Томас Харрис - Черное воскресенье
— Я понял, — произнес голос в шести тысячах миль от Фазиля. Трубку повесили.
Фазиль вышел из телефонной будки, а затем и из здания вокзала бодрым шагом. Связываться напрямую с Ближним Востоком было чрезвычайно опасно, но нехватка времени делала риск оправданным. Просьба о пилоте почти невыполнима. Среди партизан летчиков нет. Пилотировать грузовой вертолет с подвешенным к нему тяжелым грузом — большое искусство. Таких пилотов — раз-два и обчелся. Но ливийцам и раньше удавалось сделать все необходимое для «Черного сентября». Разве полковник Каддафи не помог осуществить акцию в Хартуме? Даже оружие, которым были убиты американские дипломаты, провезли в страну в ливийской диппочте. Тридцать миллионов долларов в год приплывает в руки «Аль-Фатаха» из ливийской казны. А сколько может стоить пилот? У Фазиля были все основания надеяться. Только бы они нашли такого летчика, да поскорее.
Шестидневный срок, на котором настаивал Фазиль, не вполне соответствовал действительности, поскольку до матча на Суперкубок оставалось еще две недели. Но ведь придется как-то приспосабливать бомбу к другому летательному аппарату. Необходим некоторый запас времени и помощь пилота, хорошо знающего свое дело.
Фазиль заранее взвесил все доводы против поисков пилота, взвесил и рискованность прямой просьбы о присылке такого человека, сравнив все это с тем великолепным результатом, которого он добьется, если пилота найдут. Он решил, что игра стоит свеч.
А что, если его каблограмма, на вид вполне невинная, попадет в руки американской полиции? Что, если цифровой код телефонов известен этому еврею — Кабакову? Такое вряд ли возможно, Фазиль это понимал, но все же беспокоился. Полиция, конечно, ищет пластиковую взрывчатку, но ведь им неизвестен характер операции. Ничто не указывало на то, что акция должна пройти в Новом Орлеане.
Интересно, Ландер все еще бредит? Да ерунда! В наше время люди уже не валяются подолгу в жару и в бреду. Но психи иногда бредят, даже и без температуры. Ну, если он начнет болтать, Далия его прикончит.
В это самое время в Израиле происходила целая цепь событий, которые гораздо существеннее могли воздействовать на решение о запросе Фазиля, чем имя погибшего Хафеза Наджира. На небольшом аэродроме близ Яффы четырнадцать летчиков израильских ВВС поднимались в кабины семи истребителей-бомбардировщиков — «Фантомов-F-4». Они выруливали на взлетную полосу, и раскаленный воздух струился за ними, искажая все вокруг, словно подернувшееся рябью стекло. Вот истребители по двое промчались по асфальту и взмыли в небо, набирая высоту и совершая широкий, плавный разворот, вынесший их к Средиземному морю. Они шли на северо-запад, по направлению к ливийскому городу Тобрук, со скоростью вдвое выше скорости звука. Они должны были нанести ответный воздушный удар. В Рош-Пине все еще дымились развалины жилого дома, разрушенного залпом из русской установки «Катюша», поставленной партизанам из Ливии. На этот раз удар будет нанесен не по партизанским базам в Ливане и Сирии. На этот раз будет наказан поставщик.
Через тридцать девять минут после взлета командир эскадрильи обнаружил ливийский сухогруз. Судно находилось точно там, где, по сведениям, полученным из МОССАДа, оно и должно было находиться, — в восемнадцати милях от Тобрука. Сухогруз шел на восток, тяжело груженный оружием для партизан. Однако следовало убедиться, что здесь не будет ошибки. Четыре «фантома» барражировали на большой высоте, обеспечивая остальным прикрытие от арабских самолетов. Три других пошли на снижение. Командир эскадрильи сбавил скорость до четырехсот километров в час и пролетел над сухогрузом на высоте двадцати метров. Ошибки быть не могло. Тогда все три «фантома» с ревом пошли вниз, заходя на цель и, сбросив бомбы, снова взмыли в небо, идя с перегрузкой. Когда сухогруз вспыхнул огромным огненным шаром, в кабинах «фантомов» не прозвучали победные клики. На обратном пути израильские летчики с надеждой следили за небом. Им было бы легче, если бы появились «МиГи».
Ярость охватила Высший революционный совет Ливии, когда там узнали про нападение израильтян. Кто именно из членов совета знал об операции «Аль-Фатаха» в Соединенных Штатах, невозможно выяснить. Но в одном из кипящих гневом залов заседаний в Бенгази повернулось какое-то колесико.
Израильтяне нанесли удар с самолетов, поставленных им американцами.
Израильтяне сами сказали: «На этот раз будет наказан поставщик».
Да будет так.
Глава 20
— Я говорил ему, что он может идти спать, но он утверждает, что у него приказ — отдать эту коробку вам в собственные руки, — объяснял Кабакову полковник Вейсман, военный атташе израильского посольства в США, по дороге в конференц-зал.
Кабаков толкнул дверь зала и увидел, что там дремлет на стуле молодой капитан. Капитан вскочил.
— Майор Кабаков, я капитан Рейк. Посылка из Бейрута, сэр.
Кабаков поборол нетерпеливое желание схватить коробку и немедленно вскрыть ее. Капитан Рейк проделал долгий путь.
— Я помню вас, капитан. Вы командовали гаубичной батареей при Канаабе.
Они пожали друг другу руки. Молодой человек был явно польщен.
Кабаков подошел к стоявшей на столе коробке. Она была из фибрового картона, квадратная, сантиметров шестьдесят на шестьдесят, и высотой сантиметров тридцать. Перевязана крепкой бечевкой. На крышке виднелась корявая надпись по-арабски: «Личные вещи Абу Али, улица Верден, 18. Умер. Дело 186047. Хранить до 23 февраля». В углу коробки — сквозное отверстие. От пули.
— Разведка в Тель-Авиве ее уже осматривала, — сказал Рейк. — В узлах бечевки нашли пыль. Они полагают, ее довольно давно не открывали.
Кабаков снял крышку и выложил содержимое коробки на стол. Будильник с разбитым стеклом. Два флакончика с таблетками. Чековая книжка. Обойма к автоматическому пистолету «льяма» — Кабаков не сомневался, что сам пистолет украли. Коробочка из-под запонок — пустая, пара очков в погнутой оправе. И несколько журналов. Можно было не сомневаться, что все сколько-нибудь ценные вещи забрала полиция, а то, что осталось, тщательно просеяно людьми из «Аль-Фатаха». Кабаков был жестоко разочарован. Он так надеялся, что на этот раз чрезмерная секретность «Черного сентября» сослужит террористам плохую службу и что тот, кому было поручено провести «санобработку» вещей Абу Али, не будет знать, что там совершенно безобидно, а что нет, и потому не обратит внимания на какую-нибудь важную улику. Он взглянул на Рейка:
— И дорого это вам обошлось?
— Йоффе получил пулю в мякоть бедра. Он просил передать вам, сэр… Он… — Капитан замялся.
— Выкладывайте.
— Он сказал, вы должны ему бутылку «Реми Мартен», а не… а не той козлиной мочи, какой поили их в Кунейтре, сэр.
— Понятно. — Кабаков невольно усмехнулся. Ну что ж. По крайней мере эта коробка с барахлом никому не стоила жизни.
— Йоффе зашел в полицейский участок, — продолжал Рейк. — У него при себе были какие-то липовые документы из одной адвокатской фирмы в Саудовской Аравии. Он решил попытаться сделать все одним махом, а не давать полицейскому, отвечающему за личные вещи, взятку заранее, чтобы у них не было времени распотрошить коробку и насовать в нее всякого барахла. Он дал ему три ливанских фунта и попросил разрешения взглянуть на коробку. Полицейский ее принес, но поставил за стойку и заявил, что нужно теперь получить разрешение у дежурного офицера. Обычно это просто означает, что нужна дополнительная взятка, но Йоффе не очень был уверен в убедительности своих документов. Он полицейского вырубил и схватил коробку. У него рядом с участком «мини-купер» стоял, и все шло как надо, пока две полицейские радиомашины на улице Юнеско ему дорогу не перегородили. Ну он, конечно, их объехал по тротуару, но они успели выпустить пару обойм по его «куперу». Он от них на пять кварталов оторвался, когда ехал к Рамлет-эль-Байда. А Якоби туда как раз подлетел на вертолете, чтобы его забрать. Йоффе вылез через окошко в крыше «купера», прямо на ходу, и мы его подцепили. Летели назад в полной темноте, на высоте примерно метров сорока. У вертолетов теперь есть автопилот новой системы, он рельеф местности отслеживает, так что самим ничего и делать не надо, только держаться.
— Так вы тоже там были?
— Да, сэр. Йоффе мне деньги должен.
Кабаков мог представить себе этот полет в кромешной тьме, скользящий над холмами черный вертолет, то ныряющий вниз, то снова взмывающий вверх…
— Меня удивляет, как вам туда и обратно без дозаправки удалось слетать.
— Пришлось сесть в Гешер-Хазиве.
— А что, ливанцы так никого вдогонку и не послали?
— А как же, в конце концов послали — вертолет. Им какое-то время понадобилось, чтобы сообщение передать. Нам двадцать четыре минуты до Израиля оставалось, когда контрразведка их вертолет засекла.
