Стив Берри - Измена по-венециански
— Вашему Папе меня не запугать, — заявила Зовастина, обращаясь к Микнеру.
— В наши планы не входит пугать кого бы то ни было.
— Вы — ханжа и лжец.
Микнер промолчал.
— Нечего сказать?
— Я буду молиться за вас, министр.
Она плюнула к его ногам.
— Я не нуждаюсь в ваших молитвах, лицемерный поп. — Затем Зовастина повернулась к Кассиопее. — Пора отправляться. Оставьте свой лук и стрелы. Они вам больше не понадобятся.
Кассиопея бросила на пол и то и другое.
— Вот ее пистолет, — сказал Виктор, протягивая хозяйке оружие.
— Когда мы будем в безопасности, я позвоню. Если от меня не будет известий в течение трех часов, убей попа. И вот еще что, Виктор. — Она помолчала. — Сделай так, чтобы он помучился.
Виктор с Микнером вышли из пресвитерия и двинулись по полутемному нефу.
— Ну что, идем? — обратилась Зовастина к Кассиопее. — Надеюсь, вы будете вести себя благоразумно?
— Как будто у меня есть выбор!
— Поп будет вам за это крайне благодарен.
После этого пресвитерий покинули и они.
Малоун повернулся к Торвальдсену.
— Что, они вот так просто уйдут, и мы ничего не сделаем?
— Это необходимо, — произнесла Стефани, вышедшая в пресвитерий из тени в сопровождении какого-то мужчины, не знакомого Малоуну.
Она представила худощавого мужчину как Эдвина Дэвиса, заместителя советника президента по национальной безопасности. Тот самый голос из телефонной трубки. Все в нем было подтянутым и аккуратным — от выутюженных брюк и тугой хлопчатобумажной рубашки до начищенных ботинок телячьей кожи с узкими носами.
Не обращая внимания на Дэвиса, Малоун спросил Стефани:
— Почему это необходимо?
Вместо нее ответил Торвальдсен:
— Мы не знали, что именно произойдет. Мы просто пытались сделать так, чтобы произошло хоть что-то.
— Вы хотели, чтобы Кассиопею взяли в заложники?
Торвальдсен покачал головой.
— Лично я — нет, но сама Кассиопея определенно этого хотела. Я видел это по ее глазам. Именно поэтому попросил тебя бросить оружие.
— Ты что, спятил?
Торвальдсен подошел ближе.
— Коттон, три года назад я лично познакомил Кассиопею и Эли.
— А это тут при чем?
— В молодости Эли по глупости баловался наркотиками. Он не проявлял надлежащей осторожности с иглами и, увы, заразился ВИЧ. Мальчик усердно лечился, принимал все необходимые лекарственные коктейли, но шансы были не в его пользу. У большинства инфицированных со временем развивается СПИД, и они умирают. Но в одном ему улыбнулась удача.
Старик умолк, а Малоун терпеливо ждал продолжения.
— У Кассиопеи — та же болезнь.
Он не ослышался?
— Она заразилась в результате переливания крови десять лет назад. Она принимает симптоматические лекарства и тоже пока неплохо справляется с болезнью.
Малоун был ошарашен, но теперь ему стали понятны многие ее высказывания.
— Но как такое возможно? Она ведь такая энергичная, сильная.
— Это вполне возможно, если принимаешь необходимые препараты каждый день и вирус реагирует на них должным образом.
Малоун перевел взгляд на Стефани.
— Ты знала?
— Эдвин рассказал мне об этом перед тем, как мы пришли сюда. Они с Хенриком ожидали нашего приезда. Именно поэтому Микнер увел меня.
— Так какая же роль была отведена нам с Кассиопеей? Расходного материала? Возобновляемого ресурса? — обратился Малоун к Дэвису.
— Что-то в этом роде. Мы понятия не имели, что предпримет Зовастина.
— Ах ты сволочь…
Он медленно двинулся к Дэвису.
— Коттон, — вмешался Торвальдсен, — все было сделано с моего одобрения. Злись на меня.
Малоун остановился и посмотрел на своего друга.
— Кто дал тебе право?
— Когда вы с Кассиопеей уехали из Копенгагена, позвонил президент Дэниелс. Он рассказал мне о том, что случилось в Амстердаме, и спросил, что нам известно обо всем этом. Я рассказал. Он выразил мнение, что я могу оказаться полезным здесь.
— Вместе со мной? Так ты поэтому наврал мне, что Стефани якобы грозит опасность?
Торвальдсен кинул быстрый косой взгляд на Дэвиса.
— Вообще-то мне и самому это не по душе. Я просто передал тебе то, что они сказали мне. Похоже, президент хотел втянуть в это всех нас. — Он перевел взгляд на Дэвиса. — Мне не нравятся ваши методы.
— Благодарю за честность. Но я должен делать то, что я должен делать.
— Коттон, — снова заговорил Торвальдсен, — у меня не было времени на то, чтобы обдумать все в деталях. Пришлось импровизировать, и вот… Но я не верил, что Зовастина решится на какие-то глупости здесь, в соборе. Она просто не могла пойти на это. Кроме того, ее застали врасплох. Именно поэтому я согласился в открытую бросить ей вызов. С Кассиопеей, конечно, дело другое. Она убила двух человек.
— И еще одного в Торчелло. — Малоун старался сдерживать себя и не отвлекаться на эмоции. — А теперь объясните, для чего все это?
— В первую очередь — чтобы остановить Зовастину, — ответила Стефани. — Она намеревается развязать грязную войну, которая унесет миллионы жизней.
— Она вошла в контакт с иерархами Римско-католической церкви, а они намекнули нам, — сказал Дэвис. — Вот почему мы здесь.
— Вы могли бы ввести нас в курс дела заранее, — сказал Малоун Дэвису.
— Нет, не могли. Мистер Малоун, я читал ваш послужной список. Вы были блестящим агентом. Множество успешных операций, целая куча благодарностей и поощрений. Вы не производите впечатление простачка и, безусловно, лучше кого бы то ни было знаете правила, по которым играют в эти игры.
— С этим покончено, — буркнул Малоун. — Я в эти игры больше не играю.
Он походил по пресвитерию, желая успокоить нервы, а затем подошел к открытой деревянной коробке, стоящей на полу.
— Зовастина поставила на кон все, только чтобы взглянуть на эти кости?
— А вот это — вторая часть нынешней эпопеи, — промолвил Торвальдсен, — причем гораздо более сложная. Ты читал несколько страниц обнаруженного Эли манускрипта относительно Александра Великого и его снадобья. Он решил, возможно, сдуру, что снадобье могло каким-то образом воздействовать на вирусные патогены — согласно описанным симптомам.
— Вроде ВИЧ? — уточнил Малоун.
Торвальдсен кивнул.
— Известно, что в природе — в коре деревьев, лиственных растениях, корнях — существуют вещества, способные бороться с бактериями, вирусами и даже излечивать некоторые формы рака. Эли надеялся, что снадобье могло быть как раз одним из таких веществ.
Малоун припомнил строчки манускрипта. «Мучимый угрызениями совести и чувствуя искренность Птолемея, Евмен раскрыл ему местонахождение подлинной могилы Александра. Она находилась высоко в горах, где скифы открыли Александру тайну жизни».
— Снадобье Александру подарили скифы. По словам Евмена, Александр похоронен именно там, где они открыли ему тайну жизни.
Вдруг его осенило. Он повернулся к Стефани.
— У тебя ведь есть один из этих медальонов?
Женщина протянула ему монету.
— Эта — из Амстердама. Сначала ее похитили люди Зовастиной, но мы тут же отобрали ее у них. Эксперты утверждают, что эта монета подлинная.
Он поднял декадрахму к свету.
— Где-то на фигуре воина выбит микрошрифт, — пояснила Стефани. — Крохотные буквы ZH. Древнегреческий символ жизни.
В памяти Малоуна всплыли еще несколько строк, начертанных рукой Иеронима Кардийского. «Затем Птолемей вручил мне серебряный медальон, на котором был изображен Александр, сражающийся со слонами. Он сообщил, что приказал отчеканить эти монеты в память о тех битвах. Птолемей сказал также, чтобы я возвращался после того, как разгадаю его загадку. Но месяц спустя Птолемей был мертв».
Теперь он все понял.
— Монеты и загадка — части единого целого. Они дополняют друг друга.
— Безусловно, — согласился Торвальдсен, — но каким образом?
Малоун еще не был готов поделиться своей версией.
— Ни один из вас так и не ответил на мой вопрос: почему вы дали уйти Зовастиной и ее подручному?
— Кассиопея хотела отправиться с ней. Согласно нашей с ней предварительной договоренности мы «проболтались» о том, что она была связана с Эли, и Зовастина, проглотив эту наживку, заинтересовалась.
— Ты для этого звонил ей на сотовый?
Торвальдсен снова кивнул.
— Ей была необходима информация. Я понятия не имел, что она собиралась предпринять. Коттон, пойми, Кассиопея хочет выяснить, что произошло с Эли, а ответ на этот вопрос находится в Азии.
Эта одержимость Кассиопеи тревожила Малоуна. Он и сам не знал почему, но это было именно так. И ее боль. И болезнь. Достаточно для того, чтобы сойти с катушек. Слишком много переживаний даже для мужчины.
