. Но когда это показывают по телевизору, деваться некуда. Кровь, злоба, и все это прямо у тебя перед глазами».
Ноа только смеялся и не переключал канал, даже если она просила его об этом. Ей следовало понять, что будет дальше, в кого превратится человек, неспособный уважать ее чувства. Ей следовало понять, какой он на самом деле.
Мэгги, Сания и Бет медленно подошли к рингу. «Номер два» и «Номер десять», казалось, даже не заметили их появления. Руки и лицо «Номера десять» были покрыты царапинами, она пошатывалась, но «Номер два» выглядела еще хуже. Ее волосы слиплись от крови, левая рука не слушалась, и Мэгги решила, что она лишилась одного глаза. По ее щеке текли кровь и какая-то прозрачная желеобразная жидкость.
Когда они подошли, «Номер два» ударила «Номер десять» ногой в грудь, и Мэгги услышала треск ребер. «Номер десять» хотела крикнуть, но изо рта у нее вырвался какой-то слабый хрип. Она не могла даже кричать от боли.
А потом Мэгги случайно бросила взгляд на стену позади ринга и ахнула. Она подумала, что это, наверное, галлюцинации, иллюзия, какая-то защитная реакция психики.
– Что такое? – обернулась к ней Сания.
– Смотрите, – указала Мэгги. – Там выход.
Табличка с ярко-красными буквами висела над простой белой дверью; она не заметила бы ее, если бы не знак. Дверь находилась в нескольких футах за рингом, на котором «Номер два» и «Номер десять» пытались убить друг друга.
Выход все-таки существовал. Им просто нужно было добраться до него.
– Дверь наверняка заперта. А может, это обман, может, это вовсе не дверь, – сказала Сания, но Мэгги услышала в ее голосе надежду.
Ту же самую надежду, которая ожила в сердце самой Мэгги; минуту назад ей казалось, что она лишилась сил, но внезапно она почувствовала прилив энергии. Выход существовал. Кошмар не был бесконечным. А она уже начинала думать, что ей суждено блуждать по садистскому лабиринту до тех пор, пока она не свалится от усталости.
– Но мы можем попытаться, – возразила Мэгги. – Дверь совсем рядом. Было бы глупо пройти мимо.
Однако в глубине души она опасалась, что этот «выход» – очередная ловушка, трюк, развлечение для наблюдателей. Может быть, они будут гоготать, глядя на то, как Мэгги, Сания и Бет пытаются открыть дверь? Или эта заманчивая дверь открыта, а за ней их ждут новые опасности, даже смерть?
А что, если дверь – это часть их плана?
Мэгги знала, что такое возможно. Но еще она знала, что все равно обязана открыть ее, попытаться выбраться из лабиринта. Она стояла, глядя в пространство, и снова видела перед собой Натали, которая пыталась уцепиться за канат. Она никак не могла избавиться от этого воспоминания. Вид двери с надписью «Выход» вернул надежду, придал сил. Нет, она сможет это сделать. Они смогут. Они смогут спастись.
– А как же препятствие? – пролепетала Бет.
– А что с препятствием? – спросила Мэгги.
– Но мы же должны… ну, понимаешь… выполнить задание, – сказала Бет, указывая на ринг.
«Номер два» едва держалась на ногах, покачиваясь, словно пьяная. «Номер десять» наблюдала за ней, прищурившись, как лиса, и ждала подходящего момента.
– Насколько я понимаю, «препятствие» сейчас занято, – заметила Сания. – Кроме того, я не вижу никаких инструкций, где было бы указано, что мы обязаны драться друг с другом, как эти две идиотки. Я думаю, если мы просто перелезем через ринг, можно будет считать, что препятствие пройдено.
Бет покачала головой.
– Нет, мне кажется, это неправильно. Мне кажется, мы должны…
Она смолкла, и Мэгги пристально взглянула на нее.
– Мы должны драться друг с другом, это тебе кажется?
Бет снова показала на ринг.
– Они установили здесь боксерский ринг. Поэтому я и думаю, что мы должны драться.
– Ну и где это написано? – спросила Мэгги. Ее подозрения насчет Бет усиливались с каждой секундой. – Ты видишь какую-нибудь табличку, где было бы написано, что мы должны избивать друг друга, калечить, царапаться?
Бет уставилась на Мэгги огромными глазами.
– Нет, я просто подумала…
– Я не буду ни с кем драться без крайней необходимости, – заявила Мэгги и подумала: «Не надо изображать передо мной олененка Бэмби. Теперь ты меня не обманешь».
– Похоже, «Номер два» на последнем издыхании, – сказала Сания. – Значит, она не была провокаторшей.
– Ага, но я думаю, что провокаторша среди нас все-таки есть, – ответила Мэгги, глядя на Бет. – Я думаю, что задачей одной из «участниц» было сделать так, чтобы нас всех тут порубили на мелкие кусочки и чтобы никто не дошел до финиша. Если финиш существует, в чем я сильно сомневаюсь. И эта «участница» позаботилась о том, чтобы впереди всегда шел кто-то другой.
