Линкольн Чайлд - Танец смерти
– Это не все. Лаура попросила меня выдать тебя. Они разыскивают тебя. Ты не можешь здесь оставаться.
– Напротив, Винсент. Я должен здесь остаться. Это единственное место, оборудованное всем, что мне сейчас необходимо, – это как похищенное письмо из рассказа Эдгара По: меньше всего они ожидают найти меня в собственном доме. Присутствие полиции – пустая формальность.
Д'Агоста уставился на него.
– Так вот как ты узнал, что Диоген не включит в число своих жертв Лауру. Она расследует убийство Дучэмпа. Он ставил на то, что она заподозрит тебя.
– Вот именно. Теперь поставь сюда стул, и я покажу, что делаю.
Пендергаст обвел рукой четыре ноутбука.
– Эти компьютеры подключены к городской сети с уличными камерами слежения вместе с двумя главными частными системами, например, банками и банкоматами. – Он указал на один из экранов, который разделился на дюжину маленьких окон: в каждом черно-белом окне видны были улицы, перекрестки и площади.
– Зачем?
– Я убежден в том, что «совершенное» преступление Диогена состоится где-то в районе Манхэттена. Ты не можешь передвигаться по городу, такому как Нью-Йорк, без того чтобы тебя не сфотографировали, не прослушали или не зафиксировали тем или иным способом твое присутствие.
– Но Диоген наверняка изменил облик.
– Для большинства – да, но не для меня. Ты можешь изменить наружность, но все изменить не в состоянии – свою манеру держаться, походку или то, как ты моргаешь. Мы с Диогеном физически очень похожи. Я снял себя на видео и пропускаю сейчас собственное изображение через опознавательные устройства. – Он указал на другой ноутбук. – Как видишь, я сосредоточил свое внимание на улицах у Дакоты и перекрестках в районе особняка на Риверсайд-драйв. Мы знаем, что Диоген посетил особняк. Возможно, что побывал и здесь. Если я обнаружу его, то задержу изображение, погоняю туда-сюда и уловлю в его движениях нечто, характерное для него.
– Может, требуется больше компьютеров, чем есть у тебя?
– Я позаботился об этом.
Пендергаст потянулся и отворил закрытую дверь. За ней обнаружился шкаф, забитый от пола и до потолка серверами и дисковым массивом.
Д'Агоста присвистнул.
– И ты во всем этом разбираешься?
– Нет. Но умею пользоваться.
Пендергаст развернулся на табурете и посмотрел на него. Хотя лицо его было бледнее, чем привык видеть Д'Агоста, глаза опасно блестели. В нем чувствовалась чудовищная энергия, обманчивое «второе дыхание» человека, не спавшего несколько дней.
– Диогена там нет, Винсент. Он блуждает в некоем потоке с мириадами информационных данных. Чтобы совершить преступление, он должен всплыть на поверхность. В этом мой шанс – последний, единственный шанс – остановить его. Эта комната – единственное место, где у меня есть доступ к нужным мне технологиям. – Он застучал по клавишам. – Знакомый, о котором я упомянул, родом из Огайо. К этой работе он приспособлен лучше меня. Но ему пришлось уйти в тень... по причинам собственной безопасности.
– Лаура ждать не будет. Они идут за тобой.
– Можешь не сомневаться, и за тобой тоже.
Д'Агоста промолчал.
– Они обыскали мою квартиру, возможно, побывали и в доме на Риверсайд-драйв. А что касается этого дома... ты сам видел, у меня есть частный выход из Дакоты. Даже привратники о нем не знают. Только Мартин, который привел тебя сюда.
Он перестал печатать.
– Винсент, ты должен кое-что сделать.
– Что?
– Сходи к Лауре Хейворд и скажи, что будешь во всем ей содействовать, но я, мол, исчез и ты понятия не имеешь, куда я подевался. Зачем тебе из-за меня портить карьеру?
– Я уже сказал: я буду с тобой до конца.
– Винсент, я требую, чтобы ты ушел.
– Послушай, Алоиз. – Пендергаст взглянул на него. – Буду с тобой.
– Я не забуду этого, Винсент.
– Пустое.
Агент углубился в работу. Прошло девять минут, двадцать, и вдруг Пендергаст напрягся.
– Засек?
– Думаю, да, – ответил Пендергаст.
Он смотрел на монитор одного из компьютеров, крутил изображение так и этак, вперед и назад.
Д'Агоста заглянул через его плечо.
– Это он?
– Компьютер считает, что да. И я тоже. Хотя странно – изображение получено не возле Дакоты, как я предполагал. Это в шести кварталах к северу...
В это мгновение зазвенело из ящика на столе. Пендергаст быстро повернулся.
– Что такое? – спросил Д'Агоста.
– Это Мартин. Похоже, кто-то хочет повидаться со мной.
Д'Агоста напрягся:
– Полиция?
Пендергаст покачал головой и, нагнувшись к коробке, нажал на кнопку.
– Курьер на велосипеде, сэр, – сказала коробка. – У него для вас конверт.
– Вы просили его подождать?
– Да.
– А полиция о нем знает?
– Нет, сэр.
– Подними его наверх. Не забудь о мерах предосторожности. – Пендергаст снял палец с кнопки и выпрямился. – Посмотрим, в чем тут дело.
Голос звучал спокойно, но лицо выражало озабоченность.
Они прошли по короткому коридору к лифту. Прошла минута, во время которой они не сказали друг другу ни слова. Затем послышался звон, и лифт начал ползти вверх. Вскоре медная решетка отодвинулась, и появились две фигуры – швейцар, который привел Д'Агосту, и курьер – тощий юнец-латиноамериканец в шарфе и толстой куртке. В руке он держал большой конверт.
Пендергаст посмотрел на пакет, и лицо его стало серым. Без слов сунул руку в карман черного пиджака, вынул медицинские перчатки, надел их. Затем достал из кармана двадцатидолларовую бумажку и отдал курьеру.
– Подождете несколько минут? – спросил он.
– Да, – ответил курьер, с подозрением поглядывая на перчатки.
Пендергаст взял конверт и переглянулся со швейцаром. Затем, кивнув Д'Агосте, быстро прошел в комнату.
– Это от Диогена? – спросил Д'Агоста, закрывая дверь.
Пендергаст не ответил. Вместо этого расстелил на столе лист чистой бумаги, положил сверху конверт и внимательно осмотрел его. Конверт не был заклеен. Верхняя его часть свободно перевязана красной нитью. Пендергаст оглядел нить. Затем развязал ее и осторожно раскрыл конверт.
Оттуда выпал маленький лист сложенной бумаги и локон блестящих черных волос.
Пендергаст резко втянул в себя воздух. Быстро открыл сложенный листок.
Бумага была красивой, вышедшей из-под ручного печатного станка, сверху герб – глаз без века над двумя лунами и спящим львом. Внизу пером чернилами табачного цвета выведена дата – 28 января.
Д'Агоста понял: записка была похожа на ту, которую Пендергаст получил несколько месяцев назад в особняке на Риверсайд-драйв. В отличие от предыдущей, на этой была не только дата. Взгляд его упал на следующие слова:
Она очень норовиста, братец. Понимаю, почему она тебе нравится.
В качестве доказательства посылаю локон ее прекрасных волос. Это последнее, что тебе от нее достанется. Поцелуй его, и почувствуешь сладкий запах Капрайи.
Конечно, я, как всегда, могу солгать. Локон может принадлежать кому-то другому. Правду подскажет твое сердце.
Frater, ave atque vale[26].
– О господи... – сказал Д'Агоста.
Слова застряли у него в горле. Он посмотрел на агента. Тот сидел на полу и нежно гладил локон. Выражение лица было столь ужасно, что Д'Агоста отвернулся.
– Возможно, это и ложь, – сказал он. – Твой брат и раньше лгал.
Пендергаст не ответил. Настала короткая и ужасная пауза.
– Спрошу у курьера, – сказал Д'Агоста, не решаясь взглянуть на друга.
Вышел из комнаты, направился к лифту. Курьер ждал под присмотром Мартина.
– Нью-йоркская полиция, – произнес Д'Агоста и показал свой значок.
Все замедлилось, словно в кошмарном сне. Ему было так тяжело, что он едва шевелил руками и ногами. Может, это шок?
Юноша кивнул.
– Кто дал вам этот конверт?
– Кто-то из такси опустил его в наш служебный ящик.
– Как выглядел пассажир?
– Это был обыкновенный таксист. Пассажира не было.
– Как выглядел автомобиль?
– Обычная желтая машина. Городская.
– А номер заметили?
Даже задавая вопрос, Д'Агоста знал, что это совсем не важно – запомнил парень номер или нет: без сомнения, Диоген замел следы.
Курьер помотал головой.
– Вам заплатили?
– Водитель заплатил пятьдесят баксов. Сказал, что ему приказали доставить конверт какому-то доктору Пендергасту, на углу 72-й улицы и Вест. Если возможно, лично в руки. И никому об этом не говорить, кроме доктора Пендергаста или швейцара.
– Очень хорошо.
Д'Агоста записал имя парня и его начальника. Затем отвел Мартина в сторону и попросил его проследить, остановят ли полицейские курьера, когда тот выйдет из здания. Странная тяжесть не отпускала его. Он вернулся в маленькую комнату.
Пендергаст не поднял глаз. По-прежнему сидел на полу, подавшись вперед. Руки он держал на коленях, ладонями вниз. Потерянное, горькое выражение лица исчезло, уступив место бесстрастности. Он не двигался, не моргал, казалось, даже не дышал. На Д'Агосту взглянул, словно был за миллион миль отсюда.
