Микаэль Крефельд - За гранью
– Ты чего?
– Слышал что-нибудь?
– Слышал только, как ты сейчас пернул, – ответил тот и снова занялся сверкающим двигателем, который висел на крюке, наполовину поднятый лебедкой из капота. – Давай пособляй, черт возьми!
Его приятель вернулся к прежнему занятию и занялся лебедкой. Он так дернул цепь, что в двигателе громко лязгнули детали.
Томас на четвереньках продолжил свой путь по тонкой крыше, медленно приближаясь к мастеровым, которые работали у него под ногами. Задержавшись над небольшой дыркой, он заглянул туда, чтобы рассмотреть этих людей. Они все время задирали головы, следя за лебедкой, и непременно заметили бы его, если бы он вздумал перепрыгивать на следующую крышу. Томас сполз с навеса с другой стороны, впереди тянулся длинный ряд машин, ожидавших утилизации. Большей частью они были уже спрессованы и сложены одна на другую в четыре слоя, и Томас пошел прямо по крышам верхнего ряда. Очутившись на последнем автомобиле, которым заканчивался ряд, он остановился, чтобы оглядеться. Перед ним был двор, где стояли оба барака, принадлежавшие Славросу. Из переднего неслось громыхание техно-музыки. Сквозь открытую дверь Томасу было хорошо видно, что внутри полно народу. В дальнем бараке, в котором выступали стриптизерши, окна светились красным светом. Бордель, вероятно, находился под этим строением. Томас слез со штабеля спрессованных автомобилей и зашагал через двор. Натянув на лоб капюшон, он направился к двери. В маленькое окошечко на двери он увидел, что внутри пусто. Томас предпочел бы застать многолюдное общество, чтобы затеряться среди публики. Он толкнул дверь и зашел в залитое красным светом помещение. Внутри пахло застарелым потом и прокисшим пивом. В другом конце зала гудел электрогенератор, вырабатывающий ток, кроме этого шума, не слышно было ни звука. Томас достал из кармана столовый нож и припрятал его в рукаве. Он прошел к бару, а оттуда в служебное помещение, набитое ящиками спиртных напитков и подносами с баночным пивом. Задняя дверь была распахнута, а за ней во дворе стоял какой-то человек и разговаривал по телефону. Томас быстро огляделся в тесной комнатушке. Возле электрогенератора в полу он увидел люк. Прошмыгнув мимо открытой двери, ведущей во двор, он оказался у люка с крутой лестницей, ведущей вниз.
Ступени угрожающе заскрипели, когда он начал спускаться. В подвале мигала на потолке неисправная люминесцентная трубка, скупо освещавшая узкий длинный коридор. От запаха человеческих испражнений Томас невольно закашлялся, почувствовав, что его вот-вот вырвет. Он двинулся вперед по коридору, по обе стороны которого были закрытые двери. Из-за первой доносились жалобные крики и громкие стоны. На лестнице послышались шаги, и Томас обернулся. Сначала показались тяжелые ботинки. Томас быстро подошел к следующей двери и приложил к ней ухо, там было тихо. Он юркнул в комнату и закрыл за собой дверь. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел лежащую на узкой койке в углу изможденную девушку в нечистой ночной сорочке. Из мрака проступило бледное лицо и растрепанные, нечесаные волосы. Он шагнул к койке. При его приближении девушка автоматически задрала подол, обнажив тело. В глаза ему бросились глубокие шрамы у нее на бедрах. Девушка пустыми глазами уставилась в потолок, тихонько напевая себе под нос колыбельную. Томас снова прикрыл ее подолом, и она перестала напевать. Медленно повернув голову, она удивленно взглянула на него.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Томас, – чтобы все мы могли отсюда выбраться. Я разыскиваю одну девушку твоих лет. Ее зовут Маша. Ты не знаешь, в которой она комнате?
На лице девушки появилась бессмысленная улыбка, она отвела от него взгляд и снова, уставившись в потолок, задрала подол и принялась напевать.
Томас отстал от нее и, став под дверью, прислушался, что делается в коридоре. Выждав некоторое время и так ничего и не услышав, он осторожно выглянул за порог. В коридоре было пусто. Для того чтобы найти Машу, придется, значит, пройтись по всем комнатам, невзирая на то что там могут находиться клиенты. Он вышел в коридор и направился к следующей двери. В тот же миг дверь открылась и из нее показался Кемаль. Они ошарашенно уставились друг на друга, затем Томас затолкал Кемаля туда, откуда тот вышел. Вынув нож, он прижал Кемаля к стене.
– Где она? – громким шепотом спросил он, приставив нож к горлу Кемаля.
– Ты отсюда… не выйдешь… живым, – запинаясь, прохрипел Кемаль.
– В таком случае и ты тоже, – заверил его Томас, надавив на нож, так что лезвие порезало кожу.
– В последней комнате. Черт! В последней.
Тут с койки рядом с ними поднялась молодая девушка, худая, как скелет, и совершенно лысая. Левый глаз у нее заплыл, как после сильного удара.
– Puta![42] – выкрикнула она по-испански и, плюнув Кемалю в лицо, накинулась на него с кулаками.
В завязавшейся потасовке Томас выронил нож. Нагнувшись за ним, он получил от Кемаля удар коленом в живот. Кемаль вырвался и выскочил из комнаты. У Томаса перехватило дыхание. Не успев отдышаться, он кинулся вдогонку. Когда Томас выбежал за порог, Кемаль был уже в другом конце коридора. Томас бросил преследование и побежал к последней комнате. Распахнув дверь, он крикнул в темноту:
– Маша?
Никто не ответил. Он подошел к кровати и увидел, что на ней никого нет, лежит только свернутое ватное одеяло. Тут на пороге появилась лысая девушка.
– Ты знаешь, где Маша? Та, что тут жила?
– Маши нету. Ей повезло.
– Нет? Что это значит? Куда она делась?
– Ее забрали, сеньор. За ней приходил Гиена. Тот, который забирает самых слабеньких.
– И ты не знаешь, куда ее увезли?
– Конечно же знаю. Con los angelos blancos – к белым ангелам. Теперь она уже мертва. Покоится с миром.
– Когда? Когда она исчезла?
– Вчера. Или позавчера. Может быть, неделю или год назад. Время проходит незаметно. – И, всплеснув на прощание руками, она скрылась из глаз.
В другом конце коридора послышался собачий лай и громкие голоса. Томас сунул руку в карман за ножом, но вспомнил, что нож остался лежать на полу в соседней комнате. Томас стал искать глазами, чем обороняться, но ничего подходящего не увидел. Он перевернул матрас, и с койки упал на пол блокнот. Томас наклонился и поднял находку. Между тем как голоса в коридоре все приближались, он быстро раскрыл книжицу и, пролистнув наугад, прочел первые строчки:
«29 ноября 2010 года. 33-й день. Снова четыреста с лишним. Я – Маша. Мне 21 год. Я попала в ад. Это мой дневник. Поймите это. Пишу ни для кого, только для себя самой. Я же понимаю, какой из меня писатель. Понимаю, что у меня никогда так не получится, как в „Дочке драконьей ведьмы“. Но я пишу, чтобы как-то вынести эту жизнь. Чтобы выжить тут. Чтобы напомнить самой себе, что я живой человек».
Он засунул блокнот под мышку и выскочил в коридор. От лестницы к нему шли Кемаль со Славросом и двумя питбулями. Несколько полуодетых клиентов вылезли из первых комнат и с изумлением наблюдали за происходящим. Завидев Томаса, собаки зарычали и стали рваться с цепи. Славрос спустил их. Томас побежал в конец коридора, который поворачивал, заканчиваясь узким тупичком. Собаки уже нагоняли Томаса, и он слышал их рычание совсем рядом. Тут он заметил прислоненную к стене стремянку, и вскочил на нее. Первый пес вцепился ему в штанину. Томас чуть было не потерял равновесие, но все-таки успел отбиться от собаки. Сверху сквозь закрытый люк доносилось громыхание техно. Томас залез на верх стремянки и уперся спиной в люк, пытаясь открыть его. Тут из-за угла выскочил Славрос:
– Всё, датчанин-полицейский! Твоя песенка спета!
Люк приоткрылся, и Томас вылез навстречу грохочущим звукам. Захлопнув за собой люк, он навалил сверху несколько ящиков виски «Баллантайнс». Полуобнаженная барменша ошалело воззрилась на него.
– Чего это ты так спешишь? – удивилась она.
– Там какой-то психопат носится, точно с цепи сорвался. Смотри не выпусти его, а я схожу за Славросом. – И, достав из кармана две сотенные купюры, он вручил их барменше.
– Тут вообще кругом одни психопаты, – сказала она, покачав головой, и засунула деньги в трусики.
Томас, не оглядываясь, быстро прошел через зал. Но у дверей его остановила чья-то рука, упершаяся ему в грудь.
– Сказано ведь было тебе, чтобы не возвращался. – Томас увидел перед собой мутные глаза Михаила. Он был изрядно пьян, ноги у него подкашивались. – А вернешься – тебе же хуже.
Томас схватил его за ворот и двинул головой в лоб. Томас не совсем рассчитал направление удара, так что у него самого потемнело в глазах. Однако удар оказался достаточно крепким, и Михаил упал как подрубленный.
Томас выскочил за порог и кинулся через двор к стоявшим в дальнем конце мусорным контейнерам. Взобравшись на контейнер, он стал перелезать через стену. Тут из барака выбежал Славрос с подручными и с питбулями. Псы, задрав морды, водили носом, стараясь учуять след, а Славрос и его присные крутили головами, вглядываясь в темноту.
