Стивен Кинг - Пост сдал
И в конце августа 2013 года, после особенно доставшего его визита детпена, Брейди отправил Зет-боя к ней на квартиру.
Фредди пересчитала деньги, пристально посмотрела на старика в зеленых мешковатых штанах, который стоял посреди ее так называемой гостиной. Деньги ранее лежали на счету Эла Брукса в Федеральном банке Среднего Запада. То был первый случай расходования его скромных накоплений, но далеко не последний.
– Двести баксов за несколько вопросов? Ладно, я на них отвечу. Но если на самом деле ты притащился за отсосом, придется тебе пойти в другое место, старичок. Я – лесби.
– Только вопросы, – подтвердил Зет-бой. Протянул ей «Заппит» и предложил включить демоверсию «Рыбалки». – Но нельзя смотреть на экран больше тридцати секунд. Она… э… необычная.
– Необычная, значит? – Фредди снисходительно улыбнулась и уставилась на плавающих рыб. Тридцать секунд превратились в сорок. Такое допускалось, согласно инструкциям, полученным Зет-боем перед тем, как отправиться в эту миссию (Брейди всегда называл свои задания миссиями, узнав, что Брукс ассоциировал это слово с героизмом). Но после сорока пяти секунд Зет-бой выхватил «Заппит» из рук Фредди.
Та, моргая, подняла голову.
– Ух ты! Туманит мозги, да?
– Да. В каком-то смысле.
– Я читала в «Геймер программинг», что видеоигра «Звездная битва» воздействует так же, но играть надо полчаса, прежде чем что-то почувствуешь. А тут гораздо быстрее. Об этом кому-нибудь известно?
Зет-бой вопрос проигнорировал.
– Мой босс хочет знать, сможешь ли ты сделать так, чтобы люди смотрели демоверсию дольше и не переходили к игре. Игра такого эффекта не дает.
Тут Фредди впервые заговорила с русским акцентом:
– Кто этот бесстрашный лидер, Зет-бой? Будешь настоящим другом и скажешь товарищу Икс, да?
Зет-бой наморщил лоб.
– Что?
Фредди вздохнула.
– Кто твой босс, красавчик?
– Доктор Зет. – Брейди догадывался, что такой вопрос последует – он хорошо знал Фредди по прошлой жизни, – и Зет-бой получил соответствующее указание. У Брейди были планы касательно Феликса Бэбино, но пока они оставались неопределенными. Он лишь нащупывал путь. Проверял свои возможности.
– Доктор Зет и его шестерка Зет-бой. – Фредди закурила. – На пути к управлению миром. Ну и ну. Я, значит, становлюсь Зет-герл?
На этот счет указаний не было, поэтому Зет-бой промолчал.
– Не бери в голову, я все поняла. – Фредди выпустила струю дыма. – Твоему боссу нужна «ловушка для глаз». Чтобы это сделать, надо превратить демоверсию в игру. Это довольно просто. Не требует особо сложного программирования. – Она взяла выключенный «Заппит». – Эта штуковина прямо-таки элементарная.
– В какую игру?
– Не спрашивай меня, брат. Это по творческой части. Никогда не была в ней сильна. Скажи своему боссу, пусть прикинет, что к чему. В любом случае, как только эта штуковина включится и через вай-фай свяжется с Сетью, потребуется лишь установить руткит[44]. Хочешь, чтобы я это записала?
– Нет. – Брейди отвел толику быстро уменьшающегося объема памяти Зет-боя именно для этой информации. А кроме того, когда дойдет до дела, эта работа ляжет на Фредди.
– Как только руткит установлен, можно загружать исходную программу с другого компьютера. – Она вновь заговорила с русским акцентом: – С секретной базы Зеро под ледовой полярной шапкой.
– Мне сказать ему и про это?
– Нет, скажи только про руткит и исходную программу. Усек?
– Да.
– Что-нибудь еще?
– Брейди Хартсфилд хочет, чтобы ты вновь навестила его.
Брови Фредди взлетели к короткой стрижке.
– Он с тобой говорит?
– Да. Поначалу его трудно понять, но когда привыкаешь, можно.
Фредди оглядела свою гостиную – тусклый свет, разбросанные вещи, запах вчерашней китайской еды навынос, – словно интерьер вызывал у нее интерес. Разговор становился все более зловещим.
– Не знаю, друг. Я сделала доброе дело, но никогда не была в герл-скаутах.
– Он тебе заплатит, – сказал Зет-бой. – Не очень много, но…
– Сколько?
– Пятьдесят долларов за визит.
– Почему?
Зет-бой не знал, но в 2013-м в его голове оставалось еще немало от Эла Брукса, и он понимал, в чем дело.
– Я думаю… потому, что он знал тебя раньше. Помнишь, когда ты и он чинили компьютеры других людей. В прошлом.
К доктору Бэбино Брейди не испытывал той жгучей ненависти, которую вызывал у него Ходжес, тем не менее доктор Б. значился в его черном списке. Бэбино использовал Брейди как подопытного кролика, и тому это совсем не нравилось. Доктор потерял всякий интерес к пациенту, поскольку экспериментальный препарат вроде бы не давал результатов, и это не нравилось Брейди еще больше. А самое худшее заключалось в том, что уколы возобновились, едва Брейди пришел в сознание, и кто знал, шли они на пользу или во вред. Они могли и убить, но Брейди, который готовил собственную смерть, не видел в этом причины для бессонницы. Его тревожило другое: а вдруг препарат лишит его обретенных способностей? Бэбино требовал от персонала, чтобы никто и нигде не говорил о том, что Брейди способен передвигать предметы силой мысли, но сам в это верил, хотя Брейди никогда не демонстрировал свои таланты в присутствии доктора, несмотря на его постоянные просьбы. И еще Бэбино верил, что телекинез Брейди – результат использования церебеллина.
Брейди вновь назначили компьютерную и магнитно-резонансную томографии. «Ты – восьмое чудо света, – сказал ему Бэбино после одной из них, осенью 2013 года. Доктор шел рядом с каталкой, на которой Брейди везли в палату 217, и, по мнению пациента, сиял как медный таз. – Лечение не просто остановило отмирание твоих мозговых клеток – оно стимулировало рост новых. Более жизнеспособных. Ты хоть понимаешь, что это означает?»
«Будь уверен, говнюк, – подумал Брейди. – Поэтому никому не показывай эти снимки. Если они попадут в прокуратуру, мне не поздоровится».
Бэбино по-отечески похлопал пациента по плечу, чего Брейди терпеть не мог. Словно свою любимую собачонку. «Человеческий мозг состоит примерно из ста миллиардов нервных клеток. Те, что находились в центре Брока, получили серьезные повреждения, но восстановились. Более того, они создают нейронные связи, каких мне видеть не доводилось. Придет день, когда ты прославишься не как убийца, а как спаситель людей».
Если такое и случится, подумал Брейди, ты до этого дня не доживешь.
Будь уверен, кретин.
«Никогда не была сильна по творческой части», – сказала Фредди Зет-бою. И не погрешила против истины. Зато Брейди по творческой части в свое время преуспевал, и пока 2013 год плавно перетекал в 2014-й, провел много времени, думая о том, как усилить воздействие демоверсии «Рыбалки» и превратить ее, по меткому выражению Фредди, в «ловушку для глаз». Но найти нужное решение не удавалось.
Во время ее визитов они не обсуждали эффект «Заппита», в основном вспоминали (само собой, говорила по большей части Фредди) работу в киберпатруле. Все эти безумные люди, с которыми они сталкивались на выездах. И Энтони Фробишер по прозвищу Тоунс, их босс-говнюк. Фредди постоянно к нему возвращалась, и получалось, что она говорила Тоунсу в лицо все то, о чем на самом деле думала, но не решалась озвучить. Визиты Фредди были однообразными, но успокаивали. Они уравновешивали ночи отчаяния, когда Брейди чувствовал, что останется в палате 217 до конца своих дней, во власти доктора Бэбино с его «витаминными уколами».
Я должен его остановить, думал Брейди. Я должен его контролировать.
И для этого очень подошла бы модифицированная демоверсия. Потому что, упусти он первый шанс проникнуть в разум Бэбино, второго могло и не представиться.
Теперь телевизор в палате 217 работал не меньше четырех часов в день. В соответствии с указом Бэбино, который сказал старшей медсестре Хелмингтон, что «мистеру Хартсфилду необходимо внешнее стимулирующее воздействие».
Мистера Хартсфилда полностью устраивали полуденные новости (где-то обязательно что-то взрывалось или случалась иная трагедия с многочисленными жертвами), однако прочее – кулинарные шоу, ток-шоу, «мыльные оперы», лживые медицинские передачи – он считал чушью. Но однажды, когда Брейди сидел на стуле у окна и смотрел викторину «Приз-сюрприз» (во всяком случае, смотрел в сторону экрана), его осенило. Участнице, которая добралась до бонусного раунда, предложили шанс выиграть путешествие в Арубу на частном реактивном самолете. Ей показали огромный компьютерный экран, на котором перемещались большие цветные кружки. От нее требовалось коснуться пяти красных, которые превращались в числа. Если сумма открытых ею чисел превышала сто, она выигрывала.
Понаблюдав, как ее взгляд мечется по компьютерному экрану, Брейди понял, что решение найдено. Розовые рыбы, подумал он. Они будут двигаться быстрее остальных, и потом, красный – цвет злости. А розовый… какой? Как его назвать? Нужное слово сверкнуло в голове, и он улыбнулся. Ослепительно улыбнулся, и с этой улыбкой вдруг стал девятнадцатилетним.
