Айдар Павлов - Время Полицая
Чувствуя, что в любой момент может рухнуть без сознания, он сбавил обороты и прохрипел:
– Хорошо стоим. Хорошо. Я ж хочу как лучше, да? Все хорошо стоят, хотят стоять еще лучше. Все хотят любить, там, есть, спать… А кто хочет, чтобы хуже? Дураков нет? Я тоже хочу. А Кобра хочет есть. Она хочет есть. Ей пофиг, что я хочу или вы… Она проголодалась, и если сегодня не получит того, что хочет, завтра уже никто не будет хорошо стоять, ясно, да? Поэтому, давайте, реально решим наши проблемы и разойдемся. Посмотрим, доиграем до конца. А то не хорошо не до конца, не хорошо… Кому-то, может, и хорошо – да? – а кому-то не хорошо, – это не хорошо. Так что, давайте…
– Вадик, – решилась пролепетать Настя.
– А?
– Все же хорошо. Ты что? Сколько можно стращать меня этой штукой? Я все понимаю.
– Да?
– Зайдем ко мне? – предложила она, пробуя улыбнуться: – Отдохнем, посидим…
– Не… Я свое отдохнул, любовь моя, я семнадцать дней отдыхал в Таллинне, а ты говоришь «отдохнем». Я выспался. Теперь я хочу жить, понимаешь? Я хочу на свое место. Я больше не шакал, ясно? Вот, доиграем, и все будет хорошо.
– Господи, кто тебя так? – Настя, наконец, увидела, во что превратилась башка ее парня.
– Не стильно выгляжу, да? Вот, меня так. Кто-то еще не согласен с моими убеждениями. Кто-то еще не врубился, с кем имеет дело, кто-то еще ухо мне норовит откусить, морду начистить. Кто-то не понимает, что у меня есть ты, да? А когда у меня есть ты, мне, ну, очень хорошо, любовь моя, очень, несмотря на некоторые обстоя… ят… тельства.
– Да-да, – согласилась Настя. – Обстоятельства.
– Друзья, семья, любовь моя… – Заплетающийся бред вконец измотал парня, он уже не понимал, что несет: – У меня есть все, что надо… Вот почему мне хорошо, вот почему я здесь…
– Разумеется, все есть, – ангельским голосом пропела Настя.
– Короче, я банкую,… любимая.
– Это как, лю-любимый? – переспросила Настя.
– Это так… просто. – Он тупо уставился на "Кобру" в своей руке: – А-а… здесь два – да? – два пистона.
– Ну и что? – захлопала глазами Настя. – Зачем нам два пистона? Разве, нам без пистонов плохо? Ты же говорил, что любишь…
– Без пистонов нам никак, любовь моя, ва…аще никак… И еще у нас четыре… пу…устые дырки… – Вадик с судорогой на лице проглоти слюну, – Это тот самый шанс, любовь моя, тот самый шанс… Мы будем играть в русскую рулетку… Вы же знаете, наверно… наверно, знаете, есть такая игра… Один шанс на троих… Или два… Блин, я уже хрен помню сколько… Кто-то свалит, короче, а кто-то останется… Реальная такая игра… Всем будет нормально.
Наконец, рука сумасшедшего дрогнула, выронила револьвер, его задница сползла с подоконника, и, пожалуй, все. Он свалился на пол без признаков жизни.
Никаких длинных коридоров не было.
Сотни иголок одновременно, но не больно, даже ласково, вошли в его ладони, между лопаток, и дальше, дальше…
Высоко-высоко навзрыд вскрикнула русалка.
Нечеловеческий огонь сердца, неземной голос.
Вечное пламя.
Сквозь него он разглядел цыганку, уходившую за горизонт, чтобы никогда не возвращаться,
… увидел Олесю, в агонии вывалившуюся из розового кресла,
… увидел мать в облаках Балтики, которая молилась за него,
… увидел, как спадают цепи с тела бронзового человека,
… и как раскрывается стихия, чтобы принять в свое лоно бронзового человека,
… и как падает на землю небо.
… и как благодарная земля возвращается в родную орбиту голубоокой планетой.
И увидев это, он скатился по лестнице к ногам девы и ее друга.
Открыв рот, Миня нагнулся, чтобы пощупать его пульс.
– Он живой, – сказал Миша.
– Он больной. – Настя села на последнюю ступень, положила голову парня на колени: – Ну, вообще! Какой болван…
Выстрела никто не слышал. Крови никто не видел. Кобра взяла свое бесшумно и чисто. Позавтракала и ушла в другие края. Эта изумительная женщина в последний момент решила никого не убивать. Она делала то, что хотела. Все остались живы-здоровы: и волки сыты, и овцы целы. Так бывает там, где отдают последнее.
А два желтых фонаря продолжали качаться во дворе дома одиннадцать по Измайловскому проспекту, что в считанных секундах ходьбы от сонного синекупольного храма.
И наступило завтра.
Эпилог
Январь, 1992.
Свадьбу сыграли в первых числах января. Жених с белоснежным гипсом на правой руке торжественно ввел невесту, облаченную в роскошное платье за четыре с половиной тысячи баксов, под венец. А потом забурились во дворец свадебных торжеств и гудели до посинения. Цыганский ансамбль, стол на сто человек, водка, вино, коньяки, веселый угар, – было все, как положено.
Леня с Наташей, официальные свидетели торжества, сидели рядом с молодоженами. Илья Палыч обратился к молодым о официальной речью, остроумие и содержательность которой могли конкурировать лишь с застойными обращениями Брежнева к советскому народу.
Даже с гипсовой дубиной жених смотрелся подстать происходившему и постоянно находился в центре внимания: реально шутил, нормально хохмил и четко оттягивался. На пятой или шестой рюмке он умудрился где-то отыскать целую коробку кошачьего корма, сунул в нее кривой нос, сморщился от отвращения и попросил Михаила Яновского отведать пару кусочков "Вискаса". Так, для пробы.
Около ста пар глаз уставились на бедного Миню, ожидая, каким будет его решение.
Миша страшно покраснел, зачесался в бороде и… отказался.
Тогда Вадик захохотал, по-свойски закинул полкило гипса на шею армейского другана, покрутил уже шевелившимися пальцами пук волос на его рыжей бороде и объяснил публике, что в ком-ком, а в Мине Яновском он уверен с этого момента на двести процентов, мол, это самый реальный тест на вшивость: не будь Миня Миней, он бы обязательно проглотил эту гадость, сказал спасибо, да еще и пятки бы облизал, разом выдав свое лицемерие. А так, Миня всем продемонстрировал, какой он нормальный пацан.
Наталья, подружка Лени, поинтересовалась, существуют ли другие реальные тесты на вшивость? Вадик ответил, что их до хрена, но этот, с Миней, самый конкретный.
Не прошло и десяти минут, как Михаил набрался духу и признался, что ищет кредит под собственное дело – кусков этак двадцать семь – тридцать.
– Га-га-га-га! – взорвался Вадик: – Га-га-га-га! Ну, ты, Миня, в натуре тему застолбил! Га-га-га!
И Миша почувствовал, что кредит у него в кармане.
А потом украли невесту.
Невероятно, но белоснежная, чудно пахнувшая Настя внезапно исчезла, как была: с фатой и модными очками, словно испарилась!
Поначалу думали – ритуальное похищение, очередной прикол разгулявшегося жениха, потом хватились на полном серьезе. В самом деле, жениху ли было прикалываться на эту тему?
Большинству было по барабану: есть невеста или нет, – водка текла рекой, многие даже в лицо не знали Настю. Паниковала лишь служба безопасности. Как такое могло произойти?
Искали Настю около получаса: по пятнадцать раз заглядывали под стол, за занавески, выходили на улицу, – пока вдруг не раздался один международный звонок.
Жениха срочно позвали к телефону.
Вадик прибежал в комнату, где стоял аппарат, и заорал, чтобы его оставили одного.
– Да? – ответил он в трубку.
– Чапаев! – Это была Кобра. – Поздравляю!
– Спасибо, но Кобра, я не понял… Ты откуда?
– Я в Италии.
– Где… где Настя? А?
– И Настя в Италии.
– Не понял?
– Хочешь тоже в Италию?
– Э! Сколько можно? Кобра! Где она?
– За тобой небольшой должок.
– Алло!!!
Из телефонной трубки донеслись какие-то страстные звуки, стоны, хи-хи… Это продолжалось минут десять… Ему не отвечали. В Италии было не до этого. В Италии занимались любовью.
Кто-то очень знакомый с кем-то страшно знакомым.
И все в розовом цвете…
Он едва не рехнулся, слушая все это. Но вот, там, в Италии, угомонились, успокоились, и полный удовлетворения голос поблагодарил:
– Она очаровательна, твоя маленькая слепая воровка, забирай ее, Чапаев. Остатки сладки. Я вас обожаю.
– Где она?!
Короткие гудки. Он тупо уставился на телефонный аппарат и вдруг услышал:
– Ты чего здесь?
– А?! – Он резко обернулся.
К нему возвращалась невеста. Серые глаза Насти были спокойны, как никогда, и чисты, как сама невинность. Вадим широко расставил ноги, бросил телефонную трубку, выпятил грудь колесом, а пальцы на его здоровой руке как-то сразу растопырились.
– Я не понял, где ты только что была?
– В уборной, – ответила она. – А что ты так волнуешься?
– Потому что в уборной никого не было. Тебя вообще нигде не было, блн! Тя полчаса искали, нах! Вся служба безопасности на уши встала! Че за херня?!
– Искали? Меня? Когда? – бестолково повторила Настя, леденея от чудовищного взгляда, каким на нее смотрел жених. Она уже, действительно, не помнила, где была эти полчаса. Пыталась вспомнить, но безуспешно. Ни прошлого, ни будущего больше не существовало.
