Дэвид Эллис - Наблюдатель
— Вы ничего больше не хотите рассказать, Брэндон? О нападавшем, или об Эвелин, или о том, что случилось тогда… и о чем мы пока не знаем?
Всякий раз, когда во время беседы свидетели отвечают на вопросы, часть важной информации ускользает. И нередко во время повторных допросов Макдермотт узнавал новые, ценные сведения, а свидетель вежливо напоминал ему: «Но вы же не спрашивали меня об этом».
Брэндон Митчем округлил губы, будто хотел произнести звук «о», и моргнул. Нет, он не пытался освежить воспоминания, он взвешивал все «за» и «против».
— Все, что угодно, — сказал Макдермотт. — Тот человек не остановится, пока мы не схватим его.
— Я не уверен, что мне есть что добавить, — проговорил Брэндон.
— А я не уверен насчет пакетиков с марихуаной, которые мы нашли в вашей квартире, — заметил Макдермотт. — Но если мы с вами договоримся, я отпущу вас, прочитав лекцию о вреде наркотиков.
Брэндон поднял руку:
— Хорошо-хорошо. Я просто… не думал, что это важно. И я не знаю, правда это или нет. — Он покачал головой. — Ладно. Я расскажу вам. Только запомните: вы узнали об этом не от меня.
Глава тридцать шестая
Мы вошли в кабинет Гарланда Бентли. Из окон открывался прекрасный вид на южную часть города, на реку вдалеке и новый строящийся кинотеатр. Гарланд владел земельным участком в южной части города, в стороне от автомагистрали, и планировал построить там большой гипермаркет.
Я посмотрел на пол из красного дуба, на персидский ковер, который Гарланд привез с Ближнего Востока, невзирая на торговые ограничения.
Гарланд стоял у окна и осторожно тер глаза — он всегда действовал очень аккуратно. Указательным и большим пальцами он массировал себе веки.
— Вам известно, для чего я нанял вас, Пол?
Мне казалось, я знал это, но мне не понравился вопрос. Я ничего не ответил.
— Это не благодарность. Хотя мой поступок и можно было принять за нечто подобное. Если бы я хотел отблагодарить вас за то, что вы осудили убийцу моей дочери, то не стал бы награждать вас деньгами. Это лишь обесценило бы то, чтобы сделали. Ваш поступок нельзя было оценить деньгами.
— Согласен.
— Я нанял вас, потому что считал лучшим юристом в городе. А мне нужен был юрист из этого города. Чтобы всегда быть рядом со мной.
Я не знал, какого ответа он ожидает. Да, он стал моим самым главным клиентом, но взамен получил многое. Я старался изо всех сил.
— Гарланд, Шервудский медицинский центр. Там лечилась Кэсси?
Он ответил не сразу. Я подумал о собственной дочери, Элизабет, поняв, что не смогу вспомнить, где находится клиника, в которой ее лечили в детстве. Я никогда не водил ее к врачам. Джорджия, моя бывшая жена, всегда брала это на себя. И я не ожидал, что Бентли были дружным семейством. Я и представить не мог, как Гарланд и Наталия садятся с дочкой в автобус и едут к врачу. Скорее всего у них был лимузин с шофером.
— Я помню, как выглядело здание, — сказал наконец, к моему удивлению, Гарланд. — Когда ей было лет восемь, мы повели ее на осмотр к дантисту. Она боялась, что у нее обнаружат дырки в зубах. Она… — Гарланд перевел дух, — она умоляла, чтобы я поехал с ней. Она была так чувствительна, так чувствительна к… боли.
Я отвернулся. Мне не хотелось смотреть на человека, которого посетили столь мучительные воспоминания.
— Я велел, чтобы мне принесли стул, и сидел рядом с Кэсси, пока ей лечили зубы. Она все время держала меня за руку и не отпускала. Она так крепко ее сжимала. Слишком крепко для такой маленькой девочки.
Я откашлялся и подумал, что лучше мы сменим тему.
— Кажется… медицинский центр взял на себя всю заботу о ее здоровье, — добавил Гарланд. — Думаю, они предоставляли полный комплекс медицинских услуг.
— Значит, ее терапевт и акушер-гинеколог тоже находились там?
Гарланд махнул рукой. Он думал, что скорее всего так и было, но не знал наверняка.
— Гарланд, она была беременна? — мягко спросил я.
Он задумался, затем издал звук — нечто среднее между кашлем и смешком.
— Если бы она только мне сказала, — тихо проговорил он. — Эта маленькая девочка держала меня за руку на приеме у дантиста. Но к тому времени, когда она поступила в колледж, от прежней девочки не осталась и следа. Я сумел настроить против себя всех женщин в этой семье.
Гарланд провел ладонью по столу из орехового дерева, словно стирая с него пыль. Возможно, он пытался таким образом избежать зрительного контакта со мной, что было ему не свойственно.
— Гарланд, зачем я пришел сюда?
Он внимательно рассматривал свои ногти.
— Вам, наверное, известно, какая у меня репутация по части женщин?
— Я знаю, что у вас прекрасный вкус. Но вы немного непостоянны.
Ему понравился мой ответ.
— Немного непостоянен. Да. Думаю, до вас доходили слухи о том, что я завоевал себе эту репутацию еще до развода?
— Я не слушаю сплетни, — сказал я, но это было все равно что дать утвердительный ответ.
Я знал: Гарланд долгие годы обманывал свою жену. Мое сердце снова учащенно забилось.
Гарланд отвернулся к окну. Он включил верхний свет и осветил то место у двери, где я стоял. Сам же оставался в полумраке. Подобное освещение позволяло любоваться живописным видом, открывающимся из окна: огни небоскребов сверкали и переливались, как автомат для игры в пейнтбол.
— Это моя большая слабость, — продолжал он. — Молоденькие девушки. Разумеется, не совсем юные. Я никогда не имел дела с подростками.
— Гарланд…
— Ладно… хорошо. — Он сделал паузу, посмотрел на меня, затем снова в окно и, наконец, признался: — Эта слабость распространялась и на Элли Данцингер.
Брэндон Митчем заерзал на кровати, он явно чувствовал себя неуютно после признания, которое только что сделал детективам.
Макдермотт посмотрел на стену над головой Митчема, пытаясь понять, как использовать эту информацию.
— Значит, вы считаете, — сказал он, — что отец Кэсси спал с Элли Данцингер?
Митчем не ответил, но Макдермотт не сомневался, что правильно расслышал его слова.
— Когда Кэсси рассказала вам об этом? — поинтересовалась Столетти.
— Примерно в то же самое время. Незадолго до экзаменов. Наверное, в мае или июне того года. Я понимаю, — добавил он с нервным смешком, — это довольно неожиданно.
Да, в какой-то степени эта новость стала полной неожиданностью. Но вполне соответствовала репутации Гарланда Бентли, который завоевал себе славу богатого плейбоя. И похоже, у Кэсси Бентли был тяжелый семестр. Она подозревала, что лучшая подруга спит с ее отцом, и узнала о своей беременности.
— Это лишь подозрение, — сказала Столетти. — А не подтвержденный факт.
— Верно. Кэсси думала, что это так, но не знала наверняка. Она сказала, что должна это выяснить.
— А почему вы считаете, что ей не удалось это выяснить? — спросил Макдермотт. — Откуда вы знаете, что она не нашла подтверждения?
Митчем медленно покачал головой, движения причиняли ему боль. Он дотронулся до бинта на лице.
— Она бы мне сказала, — уверенно заявил Митчем. — Она должна была сказать мне. Я дал ей слово.
— Вы дали ей слово?
— Да. — Митчем облизнул губы. — Она боялась, что может натворить что-то нехорошее. Я старался быть к ней поближе, чтобы она не… — Он прищурился, застыв от воспоминаний шестнадцатилетней давности.
— Чтобы она не покончила с собой? — спросил Макдермотт.
— Да, я опасался и этого. Кто знает, что она могла выкинуть?
Митчем опустил голову на подушку. Макдермотт взглянул на Столетти. Ему стало интересно, о чем она думала. Возможно, о том, что могла сделать Кэсси Бентли.
Например, попытаться выяснить отношения с отцом.
* * *В комнате, где находились мы с Гарландом, повисло молчание. Наконец я повторил новость, которую только что услышал от него:
— У вас с Элли был роман?
— Ну да, роман. Не знаю. Время от времени мы встречались. Она была такой… такой…
Гарланд по-прежнему находился в неосвещенной части комнаты. Он снова наклонил голову и раздраженно вздохнул. Господи, этот человек действительно не мог удержать член у себя в штанах. Он даже не сдержался и положил глаз на лучшую подругу Кэсси.
— Какой она была, Гарланд? Молодой? Сексуальной? Запретной?
— Она была сама жизнь.
— Значит, она была сама жизнь. Это все объясняет.
— Чего я точно не хотел бы выслушивать от своего адвоката, — спокойно сказал он, — так это осуждений. К своему адвокату я прихожу, чтобы получить защиту. Я не хочу, чтобы эта информация всплыла, Пол. Это больше никого не касается.
Он прав, и все равно в душе у меня все вскипело. Если я веду дело, то не люблю, когда от меня что-то пытаются утаить. Он мог бы рассказать мне обо всем тогда. Мы оценили бы эту информацию и отнеслись к ней так, как она того заслуживала. Это был путь, который вел в тупик. Мы поймали Бургоса по горячим следам, и час спустя он уже признался в убийстве всех женщин. Неприличное поведение Элли Данцингер не имело отношения к Бургосу.
