Маркос Виллаторо - Минос
— У меня есть идея, если вы позволите, — быстро произнесла я, снова ощутив в голосе уже знакомую дрожь. Только недавно я почувствовала, что мой голос порой подсказывает какие-то знания, которые еще не родились в голове. — Я хотела бы отправить эти рисунки по факсу моему давнему другу. Думаю, он может помочь нам определить, откуда они взяты.
~ ~ ~
Агенты ФБР всегда возили с собой полный комплект оборудования, необходимого для установления мгновенной связи: портативные компьютеры, маленькие принтеры, факсы, мобильные телефоны, сканеры, а также одного специального сотрудника, который прекрасно разбирался во всей этой технике. Я позвонила доктору Каллахену. Он еще не спал, читая какой-то роман Антониа Нелсона и поглощая прекрасное вино «Каберне совиньон» из винограда долины Санта-Инес. Он знал, что я обожаю это вино.
— Баттонвуд, 1997 года, — пояснил он. — Я обязательно оставлю тебе одну бутылку, Ромилия, если пообещаешь, что не оставишь нас.
— Спасибо, док, я… Что вы имеете в виду?
— Маккейб сказал, что ты получила удостоверение федерального агента.
— Это временное удостоверение.
— Ладно, ладно. Значит, у тебя теперь не должно быть никаких проблем.
— Да, все нормально, — улыбнулась я, смущенно прижимая трубку мобильного телефона. Пирс находился рядом со мной и все прекрасно слышал, хотя и разговаривал в это время с другим агентом. — Я хочу отправить вам факсом несколько рисунков.
— К сожалению, у меня дома нет такого аппарата. Понимаю, что это уже вчерашний день, но я могу принять их по электронной почте. У тебя есть возможность просканировать их?
— Не знаю.
— Дай мне твоего агента.
Я протянула Пирсу трубку. Док задал ему много вопросов, на которые Пирс однозначно отвечал «да». Я догадалась, что док спрашивал его насчет модема, соответствуюших драйверов, сканеров, цветной печати и так далее. В конце концов Пирс сказал ему: «Хорошо, мистер Каллахен, большое спасибо, продолжим разговор через пятнадцать минут», и выключил телефон. Затем он повернулся ко мне:
— Мы просканируем эти рисунки и переправим ему. Думаю, он получит их немедленно и в лучшем состоянии, чем по факсу. Я дал ему свою прямую линию. Он позвонит мне, как только получит рисунки.
Техническим магом Пирса был его помощник, тот самый парень с карамельного цвета волосами, который возил нас по улицам Денвера. Он снял рисунки со стены голыми руками, не опасаясь оставить на них отпечатки пальцев, положил первый лист на маленький портативный сканер и нажал несколько кнопок. Загорелся свет, как в аппарате ксерокопии, и через минуту он отправил изображение в компьютер. Сохранив его, он приступил к следующему листу, и вскоре все рисунки были отправлены доку по электронной почте.
Мы с Пирсом пошли в другой конец федерального вагончика, чтобы не мешать ему. Я закурила сигарету и протянула одну Пирсу. Тот не отказался.
— Итак, что вы думаете на этот счет? — поинтересовался у меня Пирс.
Я все еще не могла привыкнуть к вопросам федерального агента, но все же высказала ему то, что думала:
— Поначалу мне показалось, что эти рисунки имеют какое-то отношение к тем пропавшим людям в Канзасе. Я подумала, что он похитил их с целью дальнейшего расчленения по этому образцу. Но в Канзасе было только три человека, а на этих рисунках изображены шесть фигур. И они остались здесь, в Денвере. У вас есть информация о других похищенных или убитых людях здесь, в Денвере? Разумеется, кроме Хоакина Чэмпа?
— Нет, здесь были только местные происшествия и случайные убийства, связанные с пьянством, вторжением в частные владения и так далее. Ничего особенного.
Я выпустила кольцо дыма и почувствовала, как никотин помогает мне соображать.
— Я все время пытаюсь понять, сколько людей было изображено на этих рисунках? Это один человек в разных вариантах или шестеро совершенно разных людей с различными хирургическими рассечениями?
— В нашем распоряжении пока не было никаких сообщений о шести жертвах, убитых одновременно. Трое человек были убиты в Мемфисе, двое — в Атланте, еще двое — в Бристоле, и трое исчезли в Канзасе. Плюс Хоакин Чэмп здесь, в Денвере. Итого получается одиннадцать человек. Но ни одного случая с шестью жертвами.
— Вот это-то и беспокоит меня больше всего. — Я посмотрела на него. — Думаю, что для него это слишком большое искушение. Он специально оставил нам эти рисунки, чтобы показать, в чем будет состоять его следующий шаг.
— Да, я тоже подумал об этом.
В этот момент нас позвал помощник Пирса. Док получил все рисунки и позвонил нам, сообщив, что его компьютер не связан с телефонной линией. Другими словами, он может говорить по телефону и работать с компьютером одновременно.
Ассистент протянул мне трубку.
— Ну и что вы думаете по этому поводу, док? — спросила я.
— Одну минуточку, сейчас у меня появится ваш файл. Ты говоришь, они были прикреплены к стене в определенной последовательности?
— Совершенно верно. От первого до шестого.
— Так, сейчас я сделаю то же самое на своем экране, если получится…
По всей вероятности, он прижал трубку плечом к уху, потому что я услышала, как он шелкает по клавишам обеими руками.
— Ну вот и все. О Боже мой, я не видел эти иллюстрации со времен окончания медицинского института. «De Humani Corporis Fabrica Libri Septem».
Его южный акцент неплохо сочетался с латынью.
— Что это означает? — спросила я.
— Это название книги, из которой взяты эти иллюстрации, — «О строении человеческого тела». Классическая работа по медицине.
— Хорошо, а кто ее написал?
— Андрэ Везалиус. Французский врач шестнадцатого века, который был также и неплохим художником. Он собственноручно сделал эти рисунки и написал сопроводительный текст. Если не ошибаюсь, это из второй книги, посвященной связкам и мышцам.
— Значит, это сделал врач-анатом четыреста лет назад?
— Да. Это был замечательный человек, намного опередивший свое время. Во время своих операций он использовал самые обыкновенные инструменты, а потом стал художником-самоучкой в области вскрытия. Причем очень неплохим, как ты сама можешь видеть по этим рисункам. Именно ему я обязан своими достижениями в области судебно-медицинской экспертизы. Грэй использовал работы Везалиуса для написания своего учебника по анатомии, но, естественно, он не мог знать в конце девятнадцатого столетия всех тех удивительных фокусов, которые проделывали европейцы за триста лет до него. Он мог проводить вскрытие совершенно свободно и намного точнее, не опасаясь преследований. Конечно, Грэй хорошо знал работы Везалиуса.
— А что насчет Доре? — поинтересовалась я.
— Это художник-гравер? О да, он, как и другие художники того времени, полностью полагался на работы Везалиуса и других врачей той поры, чтобы успешно выполнять свои гравюры. Разумеется, Доре не смог бы преуспеть в своем творчестве без тщательного изучения художественного мастерства Микеланджело.
У меня уже не было времени для исторических экскурсов, хотя чувствовалось, что док получал от этого огромное удовлетворение.
— Вы не могли бы сказать мне, на этих рисунках изображен один человек или шесть?
— Нет, у меня нет дома этой книги. Слишком дорогая для меня, даже несмотря на мою профессию. Кроме того, мне приходится заглядывать в нее каждый день, так что нет никакого смысла держать ее дома.
— А где можно купить ее? Может быть, в «Бордерсе»?
— О чем ты говоришь? — засмеялся он. — Это очень редкая книга, доступная только хорошим и богатым библиотекам. Возможно, она есть в каких-то университетах, да и то только в том случае, если там имеется медицинский факультет. Может быть, ее можно найти в каких-то художественных музеях. Но в книжных магазинах ты ее точно не найдешь.
— Спасибо, док, вы очень помогли нам.
— Роми, когда ты вернешься домой?
— Что? Ах да, думаю, что скоро.
— Но почему меня одолевают сомнения на этот счет?
— Не знаю, док. Я должна скоро вернуться домой, у меня там ребенок, которого надо кормить.
Он тяжело вздохнул и сказал:
— Будь осторожна, девочка.
— Нам нужно проверить университетскую библиотеку и посмотреть, кто брал эту книгу в последнее время. — Я показала Пирсу написанное на блокноте имя.
— Да, мы можем сделать это, но не ждите, что они откроют вам его имя, — заметил Пирс. — Закон о тайне личной информации. Но они могут и должны сообщить, заказывал ли кто-нибудь эту книгу.
Он поручил это дело своему помощнику, а потом отпустил меня в гостиницу.
— Отдохните немного и отоспитесь. Мы остановились в гостинице «Рэдиссон», я отвезу вас туда. Нам предстоит встать на рассвете.
— Куда мы едем?
Он вздохнул.
— Я сам еще не знаю. Этот тип преодолевает большие пространства за короткое время. Мне казалось, что я обнаружил определенную логику в его поведении и думал, что он должен находиться где-то между Бристолем и Канзасом. Это своего рода полукруг. Разве круги не являются частью этой книги?
