Шеннон Керк - Метод 15/33
Никогда не выноси суждения на основании первых впечатлений. Всегда смотри глубже и стремись узнать больше, — напоминаю я себе. — Каждый человек — это головоломка. Стереотипы редко совпадают с реальностью.
Брэд видит нас с Лиу и пятится к выходу из комнаты.
— Сядь, — ворчит охранник, толкая Брэда на стул в углу комнаты, подальше от ушей мистера и миссис Расистов и Голубоглазых папы с дочкой.
Мы с Лиу располагаемся на стульях напротив Брэда и широко улыбаемся в ответ на его встревоженно-затрудненное дыхание. Годы не были снисходительны к мистеру Пижону. Когда он оказался за решеткой, ему было сорок три года, так что сейчас ему шестьдесят.
Семнадцать лет назад он был обладателем элегантных залысин и плотного мужского животика, но в остальном был просто безупречен — выбрит, депилирован, наманикюрен и как будто даже отполирован. Теперь Брэд похож на сморщенную виноградину. За эти годы он похудел фунтов на сорок, но вовсе не благодаря физическим упражнениям, а из-за нервных перегрузок, которым, возможно, подвергла его я.
Оранжевый комбинезон висит на его тощем теле, как взрослое двойное одеяло, наброшенное на плечи двухлетнего малыша. Он абсолютно лыс, но его лысину прикрывает желтая вязаная шапочка. Заметны попытки ухаживать за ногтями с помощью пилочки, но маникюр теперь ему и не снится. От его почерневших зубов разит гнилью.
— Это твой бойфренд связал тебе шапочку? — насмешливо спрашиваю я, кивая на смехотворную штуковину у него на голове.
— А ты все такая же сучка-пантера.
Я кладу ладонь на колено Лиу, опасаясь, что он вскочит и ударит Брэда.
— О, Брэд, не волнуйся. Я понимаю, что ты вынужден носить эту шапочку. Харкин очень расстроится, если подумает, что она тебе не нравится.
Охранник, втолкнувший Брэда в комнату, смеется.
Брэд оборачивается к охраннику.
— Хи-хи-хи, баранья пасть.
— Осторожнее, Брэд. Ты будешь сидеть здесь и слушать их столько, сколько мне вздумается. И твоя шляпа просто ужасна. Вязать Харкин не умеет. Я скажу ему, что ты мне так и заявил, — предостерегающе, но очень спокойно произносит в ответ охранник.
Брэд снова поворачивается к нам. Он заметно съежился, потому что охранник загнал его в угол.
Брэд принадлежит Харкину. Он купил близнеца за тысячу баксов, которые я передала ему через одного из охранников. Харкин — это очень брутальный заключенный, задушивший трех своих «любовников» в другой тюрьме, прежде чем его перевели сюда. Он отсиживает десять последовательных пожизненных сроков за то, что зарубил топором всех десятерых членов конкурирующей банды байкеров. Во сне. И их домашних питомцев он тоже зарубил. Харкин весит триста пятьдесят фунтов, а росту в нем семь футов и один дюйм. Он выделяется среди заключенных, как секвойя среди обычных деревьев. Психотерапевты убедили его заняться вязанием, чтобы преодолевать постоянно терзающее его раздражение. Так что Харкин вяжет, но только желтыми нитками, потому что это единственные нитки, которыми располагает штат после конфискации содержимого склада нелегальной торговой компании в Гэри, предназначавшегося для отправки в Детройт.
Вязальщик из Харкина никудышный. Его желтая шапочка для Брэда бесконечно далека от ультрамодных бархатных пиджаков и шелковых шарфов, которые некогда носил близнец моего похитителя.
— Итак, Брэд, до нас дошли слухи, что ты пытаешься убедить штат предоставить тебе шанс на досрочное освобождение, — произносит Лиу.
Брэд в упор смотрит на Лиу. Ко мне он повернулся боком и отклонился подальше, как будто я тычу в него острым концом длинной шпаги.
— Ты же знаешь, Брэд, о чем мы договаривались — ты соглашаешься на пожизненное заключение, и никаких досрочных освобождений, а мы не добиваемся помещения тебя в отсек смертников. Ты же знаешь, что с учетом всех вспоротых тобой девушек, всех мертвых младенцев и всего остального, что мы нашли в карьере и других местах, ты мог получить смертный приговор двадцать раз подряд. Ты помнишь о нашем договоре, Брэд? Или ты о нем забыл?
Брэд морщится.
— Да и в любом случае, зачем тебе отсюда выходить? Разве тебе здесь неудобно? — вмешиваюсь я.
— Черт бы побрал тебя и твою сучку-пантеру, — ворчит Брэд, продолжая физически сторониться меня.
Мы с Лиу молча смотрим на него, и, разумеется, он не выдерживает.
— Ха-ха, вы такие смешные, — высоким голосом произносит он.
— Итак, Брэд, я слышала, что ты занялся садоводством, — говорю я и кладу руку на стол, вынуждая его наконец посмотреть в мою сторону.
— А тебе какая разница, сучка?
Он обводит взглядом стол, но все еще боится повернуться в мою сторону и встретиться со мной взглядом.
Я расстегиваю один из восьми карманов на своей куртке и извлекаю лист растения в полиэтиленовом пакетике.
— Я слышала, что ты занялся садоводством. Когда ты этим увлекся? С год назад, кажется? Ты заполучил в свое распоряжение участок в тюремном саду? Да?
— О, ты такая умная. Все эти головорезы работают на тебя и шпионят за несчастным стариком.
— На твоем месте я не стала бы называть их головорезами. Я бы называла их друзьями, — очень серьезно произношу я.
— Брэд, слушай, слушай очень внимательно, — произносит Лиу.
Брэд еще глубже вжимается в стул.
— Как бы то ни было, ты знаешь, что это такое? — спрашиваю я и кладу полиэтиленовый пакет с листком на исцарапанный стол, а затем подвигаю его к Брэду.
Листок длинный, заостренный и кожистый. Темно-зеленого цвета.
— Хммм, — произносит Брэд, на разные лады скрещивая ноги, опираясь головой то на правую, то на левую ладонь.
Он съеживается. Ему страшно. Морщины на его лице становятся глубже, выдавая его внутренние терзания.
— Брэд, я это сама вырастила. Специально ездила на юг Китая за семенами. Все ради тебя, Брэд. Только ради тебя.
Брэд подергивается.
— Это особый гибрид. Отчасти олеандр, отчасти что-то еще, произрастающее где-то в Азии. Одно из самых ядовитых и смертельно опасных для человека растений. Стоит его надкусить, и сердце лопается. — Я издаю хлопок губами и растопыриваю пальцы, как искры фейерверка. — Хлоп, — произношу я, а затем похлопываю себя по ритмично бьющемуся сердцу.
Охранник за спиной Брэда выпрямляется и отходит в сторону, ближе к одному из своих товарищей, всем своим видом показывая, что он не желает слушать эту часть беседы, но также, что он ничего не имеет против того, чтобы она продолжалась.
Я наклоняюсь к Брэду и шепчу сладким, буквально медовым голосом, как будто пытаясь его соблазнить, хотя я уверена, что последнее совершенно невозможно.
— Мне достаточно просто растереть один листок и подсыпать его в твое растворимое картофельное пюре. Я могу сделать это в любой момент, когда мне только вздумается. Это может произойти и пока ты находишься здесь. Но если по какой-то невообразимой причине тебе удастся выбраться наружу, я достану тебя в той дыре, в которой ты будешь влачить свое жалкое безработное существование. Я слышала, что боль от этого гибрида совершенно невыносима, как будто по твоему пищеводу льется пылающий бензин. Он разливается по всей грудной клетке и опрокидывает ведро лавы во все внутренности, которые вскоре просто взрываются. А поскольку никому до тебя нет дела, никто не станет утруждаться расследованиями или токсикологическими анализами. Брэд, они просто поспешат диагностировать сердечный приступ и забыть о тебе. Вот этот листок, это растение, оно так похоже на те растения, которые ты выращиваешь в своем саду. Будет совсем нетрудно его среди них спрятать.
— Ты сука, — наконец не выдерживает Брэд, впиваясь в меня взглядом.
И тут наступает тот момент, ради которого я приехала. Момент, который он не хотел мне предоставлять. Момент, позволяющий мне все ему напомнить.
— Ты живешь, только пока я позволяю тебе это делать. Не забывай об этом, — произношу я, ткнув средним пальцем в пакетик со смертью на столе.
Лиу улыбается. Я забираю пакетик и медленно прячу его в один из своих карманов.
Разумеется, существует сто тысяч способов, которыми я уже давно могла бы убить Брэда. Но не в этом наша с Лиу исходная цель. Первым пунктом в списке предсмертных желаний, составленном нами для Брэда, значилось: «Позаботиться о том, чтобы он всю жизнь терзался от мучительной боли и невыносимых унижений». Это формулировка Лиу, с которой я полностью согласна.
Когда я узнала, что Брэд увлекся садоводством, записался на тюремные курсы садоводов, встает пораньше, чтобы избавлять сад от сорняков и приводить его в порядок, да при этом еще и улыбается и насвистывает, я решила дать ему год на то, чтобы он покрепче привязался к своему новому хобби и попал в зависимость от получаемого от него удовольствия. Я хотела, чтобы он испытал настоящее эмоциональное опустошение от потери. Угрожая ему ядовитым растением, я и вселяла в него это ощущение потери и страха, которое отныне будет охватывать его всякий раз, когда он будет подходить к своему дурацкому пятифутовому клочку земли с убогими розами и прочей растительностью. Я могла бы сделать игру еще более ожесточенной, подсылая ему через охранников всевозможные растения, сопровождая подарки научным описанием того, насколько они ядовиты и какую опасность собой представляют. Разумеется, все это блеф, потому что я не собиралась предоставлять ему хоть какое-то оружие. И очень скоро его жалкий сад превратится в заросший одуванчиками пустырь, а его жизнь снова будет лишена смысла и радости.
