Алексей Антонов - Ёж
– Откуда же тут город взялся? – прервал его Миша.
– А то неверующие красные пришли, – усмехнулся Тимофей Степанович. – Да и был ли город, пятьдесят лет стоял и маял жителей своих, мало ли кто сюда забредал, все равно все сгинули. Доходы тут были хорошие, жили-то хорошо, да не совсем, то один охотчик до леса пропадет, то второй, а потом и вовсе все пропали. Как не бывало, а Еж и город к рукам приберет, год-другой – плотину смоет, и город вместе с ней. Может, оно и дольше протянет, кто его знает, но внуки мои уже и помнить не будут о таком городе.
– Но как-то же они протянули тут пятьдесят лет и жилине плохо, и при чем тут Еж, вы про реку говорите?
– Как-то жили, а как – никто не знает, а толкую про реку, да, – Степаныч пристально глянул на Сандаля. – Еж своенравный, кого-то и не тронет, так оставит, кого-то к рукам приберет, дружка твоего и прибрал, и тебя хотел забрать, да не дался ты ему, не понравилось ему это, сам видел, что в тайге творилось.
– Да как может реке что-то понравится или нет? – Миша сорвался почти на крик, потом вовремя опомнился и остыл. – Она же неживая, течет себе, как и тысяча других рек, хоть бы что.
– Иные реки, может, и спят, не знаю. Еж тоже спал пятьдесят лет, и наша молодежь даже забредать сюда стала, а все прошлое считали бабкиными россказнями. Ан нет, жив он еще, просто отдохнуть решил, теперь, как видишь, не спит. Только глупец может отрицать то, что видел собственными глазами.
– Я видел тайгу, которая хотела меня сожрать, при чем здесь река – не знаю, да и плевать я на нее хотел. – Сандаль резко встал и зачем-то схватился за карабин. – Боря же там остался, не верю я в то, что он вот так взял и пропал.
К нему молниеносно подскочил Седой и легко вырвал карабин из рук.
– Угомонись! – он легко оттолкнул Мишу, и тот послушно сел в видавшее виды кресло. – Не важно, река или нет, ты сам понимаешь, что дороги в тайгу сейчас нет, сожрет любого и не подавится. Это тебе не городские игрушки, я сам не верю бабкиным рассказам. – Он мельком глянул на своего друга, тот лишь раздосадованно покачал головой. – Но я все видел своими глазами и многое чего еще видел, чему поверить не мог. И точно знаю, твой друг присоединился к тому, кого мы тут искали, и теперь уже и нам дороги назад нет, что-то не хочет, чтобы мы уходили. – К нему подошел котенок и ласково потерся о его ногу, Сергей брезгливо оттолкнул его в сторону. – Давно это у вас? – Он кивнул на животину.
– Пару дней, – ответила Женька, не понимая, к чему был задан этот вопрос.
– Слышал я о нем, и так же, как и ты, не верил во все это. – Он снова оттолкнул от себя котенка, который настойчиво пытался потереться о его ногу.
– Его эта животина, – вмешался Тимофей Степанович. – Он как метка, говорят, все, кто его видел, сгинули без следа.
– Если все сгинули, откуда тогда рассказы? – усмехнулся Миша.
– Тут тебе ответить я не могу, может, и повезло кому, тот и рассказал, знаю одно – зла от него никакого нет, но и добра тоже. – Бабка моя мне про него заместо сказок страшных рассказывала, когда проказничал много. Мол, выберется кот из реки с огромными глазищами и отметит тебя для нее, а она уж своего не упустит. Правда, я его себе не так представлял, думал, побольше будет, этот кроха совсем, и не подумаешь о нем чего плохого, но тут со всем так, вроде и тайга, а через секунду голодный зверь.
– Ладно, хватит баек, давай попробуем твою стряпню, а там пораскинем, что нам дальше делать и как отсюда выбираться… – Седой направился к котелку, взял ложку и помешал похлебку. – Из чего сварганил?
– Да всего понемножку, – усмехнулся Степаныч, присоединяясь к своему другу.
Похлебка действительно удалась, было весьма вкусно, хотя и непонятно, из чего эта вкуснотища варилась. Тимофей Степанович был мастером походного ужина, все нахваливали его стряпню, кроме Миши, который сидел чуть в стороне и не принимал участия в общем обсуждении кулинарных достоинств их нового попутчика. Сандаль замкнулся, и даже девчонки, с которыми он был знаком не первый день, казались ему чужими. С Борей он проработал много лет, и они были не просто напарниками, они были лучшими друзьями не разлей вода. Казалось, они выросли вместе и были двойняшками, жизнь одного теряла всякий смысл, если рядом не было второго. Сколько всего они прошли вместе, он был уверен, так будет всегда, но у жизни были другие планы, жизнь придумала безумную картину, которая не имела ничего общего с реальным миром. Картину, которая была выдумкой неизвестного творца. Он не хотел быть одним из ее героев, он хотел остаться в сторонке в своей не такой уж и спокойной, но размеренной жизни, к которой он привык и с которой не хотел расставаться.
Они достаточно быстро поужинали, и несмотря на то, что было всего около шести вечер, а засобирались спать. День выдался тяжелым и выматывающим. Сандаль по-прежнему сторонился общей компании и даже не принимал участия в обсуждении завтрашнего дня. Руководство их маленькой группкой принял на себя Седой, к которому с уважением относился даже Тимофей Степанович, казавшийся этаким грубым мужиком, не способным прислушиваться к чьему-либо мнению. Девчонки лишь внимательно слушали, когда тот рассказывал свой план, собственно говоря, им отводилась маленькая роль следовать за отрядом и не дергаться ни влево, ни вправо. На Мишу тоже не возлагали великих надежд, утрата друга произвела на него такое впечатление, что, казалось, он еще нескоро отойдет от своих собственных мыслей и вернется к миру людей. После обсуждения было решено ложиться спать и набираться сил для завтрашнего дня, который обещал быть ничуть не легче сегодняшнего.
…Юля по обыкновению проснулась раньше всех, костер давно погас и испускал под потолок тоненькую струйку дыма. Женька мерно посапывала в соседнем спальнике, по-детски сложив руки под щекой. Седой спал прямо на голом полу, недалеко от баррикад, Тимофей Степанович, рассчитывавший поддерживать пламя костра всю ночь, уснул, сидя на сцене, котенок спал рядом с ним, смешно вытянув лапки.
Она медленно выбралась из спальника, так, чтобы не издавать лишнего шума и не разбудить остальных. В городе, помнится, сон не покидал ее до двенадцати часов дня. Отец часто будил ее по утрам, чертыхаясь и приговаривая, что она в очередной раз опаздывает на учебу. Здесь же она просыпалась рано и совсем не хотела спать, чувствовала себя так, будто на дворе наступил полдень и петухи давно отпели подъем солнца.
Она еще раз окинула взглядом зал, наполненный стульями с обшарпанной обивкой, и искра понимания пронзила ее от позвонка до темечка. Нигде не было видно Сандаля. Она резко вскочила и пробежалась из одного конца зала в другой, Миши нигде не было.
Услышав шум, на сцене беспокойно заворочался Степаныч, Седой же вовсе проснулся и, не понимая, смотрел на Юльку.
– Мишка пропал, – отчего-то ей захотелось назвать его именно так, хотя раньше она себе не позволяла этого, – его нет!
Женька томно потянулась и начала выбираться из своего спальника.
– Не мог он никуда деться! – Седой уже встал на ноги и обшаривал взглядом концертный зал. – Я у двери спал, тут и мышь не проскользнет. – На всякий случай он поднял с пола карабин и спустил его с предохранителя. В свою очередь, поднявшийся Тимофей Степанович сделал то же самое.
– Куда он делся? – в голосе Юли послышались истерические нотки.
– Спокойно! – Сергей вышел в центр зала, голос его звучал уверенно и тем самым успокаивал. – Найдем мы твоего Мишку.
Через пять минут стало очевидно, что Сандаль каким-то образом выбрался из концертного зала, минуя Седого со всеми его баррикадами, не мог же он в самом деле через замочную скважину собрать баррикаду вновь, после того как вышел в коридор.
– Чертовщина какая-то! – Степаныч нервно водил дулом карабина из стороны в сторону, прикидывая, откуда может появиться враг. – Не иначе проделки Ежа.
– Типун тебе… – прервал его Седой, – нельзя все на Еж спихивать, бродит он где-то, может, за сценой, парень сам не свой был.
– Тут иных дверей-то и нет! – Тимофей Степанович готов был отстаивать свою точку зрения, но Седой не стал вступать в спор, он начал быстро разбирать баррикаду, с надеждой отыскать Мишу где-то в коридорах дворца культуры.
Они высыпали в наружу, выкрикивая имя Сандаля, Седой со Степанычем быстро обследовали все помещения дворца, обнаружив в них лишь пыль и запустение. Никаких следов Миши, будто его и не было вовсе.
– Ничего не понимаю! – Седой привалился к стене и отставил в сторону карабин.
– Тут и понимать нечего… – фыркнул Тимофей Степанович, но после выразительного взгляда Сергея не стал продолжать мысль, а лишь выщелкнул очередную беломорину из пачки. – Выбираться надо, иначе все тут сгинем по одному. – Он хотел добавить еще что-то, потом посмотрел на напарника, махнул рукой и уставился в окно.
– Как же Миша? – Юлька вопрошающе смотрела на охотников, она хотела верить в то, что они найдут его, что они справятся со всем этим.
