Филипп Ванденберг - Восьмой грех
— Кардинал приходил регулярно, как дьяк в церковь.
— Может, он приходил к ней с научными вопросами? Или, может, она ему родственница?
— Не смешите меня! Свежевыбритый, надушенный, с букетом в руке? Хорошенькие научные вопросы они выясняли!
На лице Катерины появилось недоуменное выражение.
— Но вы же минуту назад сказали, что Марлена Аммер пе была похожа на путану!
— Похотливый кардинал не будет связываться с потаскухой! — ответила Феллини, схватив пустую бутылку. Вдруг она замерла и взглянула на Катерину широко раскрытыми глазами: — Вы сказали Марлена Аммер? — Хриплый голос хозяйки прозвучал тихо и угрожающе.
— Да, Марлена Аммер, — повторила Катерина.
— Откуда вы знаете ее имя?
Лучше бы Катерина в этот момент проглотила язык. Как она могла так сглупить!
— Так вы же сами назвали ее имя! — наконец ответила она.
— Я-а-а-а? Что за ерунда! Вы думаете, перед вами сидит вдрызг пьяная женщина, которой можно навешать лапшу на уши? Кто вы такая, чего вы хотите?
— Я всего лишь передала цветы, ничего больше! — У Катерины по спине побежали мурашки. Она так хорошо все продумала и вот теперь по невнимательности допустила грубую ошибку.
Казалось, Феллини трезвела с каждой секундой.
— Какая ерунда! — громко повторила она, и при этом ее лицо исказилось в гримасе. — Гонзага никогда не дарил мне цветы и никогда бы этого не сделал. Как я могла клюнуть на такой дешевый трюк?!
Синьора угрожающе склонилась над Катериной.
Испугавшись, девушка посмотрела на дверь.
— Послушайте, — нерешительно сказала она, — я должна вам все объяснить.
— Ваши объяснения меня не интересуют! — прошипела синьора. — Единственное, что я хочу знать, — кто вы и что вам надо?
— Ну хорошо, меня зовут не Маргарита Маргутта. Я Катерина Лима, журналистка.
— Все вранье! Я не верю ни единому вашему слову. Кто вас послал, чтобы вы все у меня выпытали? — Ловким движением Феллини схватила бутылку за горлышко и ударила ею о край стола. Бутылка разлетелась вдребезги.
Один из осколков попал Катерине в лицо. Через секунду она почувствовала, как по щеке стекает теплая струйка крови. Защищаясь, журналистка подняла обе руки. Она вскочила и оглянулась по сторонам в поисках пути к отступлению.
Разъярившись, Феллини угрожала Катерине «розочкой» разбитой бутылки.
— Я хочу знать, кто вас послал! — вновь потребовала она, четко произнося каждое слово.
— Никто меня не посылал. Успокойтесь же! — Выставив руки вперед, Катерина пятилась к двери.
В тяжелом взгляде синьоры читалась решительность. Без сомнения, алкоголь ударил ей в голову и она готова была идти до конца. Катерина лихорадочно соображала, как ей отразить атаку. Феллини вот-вот бросится на нее с «розочкой», и тогда не будет ни малейшего шанса.
Женщины смотрели друг другу в глаза и передвигались по комнате, как хищник и добыча. Сохраняя расстояние около двух метров, Катерина отрывисто, едва слышно дышала. Осторожно, словно канатоходец, она двигалась к выходу маленькими шажками. Когда Катерина дошла до двери, которая вела в коридор, Феллини внезапно остановилась, будто что-то обдумывая.
Затем она повернулась и, тяжело ступая по осколкам бутылки и ошметкам лилий, направилась к своему затертому креслу. Со вздохом опустилась на подушки. Ее глаза горели ненавистью. Феллини сказала:
— А сейчас исчезни, ты, маленькая дура, и забудь все, что услышала. Иначе ты меня узнаешь! Вон!
Катерина без колебаний выполнила требование хозяйки.
— Я оставлю визитку, — сказала она на прощание, — вдруг я вам понадоблюсь.
Она боялась, что лифт может застрять, поэтому припустила вниз по мраморной лестнице. Катерина глубоко вздохнула, когда выбежала на Лунготевере Марцио. Прохладный ночной воздух действовал успокаивающе.
То, что ей довелось увидеть, подтвердило самые худшие подозрения: спившаяся синьора, которая получила баснословные деньги за молчание, похоже, дошла до ручки. И потом эта Марлена! «Приличная дама», у которой были греховные отношения с дьявольским кардиналом. Неожиданное признание Феллини действительно многое прояснило. И хотя дело все равно было полно загадок, теперь хотя бы можно было говорить о мотиве убийства Марлены: отношения «приличной дамы» с кардиналом курии, закончившиеся ужасной расправой. «Но почему, — думала Катерина, — почему же члены курии присутствовали у нее на похоронах?»
Глава 42
Аэропорт Франкфурта, ворота № 26. Здание 456В — обычный образец архитектуры из стекла и стали. На входе голубая вывеска «FedEx».[28] Сорокалетний тощий мужчина, припарковавший темно-синий «мерседес» у входа, явно спешил. Под фотохромными стеклами очков беспокойно мерцали глаза. Он выглядел уставшим, будто провел бессонную ночь. Мятый костюм придавал ему неряшливый вид. В левой руке у него был маленький пакет (десять на двадцать сантиметров), запечатанный скотчем.
Мужчина уверенно вошел в здание, сориентировался по указателю и приблизился к окошку. За стеклом сидела ухоженная блондинка, вежливо пожелавшая ему доброго утра. Она задала традиционный вопрос:
— Чем могу вам помочь?
— Ценная посылка, — ответил ранний клиент с деловитым спокойствием и передал пакет через стойку.
Блондинка из FedEx взяла пакет и удивилась его легкости. Потом она положила его на электронные весы, которые издали писк и выплюнули чек на клейкой лепте. Девушка прочитала адрес:
Джанкарло Соффичи отель «Крона»,
Райнуферштрассе, 10
65385 Ассманнсхаузен
В гостинице Соффичи снял многокомнатный номер.
— А отправитель? — не глядя на него, спросила девушка.
— Тоже Джанкарло Соффичи!
— Адрес отправителя?
Клиент на мгновение запнулся, потом сказал:
— Читта дель Ватикано, 1073, Рим.
Блондинка взглянула на мужчину и, наморщив лоб, записала данные.
— Со страховой суммой? — уточнила она.
— Сто тысяч евро.
Блондинка нервозно заполняла какие-то бумаги за стойкой. Потом она огляделась в поисках помощи. Но вокруг не было никого, кто мог бы ей помочь.
— Вы должны предъявить документы! — сказала она, после того как к ней вернулось самообладание.
Клиент достал паспорт и просунул его в окошко. Блондинка беззвучно прошептала имя и фамилию: Джанкарло Соффичи. Наконец она вернула документ.
— Так вы говорите, сто тысяч евро?
— Да, — последовал ответ.
— Тогда вы должны задекларировать содержимое посылки.
— Пишите: научный образец!
— Это будет недешево, — предупредила она, вводя данные в компьютер.
Соффичи вытащил бумажник и протянул блондинке кредитную карточку.
— Когда мне ожидать посылку? — спокойно спросил он.
Блондинка бросила на клиента долгий взгляд, потом ответила:
— Завтра в десять. Но если хотите, доставку можно ускорить…
— Нет-нет, я не тороплюсь. Завтра в десять.
После того как Соффичи расписался и получил назад кредитку и квитанцию, он сразу ушел, стараясь не привлекать внимания. Через две минуты он уехал на своем темно синем «мерседесе» в сторону Висбадена по шоссе А-3.
В такую рань на автобане машин было совсем мало. Соффичи мог спокойно подумать. Он был уверен, что Гонзага все еще не догадывается о том, что происходит. Кардинал наверняка по-прежнему считает Соффичи преданным секретарем, о которого можно вытирать ноги, как о половую тряпку. Его преосвященство до сих пор видит в нем человека, рассматривающего должность монсеньора как вершину клерикальной карьеры и трижды в день на коленях благодарящего Бога за эту милость. Хотя, возможно, кардинал думает, что его секретарь погиб после похищения неделю назад.
Соффичи представил кардинала, который наверняка уже приступил к работе. Он знал, что Гонзага готов идти по трупам. Чем больше была обида, тем сильнее Соффичи ее чувствовал. Кардинал недооценивал его. Он никогда в жизни не догадался бы, что именно Соффичи организовал дело вместе с Обожженным.
Правда, это была не его идея. Обожженный сам пришел к нему и предложил убедить Гонзагу поучаствовать в сделке. Соффичи сначала не хотел верить в то, что говорил Обожженный. По именно он, помощник кардинала, решил взять пробу с Туринской плащаницы, намереваясь продать святыню. Сбыть за очень большие деньги.
На самом деле деньги для него значили мало. Намного важнее для Соффичи была возможность посчитаться с Гонзагой. Слишком часто и слишком глубоко Гонзага обижал секретаря, обращаясь с ним как с собакой и часто выставляя его на посмешище. Теперь он хотел ответить Гонзаге тем же.
По просьбе Обожженного Соффичи организовал с помощью поддельного факса встречу на Пьяцца дель Пополо. Соффичи покачал головой: «Кто бы мог подумать, что Гонзага попадет в аварию?»
