Б-11 - Рой Олег Юрьевич
…и величественным?
Рты мантикор раскрылись, и они, нестройным хором, стали выкрикивать одну и ту же фразу:
– Далилу Бел Нуску! Далилу Бел Нуску!
И, внезапно, мишка понял: Бел Нуску – это он. Эти твари славят его!
Он поднял руки – и увидел, как между пальцами у него извиваются червеобразные щупальца. Взглянув вниз, он увидел сотни таких же щупалец, прорывающих защитный комбинезон. Они напоминали языки пламени, и, внезапно, тело Мишки пронзило множество раскаленных игл боли, словно новые щупальца пожирали его плоть. Или душу.
И Мишка, подняв голову к невидимому уже потолку пещеры, страшно закричал криком боли и гнева.
Ира вздрогнула – и проснулась.
Обнимавшая ее во сне Женя тоже проснулась – от того, что Ира вздрогнула. Женя вообще была очень чуткой к Ире, она окружила ее мягкой, ненавязчивой заботой, и то, что они теперь были вместе, спасло Ире разум, а, возможно, и жизнь.
Избитое выражение, но у Иры перед глазами стояла буровая платформа, объятая пламенем чудовищного взрыва, погружающаяся сквозь плавящийся алмазный лед в раскаленную магму. И где-то там, на платформе, умирал в чудовищных муках ее мужчина, жизнерадостный, надежный и ответственный Мишка. Ира страшно кричала, и, если бы в ней в то время сохранилось хоть какое-то ясное видение ситуации – наверно, сиганула бы в окно подъемника.
Женя ее удержала, и сжимала в объятиях весь долгий путь до поверхности. Станция утонула в магме, и над ней сомкнулась ледяная корка из монолитного алмаза. А потом серый налет, которым сверху казались орды тварей, свиваясь в длинный жгут, направилась к острову, на котором тоже что-то очень неслабо полыхнуло…
Их не преследовали, и они благополучно достигли верхней площадки. Даже сама Женя, не говоря об Ире, с трудом помнила, как они выбрались из-под огромного валуна. Снежный сугроб, в основном, растаял, но им все равно пришлось прокапывать ход наружу. Женя прихватила радиостанцию Игоря, хотя понятия не имела, как с ней работать. Вырвавшись наружу, они постарались отойти как можно дальше от проклятого места. Дошли до края плоскогорья – и остановились – во-первых, сил уже больше не оставалось, а во-вторых – ни Ира, ни Женя понятия не имели, как спуститься вниз, хотя высота была небольшой…
Они сидели на холодных камнях. Светило солнце, хотя была ночь – полярный день вступил в свои права. Женя закурила, и Ира, подумав, присоединилась к ней.
Со времени взрыва они не сказали друг другу ни слова.
Так было ровно до того момента, пока в небе не появилась увеличивающаяся в размерах черная точка. Точка быстро росла, превращаясь в легкий и быстрый вертолет. Это был новенький, футуристичного вида «Ансат», в бело-голубой окраске. На борту машины виднелся знак – треугольник с тремя странными загогулинами, которые Ире показались похожими на тех паразитов, что Женя срезала с тела Тани. Ира вздрогнула, и Женя обняла ее еще крепче.
– Интересно, – сказала Ира, у которой зуб на зуб не попадал. – Три стигмы. Очень редкая греческая буква. Что это означает?
Женя только плечами пожала.
Вертолет приземлился, из него вышел мужчина с резкими, птичьими чертами лица и колким взглядом сталисто-серых глаз. На нем был элегантный костюм, совершенно чуждый окружавшей их тундре; белое пальто мужчина держал на сгибе локтя.
– Идемте, девушки, – сказал мужчина. По-русски он говорил чисто, но акцент выдавал в нем иностранца.
– Кто Вы? – спросила Женя.
– Мы друзья, – ответил незнакомец. – У каждого из нас есть друзья, о которых мы не знаем, Женя. Тебе кажется, что ты брошен всеми, одинок и оставлен на краю света, но это не так. Однажды все меняется. Для вас эта минута наступила сегодня, девочки.
Дальнейшее Ира помнила, как в тумане. На каком-то аэродроме они пересели на легкомоторный «Бичкрафт», борт которого украшали уже знакомые «Стигмы», и улетели, как оказалось, в Москву. Заехали в маленькую квартиру Иры, собрали вещи, причем впоследствии оказалось – не взяли ничего, что могло бы напоминать Ире про Мишку. Потом заехали к Жене и забрали ее вещи тоже. Со всем этим скарбом, вместившемся в два десятка кофров погрузились на все тот же «Бичкрафт». Ире открыли визу в какую-то не-шенгенскую страну – она даже не запомнила, как называется эта страна…
Самолет приземлился в аэропорту большого города, и прямо из аэропорта их отвезли в какой-то медицинский центр. Симпатичный мужчина по имени Ойген взял у них анализы – наверно, на вирусы – мазки изо рта и носоглотки, сделал рентген, ЭКГ, ЭЭГ, еще какие-то анализы. После каждого анализа настроение Ойгена повышалось, а уж их спаситель, мужчина по имени Лев, казалось, был очень доволен.
– Вы нам очень помогли, – сказал он. – Поэтому мы, корпорация Фишера, поможем вам. В Москве у вас были бы проблемы, вам стали бы задавать вопросы, бередить память. К тому же, у людей в погонах бедная фантазия – вас могли бы даже счесть виновными в том, от чего вы сами пострадали. Я подам от вашего имени документы на ВНЖ, а пока, – он протянул Жене связку ключей, – это небольшой презент от нашей компании.
«Небольшой презент» оказался симпатичной уютной виллой в курортном городке со смешным тавтологическим названием Горня Подгора. В двухстах метрах ниже по улице играло солнечными бликами неправдоподобно прекрасное Адриатическое море. Со второго этажа, где была спальня, ванна и терраса, его было прекрасно видно. В этом коттедже, сразу после вселения, и произошла первая близость Жени с Ирой. Ира стояла на террасе, и думала о том, что… да ни о чем она не думала. Все вокруг казалось декорацией, картинкой, ширмой, за которой притаилась жуткая действительность, наполненная тварями из бездны.
Ира привычно обняла ее и увела с террасы в спальню. Усадила перед зеркалом и стала расчесывать ей волосы, а потом…
А потом все изменилось. Иногда Ира приходила в ужас от того, как быстро она свыклась с этой новой жизнью, в которой не было Мишки, а была Женя. Они получили новые документы с чужими именами, и зарегистрировали брак – здесь это было возможно. Теперь она была женой Жени – или Женя была ее женой. Не важно.
Женя иногда уезжала куда-то, но старалась надолго Иру одну не оставлять, хотя та уже и была в нормальном состоянии. Однажды она предложила Ире завести детей. И Ира согласилась, не особо раздумывая. Только сказала, что это, наверно, сложно. А Женя заверила ее, что их покровитель – человек с именем Лев – им поможет…
– Опять дурной сон? – спросила Женя. Ира кивнула. Она не хотела расстраивать Женю, но и врать ей не могла, – про Мишку?
– Да, – призналась Ира. Женя ласково погладила ее по щеке:
– Это нормально, милая. Но надо жить дальше. Когда мы заберем наших детей, мальчика назовем Мишей. Хочешь?
Ира кивнула и улыбнулась. Пусть будет так. Жизнь – живым.
– Я в душ, – сказала она, выбираясь из кровати.
– А я подремаю немного, – сонно улыбнулась ей Женя.
Она обманула Иру. Когда та ушла в душ, Женя встала с кровати, и осторожно последовала за ней. Она умела двигаться совершенно бесшумно. Как говорится, ноблес оближи.
Женя осторожно заглянула в ванну. Ира стояла спиной к ней в клубах пара – принимая душ, она включала только горячую воду. Как и сама Женя.
Ира многого не знала, а Женя не спешила ей говорить. Например, то, что коттедж они получили вовсе не за красивые глазки, и мазки, которые регулярно брал у них улыбчивый Ойген, нужны были вовсе не для контроля их здоровья. Со здоровьем у них обеих был полный порядок.
И то, что сон, который периодически видела Ира в ночи, когда над Адриатикой всходила полная Луна, был не совсем сном. Ведь далеко отсюда, за полярным кругом, еще больше искореженном взрывом храме сидел новый правитель Биармии – Бел Нуску, тот, кого когда-то звали Мишкой, и который был раньше любимым мужчиной ее пассии.
А самое главное – то, что, когда тело Иры была разгорячено семидесятиградусным душем, не причинявшим ей ни малейшего дискомфорта, на ее спине появлялись из-под кожи либбу таммаху, которых в их команде называли душеедами.
