Джеймс Тейбор - Заледеневший
— Что за черт? — в недоумении воскликнула Халли. — Богам не дано умирать.
— Подобное произошло и прежде, — сказала Мерритт. — А вы уверены в том, что все именно так, как вы рассказали?
— Абсолютно.
— Ничего не поделаешь, — грустно сказала Мерритт, глядя куда-то в сторону. — Как жаль.
— Мы должны достать новые образцы этой культуры.
— Что? — вздрогнула Мерритт, поднимая на нее глаза.
— Мне надо будет совершить новое погружение.
— Вы понимаете, что предлагаете? Вы что, нездоровы? И вы говорите об этом после всего, что случилось?
Никаких погружений при плохом самочувствии — это самое первое правило, которое должен запомнить новичок. Но оно действовало в нормальных ситуациях. Сейчас Халли попросту отмахнулась от тревоги и озабоченности, проявляемых Мерритт.
— Мне случалось бывать и в худших передрягах. А это дело исключительной важности. Я воспользуюсь сухим костюмом из запаса, имеющегося на станции; но сначала мы проверим его на герметичность. Как думаете, Жиётт сможет к четырем часам быть в ангаре над шахтой?
— Да скажите, наконец, вы в своем уме?
— Это дело таит в себе небывалые возможности. Вам ведь известно, что выяснили Эмили и Фида. А сейчас эта бактериальная культура уже ни к чему не пригодна.
— Вы правы. Я согласна. Пока идите к себе: ешьте, пейте, отдыхайте, делайте все, что необходимо. Я разыщу Жиётта, и мы встречаемся с вами в ангаре в четыре часа.
— Буду там ровно в четыре. — По глазам Мерритт Халли поняла, что та считает разговор законченным. — Есть кое-что еще, о чем мне необходимо поговорить с вами.
Глаза Мерритт сузились. Халли показалось, что она прочитала в них злобно-раздраженную мысль: «Ну что еще?»
— Я хочу поговорить о Мейнарде Блейне.
— Этот слабоумный снова к вам приставал?
— Нет. Но я заставила его рассказать о «Триаже».
«Странно, — подумала Халли. — Выражение лица у нее сейчас точно такое, какое было у Блейна, когда я спросила его об этом».
В следующую секунду на лице Мерритт уже читалось непонимание.
— О чем? — спросила она.
Халли рассказала ей все, что узнала от Блейна.
— Вам известно что-либо об этих секретных исследованиях, которые, как он утверждает, проводятся?
— Ничего. — Мерритт терла ладони, как будто старалась стереть с них что-то липкое. — ННФ никогда бы не предпринял ничего, не поставив меня в известность. Да черт с ними. Черт с ним. Блейн и мне врал прямо в глаза.
— Похоже, он большой спец морочить голову. Он и мне тоже врал, — вздохнула Халли. — А возможно, и Эмили.
Мерритт состроила гримасу отвращения.
— Ну и мерзавец. Я попытаюсь вывести его на чистую воду. Может, скоро восстановится связь. Вы пока можете немного отдохнуть. Вы не против?
— Хорошо бы отдохнуть, — согласилась Халли. — Но есть и еще кое-что, о чем вам необходимо знать.
49
— Лиленд взяла биопробы с тел, лежащих в морге. И сейчас она выращивает эти культуры в лаборатории.
Мерритт собрала всю свою команду у себя в кабинете. Жиётт еще не подошел, но Блейн и доктор уже сидели напротив нее.
— О господи, — простонал доктор. — Похоже, все рухнуло.
— Это скорее вы трещите по швам, — оборвал его Блейн.
— Если она вырастит жизнеспособные колонии и определит, что это за микроорганизмы, нам конец. — Врач закрыл лицо руками.
— Это еще не самое худшее, — сказала Мерритт. — Она знает, что Дьюрант была убита.
— Что? — разом вскрикнули оба ее собеседника. — Как она могла узнать об этом?
Мерритт рассказала им о камере видеонаблюдения.
— Черт побери, — злобно произнес Блейн. — За каким бесом ей понадобилось ставить там камеру?
Мерритт поморщилась, услышав такой глупый вопрос.
— Неужто не ясно? Она боялась. А поэтому хотела знать, придет ли кто-нибудь в комнату, когда ее самой там не будет. — Мерритт посмотрела прямо в глаза Блейну. — Кстати, благодаря тебе.
— Ты долбаный идиот! — взорвался врач. — Ты понимаешь, что ты натворил?
— Прекратите, — вмешалась Мерритт. — Нам только всеобщего скандала не хватало.
— Вы же не инфицировали «Триажем» этих женщин. — Подбородок врача трясся.
— Я не собираюсь снова пробираться в эту лабораторию, — категоричным тоном заявил Блейн. — Они могут и там установить камеру. Может, Жиётт согласится, но я ни за что.
— Я сказала вам — прекратите. И расслабьтесь. Никому из вас не придется туда идти.
— Почему не придется?
— Потому что она решилась на новое погружение.
— И за каким чертом ее туда несет? — спросил Блейн. Ответ на вопрос возник в его голове еще до того, как Мерритт открыла рот, чтобы ответить. — Вот зачем вы приказали мне убить этот экстремофил.
— Страховка, — сказала Мерритт. — На всякий случай.
— А что вы сделали? — спросил врач.
Блейн рассказал о том, как поработал с хлором.
— Это сработало, — поддержала его Мерритт. — Она сама настояла на том, чтобы сделать еще одно погружение. Мне даже не пришлось наводить ее на эту мысль.
— Ее последнее погружение? — спросил Блейн.
— Если мы с Жиёттом все сделали правильно, — кивнула Мерритт.
Врач нахмурил брови:
— Лично мне не нравится вся эта затея с погружением. Они могут…
— Это отличная идея. Несчастные случаи при погружении происходят постоянно, — не дала ему закончить Мерритт. — А в таком месте, как это…
— Эта холодная гиперсоленая вода сохранит ее тело лучше, чем мумификация. Они найдут…
— Да ты знаешь, какая глубина в этом месте? Тысячи футов. Они ничего не найдут.
— Она работает в одном из агентств при правительстве Соединенных Штатов, — напомнил Морбелл. — Они займутся расследованием и…
— Расследования проводятся всегда, — оборвала доктора Мерритт. — Их никогда не интересует то, что произошло в действительности. Им только необходимо прикрыть свои задницы. И свалить вину на кого-то другого. Я как раз и говорю сейчас об агентствах, работающих при правительстве.
— Но это действительно наилучший выход из положения. Особенно если вспомнить о трех недавно…
— Лучшего выхода и не найти. Мы составим отчет о несчастном случае. Все были больны. Может, болезнь поразила ее, когда она находилась под водой. Она ослабла и потеряла способность ориентироваться. Я изначально была против погружения. Она настаивала. Все, что нам известно, — это то, что она так и не показалась на поверхности.
— А где Жиётт? — вдруг спохватился Блейн.
— Я велела ему быть здесь, — ответила Мерритт. — Но вы же знаете, что это за фрукт.
— Вы говорили с Геррином? — спросил врач.
— Да.
— Что он сказал? Я имею в виду о «Триаже»?
— Они не думают, что «Триаж» как-то связан со смертями. Мы должны и дальше действовать согласно плану. Ну все, на этом точка. Как только погода предоставит окно, женщины отправятся по домам.
— А все, что будет потом, — это уже другая история, — закончил за нее Блейн.
— Аминь, — подытожила Мерритт.
50
Вход в ствол шахты представлял собой круглое, прорубленное во льду отверстие диаметром четыре фута. Как и рассказывал Блейн, над ним установлен ангар, расстояние до которого от станции — не более четверти мили.
Под фанерной крышкой над отверстием был перекинут деревянный брус сечением шесть на шесть дюймов, концы которого крепились в прорезях, выдолбленных во льду. К брусу была прикреплена болтами канатная лестница с круглыми металлическими штырями-ступеньками, уходящая в темный зев шахты. Исследователи пещер и скалолазы пользовались подобными лестницами в прежние времена, пока специальные спусковые устройства для дюльфера и другие приспособления не изменили технику альпинизма в корне. Как и раньше, ширина штыря-ступеньки составляла всего лишь один фут. К тому же ступеньки были гладкими и скользкими.
Халли посмотрела на прикрепленный к парке термометр: семьдесят градусов ниже нуля. Сполохов полярного сияния сейчас не было, на черном небе мерцали только звезды. Холод уже начал донимать Халли, проникая керез мельчайшие щели в многослойной одежде. Тонкие полоски открытой кожи лица горели. «Огонь и лед, — подумала она. — А ведь в некоторых случаях они оказывают одинаковое воздействие».
Девушка стала спускаться вниз. Прошло не так мало времени с тех пор, как она в последний раз спускалась по подобной веревочной лестнице. Металлические ступеньки-штыри были обледенелые, к тому же она никогда не спускалась, будучи закутанной в семь слоев одежды. Наибольшее неудобство доставляли огромные кроличьи унты. Ступеньки-штыри были настолько узкими, что удавалось поставить только носок одного ботинка, а это вынуждало постоянно напрягать мышцы икр, чтобы не дать ступне соскользнуть. К тому моменту, когда Халли достигла дна, ноги тряслись — скалолазы называют такое состояние «швейной машинкой».
