Джон Гришем - Пора убивать
Карл Ли глубоко дышал и кончиками пальцев потирал виски.
– Я проследил его карьеру, – продолжал между тем его гость. – Он сделал себе имя, защищая гангстеров, воров и убийц. Некоторых ему действительно удается увести от ответственности, но все его клиенты всегда виновны. Достаточно знать, что перед тобой его подзащитный, как тут же становится ясно: он виновен. Вот это меня и волнует больше всего. Боюсь, тебя признают виновным просто из-за такой вот ассоциации.
Плечи Карла Ли поникли, локтями он уперся в колени.
– Кто просил вас прийти сюда? – мягко спросил он.
– У меня был разговор с одним из старых друзей.
– С кем?
– Просто с другом, сын мой. Его тоже беспокоит твоя участь. Как, впрочем, и всех нас.
– Но он лучший адвокат Мемфиса.
– Здесь же не Мемфис, не правда ли?
– Он специалист по уголовному праву.
– Вполне возможно, ведь он и сам – преступник.
Карл Ли резко поднялся, пересек кабинет, остановился, повернувшись спиной к старому священнику.
– Я не должен ничего ему платить. Он не стоит мне ни цента.
– Когда смотришь в лицо смерти, сынок, не время говорить о деньгах.
Текли минуты. Оба молчали. Наконец преподобный отец с трудом поднялся с дивана, тяжело опираясь на палку.
– Я сказал достаточно. Мне пора. Желаю удачи, Карл Ли.
Карл Ли пожал протянутую руку.
– Спасибо всем за заботу и вам – за ваш приход сюда.
– Вот что я тебе скажу, сынок. Выиграть твое дело будет довольно трудно. Так не стоит еще туже затягивать петлю на своей шее с помощью таких скользких типов, как Маршафски.
* * *Лестер выехал из Чикаго почти в полночь пятницы. В одиночестве, как обычно, он гнал машину на юг. Несколькими часами раньше его жена отправилась к заливу Грин-Бэй, чтобы провести уик-энд в семье родителей. Лестеру Грин-Бэй нравился еще меньше, чем ей Миссисипи, и до сих пор ни одному из них и в голову не приходило поехать и познакомиться с семьей другого. Они были неплохими людьми, эти шведы, они бы, пожалуй, отнеслись к нему, Лестеру, как к члену семьи, если бы он им это позволил. И все-таки они были другими – они были белыми, в этом-то все и заключалось. Лестер рос на Юге в окружения белых, и уж он знал о них все. Он не любил их, и ему были не по вкусу те чувства, которые они могли испытывать к нему, но, во всяком случае, этих южных белых он знал. Что же касалось северян, особенно этих самых шведов, то они были какими-то другими. Их привычки, речь, еда – почти все было для него чуждым; никогда в их присутствии он не чувствовал себя нормально.
Развода, по-видимому, не миновать, еще и год не успеет кончиться. Он был чернокожим, а старший брат его жены в начале семидесятых тоже женился на негритянке, чем привлек к себе всеобщее внимание. Лестер имел кое-какие причуды, и жена уже начинала уставать от него. К счастью, у них не было детей. Он подозревал, что у нее кто-то есть, но кое-кто был и у него самого: Айрис обещала выйти за него и переехать в Чикаго, как только она отделается от своего Генри.
После полуночи обе стороны автострады №57 выглядели одинаково: разбросанные тут и там огоньки аккуратных небольших ферм, время от времени какой-нибудь крупный город – Шампэйн или Эффингэм. Лестер работал и жил на Севере, но Север так и не стал ему домом. Дом для Лестера был там, где жила его мать, дом был в Миссисипи, хотя никогда не вернуться ему туда.
Слишком уж жизнь дома беспросветна и бедна. Против расизма он в общем-то ничего не имел – в конце концов, расизм был теперь не так страшен, как когда-то прежде, и Лестер уже привык к нему. Расизм останется в этих местах навсегда, просто с течением времени он будет становиться менее заметным. Как и раньше, все находится в руках у белых. Перемен, похоже, тут не предвидится. Что его волновало больше всего, так это полнейшее невежество и бьющая в глаза нищета значительной части чернокожего населения: запущенные, покосившиеся дома, высокий уровень смертности новорожденных, отчаяние безработных, одинокие матери с вечно голодными ребятишками. Все это наполняло душу невыносимой тоской, невыносимой настолько, что, подобно тысячам других, Лестер бежал из Миссисипи на Север в поисках работы, любой прилично оплачиваемой работы, которая притупила бы ноющую боль нищеты.
Теперешнее его возвращение в Миссисипи заставляло Лестера испытывать радость и боль одновременно. Радость от предвкушения встречи с семьей, боль – от того, что он вновь увидит их бедность. Но и в местной жизни случались иногда полосы счастья. У Карла Ли была неплохая работа, чистенький домик, аккуратно одетые детишки. Он представлял собой редкое исключение. И вот теперь все это хрупкое счастье оказалось под угрозой из-за двух пьяных белых подонков, из-за двух отбросов этого белого мусора. В этом мире никчемности чернокожих можно было найти хоть какое-то оправдание, но вот для белого человека в мире, который он сам для себя создал, никаких оправданий быть не может. Слава Господу, оба они уже мертвы. Лестер испытал прилив гордости за своего старшего брата.
Через шесть часов после того, как он выехал из Чикаго, над Миссисипи начало восходить солнце. Лестер пересек реку у Кейро. Двумя часами позже ему пришлось проделать это еще раз, но уже в Мемфисе. Теперь он гнал машину на юго-восток штата. Не прошло и часа, как его «кадиллак» описал круг по центральной площади Клэнтона. Лестер не спал уже больше двадцати часов.
* * *– Карл Ли, к тебе посетитель, – проговорил Оззи сквозь забранное металлическими прутьями решетки окошко в двери.
– Я ничуть не удивлен. Кто это?
– Ступай за мной. Думаю, лучше вам посидеть у меня в кабинете. Вам может понадобиться время.
* * *Джейк слонялся без дела по офису в ожидании телефонного звонка. Десять утра. Лестер должен быть в городе, если он вообще решил приехать. Одиннадцать. Джейк пролистал несколько папок с документами, оставляя кое-где пометки для Этель. Полдень. Он позвонил Карле и соврал ей что-то о встрече в час дня с новым клиентом, так что, дорогая, с обедом придется подождать. А во дворе он поработает в какое-нибудь другое время. Час дня. Джейк раскопал какое-то старое дело из Вайоминга, где мужа суд оправдал за убийство человека, который изнасиловал его жену. Это было в 1893-м. Джейк снял копию с этого дела и тут же швырнул ее в мусорную корзину. Два часа пополудни. Интересно, в городе Лестер или нет? Может, поехать проведать Лероя и посмотреть заодно на обстановку вокруг тюрьмы? Нет, лучше воздержаться. Вытянувшись на просторном диване, Джейк задремал.
Телефонный звонок раздался в пятнадцать минут третьего. Джейк едва не подскочил от неожиданности. Сердце дико стучало, когда он поднес к уху трубку.
– Алло.
– Джейк, это Оззи.
– Слушаю, Оззи, в чем дело?
– Тебя просят немедленно прибыть сюда, в тюрьму.
– Что? – Изо всех сил Джейк старался, чтобы голос его звучал невинно.
– Ты необходим здесь, Джейк.
– Кому?
– С тобой хочет говорить Карл Ли.
– А Лестер там?
– Да, он тоже хочет тебя видеть.
– Сейчас буду.
* * *– Они сидят там уже больше четырех часов, – заметил Оззи, указывая на дверь своего кабинета.
– Чем же они там занимаются? – полюбопытствовал Джейк.
– Говорят, ругаются, орут друг на друга. Немного успокоились только с полчаса назад. Вышел Карл Ли и попросил меня позвонить тебе.
– Спасибо. Войдем?
– Ну уж нет. Я туда входить не собираюсь. За мной не посылали. А тебе самому виднее. Джейк постучал в дверь.
– Входите!
Он медленно раскрыл ее, переступил через порог и закрыл за собой дверь. У письменного стола сидел Карл Ли. Лестер развалился на диване. При виде Джейка он поднялся и пожал адвокату руку:
– Рад видеть тебя, Джейк.
– Рад встрече, Лестер. Что привело тебя домой?
– Семейные дела.
Джейк бросил взгляд на Карла Ли, затем подошел к письменному столу и обменялся со своим бывшим подзащитным рукопожатием. Карл Ли был явно чем-то раздражен.
– Так это вам обоим я понадобился?
– Да, Джейк, только ты сядь. Нам нужно поговорить, – ответил Лестер. – Карл Ли хочет тебе кое-что сказать.
– Говори сам, – отозвался Карл Ли.
Лестер вздохнул и принялся тереть глаза. Выглядел он совершенно обессилевшим.
– Я не скажу больше ни слова. Это касается только тебя и Джейка. – Он прикрыл глаза и расслабленно вытянулся на диване.
Джейк уселся на складной стул, поставив его около стены, напротив дивана. Он не сводил взгляда с Лестера, не обращая ни малейшего внимания на Карла Ли, медленно раскачивавшегося в кресле шерифа. Карл Ли молчал. Молчал и Лестер. Просидев минуты три в полной тишине, Джейк почувствовал, как его начинает охватывать раздражение.
– Кто послал за мной? – спросил он.
– Я, – ответил ему Карл Ли.
– Ну, и чего же ты хочешь?
– Я хочу вернуть свое дело тебе.
– То есть ты уверен, что я горю желанием заполучить его обратно?
