Анатомия убийства - Дорн Л. Р.

Самсон Гриффит: Финальный раунд. Ни один из бойцов ничего не оставил в раздевалке. Эти заключительные аргументы должны были стать решающей точкой в их юридической карьере, в тот день на кону стояло их наследие. Может быть, это немного высокопарно, но я смотрю на большинство вещей через призму драмы.

Мистер МЕЙСОН: Вы слышали показания медицинского эксперта, который сказал, что повреждения на переносице Ребекки и над ее правым глазом были вызваны ударом деревянным веслом, повернутым горизонтально, как бейсбольная бита. Вы слышали дополнительные показания эксперта о том, что рана на задней стороне черепа Ребекки показала движение удара сверху вниз и соответствовала размерам кромки гребной лопасти весла, которое держала в руках обвиняемая. Вы можете спросить, если обвиняемая знала, что жертва не умеет плавать, почему она просто не перевернула лодку и не позволила природе сделать свое дело? По той простой причине, что это дало бы Ребекке шанс закричать, поднять шум, который привлек бы внимание людей в окрестностях озера Серен. Обвиняемой нужно было оглушить свою жертву, чтобы та беспрепятственно ушла под воду, чтобы опустилась прямо на дно, не сопротивляясь и не зовя на помощь. Обвиняемая приняла сознательное решение убить Ребекку Олден. Иначе зачем бы ей понадобились два сильных удара по голове? Это была страховка. Это придало обвиняемой уверенности в том, что борьба будет минимальной и что при следующем же вдохе Ребекка наберет воду в легкие. В панике из-за нехватки воздуха Ребекка глотала бы все больше воды, и эта паника усиливалась бы по мере того, как вода заполняла ее легкие. Ее мозг, лишенный кислорода, неумолимо отключался.

Представьте себе, какой ужас пережила молодая девушка, когда ее любовница набросилась на нее, дважды ударила по голове и швырнула в воду. Через несколько мгновений она уже потеряла всякий контроль над собой. В течение нескольких безумных секунд она сознавала с абсолютной и ужасающей уверенностью, что умрет. Всего минуту назад Ребекке казалось, что воплощается в жизнь ее мечта о помолвке, о прекрасном, полном любви праздновании, а теперь ее тело страдало от конвульсий, вызванных гипоксией, и, наконец, ее бьющееся сердце остановилось.

В заключение мы хотим, чтобы вы запомнили Ребекку Олден девушкой, написавшей такие строки: «Привет, мам. Мы в Сьерра, и я хочу поделиться секретом – мы собираемся обручиться! Пожалуйста, никому не говори, особенно папе. Хочу сама сообщить ему. Наконец-то я готова это сделать. Ты можешь сказать, что получила от меня весточку, что я на озере и все в порядке. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Это должно было произойти, и я никогда не была так счастлива. Мы вернемся поздно вечером в воскресенье. Крепко обнимаю и целую. Люблю тебя. Бек».

Джейк Кроу, репортер Inyo Register: Приберечь неотправленный текст Бек до последней минуты было гениально. Есть кое-что в Оуэне Мейсоне, что меня раздражает, но надо отдать этому человеку должное. Его заключительная речь на этом судебном процессе была такой, какой должна была быть.

Мисс БЕЛКНАП: Что, если я намереваюсь пойти в продуктовый магазин, но вместо этого иду в ресторан? Что, если я намереваюсь пойти в спортзал, но вместо этого катаюсь на велосипеде по окрестностям? Что, если я собираюсь поехать в отпуск, но вместо этого использую скопленные деньги, чтобы помочь своим родителям? В каждом примере я получаю результат своего действия – хожу в ресторан, катаюсь на велосипеде и помогаю своим родителям. Походы в продуктовый магазин, в спортзал и в отпуск существуют в моем сознании лишь как идеи, нематериальные желания, нереализованные, неосуществленные.

Теперь, если мое намерение состоит в том, чтобы утопить Ребекку Олден, но вместо этого я говорю ей правду, я не могу быть признана юридически виновной в своем намерении. Намерение не равно действию. Итак, что же доказало обвинение? Что Клео намеревалась утопить Ребекку Олден? Нет, потому что Клео сама признала это при непосредственном допросе. Обвинение не заставило Клео признаться ни в чем, чего бы она уже не признала под присягой. Они не заставили ее менять, переформулировать или переставлять что-либо в ее ответах. Она дала точно такие же показания на допросах защиты и обвинения. Когда дело доходит до характера Клео Рэй, судите о ней так, как вам заблагорассудится. Она признаёт, что совершала ошибки, она признаёт, что ее поведение привело к катастрофическим последствиям. Нет никакого морального оправдания тому, что она занималась любовью со своим парнем, никому не рассказывая о том, что случилось с Ребеккой Олден на озере Серен. Вы можете признать ее виновной в отсутствии раскаяния, или невероятной беспечности, или непостижимом отрицании реальности – но чтобы признать ее виновной в убийстве первой степени, вы должны поверить, что обвинение доказало, будто она превратила свое намерение в действие. У вас не должно быть сомнений в том, что она умышленно и злобно ударила мисс Олден в лицо и по голове, затем умышленно и безжалостно перевернула каноэ, затем умышленно и жестоко наблюдала, как тонет девушка, которую она когда-то любила.

Клео была абсолютно правдива и прозрачна в своих намерениях вплоть до того момента, когда каноэ перевернулось. Намерение не равно действию. Быть виновным в желании – не значит быть виновным в поступке. Обвинение представило вам свою теорию преступления, но они не доказали здесь, на суде, единственную вещь – что Клео превратила свое намерение в действие тогда, на озере Серен. Обвинение не представило ни одного свидетеля, который видел, что произошло в каноэ, и не представило убедительных вещественных доказательств того, что Клео совершила акт насилия в отношении Ребекки. Отсутствие свидетелей, неубедительные вещественные доказательства, обвиняемая, которая дала показания и под присягой с готовностью признала, что планировала совершить преступление, но решительно отрицала, что осуществила его. Если все это вместе взятое вызывает у вас хоть проблеск разумного сомнения, то ваш долг как беспристрастного исследователя фактов признать этого подсудимого невиновным.

Самсон Гриффит: Я знал, что Алана сильна, и она не разочаровала. Она была великолепна. Дорогая, но великолепная.

Дункан Макмиллан, интервьюер: Какова была ваша реакция, когда вы сидели там и слушали заключительную речь Аланы?

Клео Рэй: В моей голове крутились слова: «…непостижимом отрицании реальности». Я посмотрела на свои руки на столе, увидела свои ноги на полу, ощутила свое дыхание. Я видела прокуроров, судью, присяжных. Я почувствовала острое желание выйти за пределы своего тела и понаблюдать за Клео Рэй на расстоянии. Но я сознательно сопротивлялась этому. Это была моя реальность. Меня судили за убийство. И исключительно красноречивая женщина делала все, что могла, чтобы спасти мою жизнь.

Как бы это ни было больно, я должна была находиться там, оставаться в своем теле, принять этот опыт – принять саму себя.

Эпизод седьмой. Девушка проиграла

Клео Рэй: Было утро, и я занималась во дворе, выполняя модифицированные забеги, которые подходят для небольшого пространства. Изнуряя себя тренировкой, я пыталась заместить чувство тревоги чувством физической усталости. Присяжные заседали третий день, но я была не в состоянии думать об этом благодаря эндорфину, получаемому от физической нагрузки.