Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
Они заходят в дом и чокаются стаканами с ледяной кока-колой. Одилл лакает воду, потом растягивается на привычном месте у телевизора. Ходжес не отлипал от него в первые несколько месяцев после выхода на пенсию, но теперь включает редко, разве что для того, чтобы послушать Скотта Пелли в «Вечерних новостях» на Си-би-эс да иногда посмотреть игру «Индейцев».
– Как кардиостимулятор, Билл?
– Даже не замечаю. И это меня вполне устраивает. А что произошло с танцами в большом загородном клубе, на которые ты собирался в Питсбург с этой как-ее-там?
– Не сложилось. Мои родители знают, что как-ее-там и я пришли к выводу, что наши учебные и личные интересы не совпадают.
Ходжес вскидывает брови:
– Такое ждешь услышать от юриста, а не от человека, решившего специализироваться по философии и древним цивилизациям.
Джером отпивает кока-колы, вытягивает ноги, улыбается.
– По правде, значит? Как-ее-там – она же Присцилла – использовала меня, чтобы разжечь ревность у парня, с которым встречалась в старших классах. И ведь сработало. Она сказала мне, что очень сожалеет, надеется, что мы останемся друзьями, и так далее. Неприятно, конечно, но, вероятно, оно и к лучшему. – Он умолкает. – Она по-прежнему хранит на полке в своей комнате кукол Барби и Братц, и, должен признать, уже это заставило меня задуматься. Наверное, я не против, если родители выяснят, что меня использовали как поварешку, чтобы помешивать любовный суп, но если вы скажете Барбстер, она будет припоминать мне это до конца моей жизни.
– Буду нем как могила, – обещает Ходжес. – А что теперь? Возвращаешься в Массачусетс?
– Нет, я здесь на лето. Нашел работу в доках. Поворочаю контейнеры.
– Это не лучшее занятие для студента Гарварда, Джером.
– Наоборот. Зимой я получил лицензию на управление тяжелым оборудованием, жалованье замечательное, а обучение в Гарварде стоит недешево, даже с частичной стипендией. – Тайрон Филгуд Делайт заглядывает в гости, к счастью, на короткое время. – Ентот черный мальчик будет грузить енту баржу и таскать ентот тюк, масса Ходжес! – Но тут же уступает место Джерому. – Кто косит вашу лужайку? Она неплохо выглядит. До уровня Джерома Робинсона далеко, но все равно неплохо.
– Паренек, который живет в конце квартала, – отвечает Ходжес. – Это визит вежливости или…
– Барбара и ее подруга Тина рассказали мне чертовски интересную историю, – говорит Джером. – Тине поначалу не хотелось, но Барбс ее уговорила. Она это умеет. Послушайте, вы знаете, что отца Тины покалечило в той бойне у Городского центра?
– Да.
– Если именно ее брат посылал деньги, которые позволили семье удержаться на плаву, тогда он молодец… но откуда он их взял? Я даже представить себе не могу, как ни стараюсь.
– Я тоже.
– Тина говорит, что вы собираетесь его спросить.
– Завтра после школы, согласно намеченному плану.
– Холли участвует?
– В определенной степени. Собирает информацию.
– Круто! – Джером широко улыбается. – Как насчет того, чтобы я завтра поехал с вами? Воссоединение! Исполним все хиты!
Ходжес задумывается.
– Не знаю, Джером. Один человек – такой старичок, как я, – возможно, не слишком испугает юного мистера Зауберса. Два парня, особенно если один из них – здоровенный чернокожий ростом под шесть с половиной футов…
– Пятнадцать раундов, а я все равно красивый! – восклицает Джером, размахивая руками над головой. Одилл прижимает уши. – Все равно красивый! Этот скверный старый медведь Сонни Листон не достал меня! Я порхал как бабочка, я жалил…[21] – Видит, что Ходжес терпеливо ждет завершения. – Ладно, ладно, иногда меня заносит. Где вы собираетесь его ждать?
– По нашему плану – перед школой. Перед главным входом.
– Не все им пользуются, и он может ускользнуть, особенно если Тина проболтается, что говорила с вами. – Джером видит, что Ходжес хочет его перебить, и поднимает руку. – Она обещала, что ничего не скажет, но большие братья знают маленьких сестренок, можете поверить человеку, у которого есть сестра. Если ему станет известно, что кто-то хочет его расспросить, он может уйти задами и выбраться через футбольное поле на Уэстфилд-стрит. Я могу припарковаться там и позвонить, если увижу его.
– Ты знаешь, как он выглядит?
– Да, Тина показала мне фотографию из ее бумажника. Позвольте мне поучаствовать в этом, Билл. Барби нравится эта девочка. Мне она тоже понравилась. И она показала характер, обратившись к вам, пусть моя сестра и командовала парадом.
– Знаю.
– Опять же, мне чертовски любопытно. Тина говорит, деньги начали приходить, когда ее брату было только тринадцать. Совсем мальчишка, и такие деньги… – Джером качает головой. – Неудивительно, что у него проблемы.
– Согласен. Ладно, если ты этого хочешь, ты в деле.
– Брат!
Разумеется, за этим следует очередной удар кулака о кулак.
– Ты учился в Нортфилде, Джером. Там есть еще какой-нибудь выход, кроме главного и на Уэстфилд-стрит?
Джером думает.
– Если он спустится в подвал, то попадет к прежнему месту для курения. Дальше через конференц-зал можно выйти на Гарнер-стрит.
– Я отправлю туда Холли, – решает Ходжес.
– Отличная идея! – восклицает Джером. – Вся команда в сборе! Как я и говорил!
– Но если увидишь его, не подходи, – уточняет Ходжес. – Только позвони. Говорить с ним буду я. Холли я скажу то же самое. Хотя она и сама не подойдет.
– При условии, что вы нам все расскажете.
– Расскажу, если будет что, – отвечает Ходжес в надежде, что не дает поспешного обещания. – Завтра приезжай в мой офис в Тернер-билдинг около двух. Выезжаем в два пятнадцать. В два сорок пять – на позициях.
– Вы уверены, что Холли справится?
– Да. Наблюдение – это для нее. Проблемы возникают при конфронтации.
– Не всегда.
– Да, – соглашается Ходжес. – Не всегда.
Оба думают о конфронтации – в ЦКИ с Брейди Хартсфилдом, – в которой Холли показала себя с наилучшей стороны.
Джером смотрит на часы:
– Должен идти. Я обещал отвезти Барбару в торговый центр. Она хочет часы «Суотч». – Он закатывает глаза.
Ходжес ухмыляется:
– Люблю твою сестричку, Джером.
Тот ухмыляется в ответ:
– Если на то пошло, я тоже. Пошли, Одилл. Шевели лапами.
Одилл встает и идет к двери. Джером берется за ручку, потом оборачивается. Он больше не улыбается.
– Вы ездили туда, куда я думаю?
– Возможно.
– Холли знает, что вы у него бываете?
– Нет. И не говори ей. Ее это сильно расстроит.
– Да. Конечно. Как он?
– Без изменений. Хотя… – Ходжес думает о том, как упала фотография. Со стуком.
– Хотя что?
– Ничего. Он без изменений. Окажи мне услугу, попроси Барбару связаться со мной, если Тина ей позвонит и скажет, что ее брат каким-то образом прознал о моем пятничном разговоре с девочками.
– Обязательно. До завтра.
Джером уходит. Ходжес включает телевизор, и его ждет приятный сюрприз: «Индейцы» еще играют. Счет равный. Идут дополнительные иннинги.
11Холли проводит воскресный вечер в своей квартире, пытается смотреть «Крестного отца-2» на компьютере. Обычно это занятие доставляет ей большое удовольствие, поскольку она считает, что это один из двух или трех лучших фильмов всех времен и народов, наряду с «Гражданином Кейном» и «Тропами славы», но сегодня она то и дело прерывает просмотр, чтобы в тревоге покружить по гостиной. Места для кружения хватает. Эта квартира не такая роскошная, как в кондоминиуме на берегу озера, где она жила первое время после переезда в город, но достаточно большая, и район респектабельный. Холли может позволить себе аренду: по завещанию кузины Джейни она получила полмиллиона долларов. Конечно, пришлось уплатить налоги, но все равно это большая сумма. И благодаря работе у Билла Ходжеса сумма эта растет.
Кружа по комнате, Холли бормочет любимые фразы:
– Мне не нужно убивать всех – только моих врагов.
– Как сказать по-испански «банана дайкири»?
– Это твоя страна, а не твоя кровь, запомни это.
И разумеется, самую знаменитую:
– Я знаю, это был ты, Фредо. Ты разбил мне сердце.
Если бы она смотрела другой фильм, то повторяла бы другой набор цитат. Эту форму самогипноза Холли использовала с тех пор, как в семь лет посмотрела «Звуки музыки». (Любимая фраза: «Любопытно, какой у травы вкус».)
Думает она о записной книжке «Молескин», которую брат Тины так быстро спрятал под подушку. Билл уверен, что записная книжка не имеет отношения к деньгам, которые Пит посылал родителям, а Холли в этом сомневается.
Она всю жизнь вела дневник, записывала в него фильмы, которые посмотрела, книги, которые прочла, людей, с которыми разговаривала, время, когда вставала, время, когда ложилась. И время, когда справляла большую нужду, но в зашифрованном виде (а вдруг кто-то прочтет дневник после ее смерти?): СНГ, что означало «сходила на горшок». Она знает, что это ОКП, то есть обсессивно-компульсивное поведение. Они с психотерапевтом обсуждали, что навязчивое составление списков – одна из форм магического мышления, но это никому не вредит, и если ей хочется вести списки в записных книжках «Молескин», это только ее дело. Речь о том, что она знает о «Молескинах», а потому знает, что эти записные книжки стоят дорого. За два с половиной доллара в «Уолгринс» можно купить блокнот на спирали, но «Молескин» с таким же количеством страниц обойдется в десять баксов. Зачем подростку потребовалась такая дорогая записная книжка, особенно если семья остро нуждалась в деньгах?
