Уильям Лэндей - Душитель
— Думаешь, полиция будет копать под Конроя? Он же глава убойного отдела.
Рики горько усмехнулся:
— Не первое дело, которое он не может раскрыть.
— Это не наша работа, Майк.
— Не я это затеял, Джо. Я просто жил обычной жизнью, а потом мне позвонили и сказали, что отец убит. Мы так и не стали прежними. У нас была нормальная семья, а потом внезапно в семье появился покойник. Я никогда не мечтал быть сыном убитого полицейского. Я повернул бы время вспять, будь на то моя воля.
— О чем ты вообще говоришь?!
— Можно спросить, Джо? Если бы ты нашел человека, который убил отца, если бы ты не сомневался, знал наверняка, что он виновен, но если бы это могло сойти ему с рук…
— Если, если, если…
— Да, вот именно — если. Что ты бы сделал?
— Все не так, как ты думаешь.
— Я просто говорю: если… если бы ты знал, кто застрелил отца?
— Не знаю. Убил бы его.
— Убил, — спокойно повторил Майкл. — Убил бы.
— Не знаю. Я просто предположил.
— Я с тобой согласен.
Джо покачал головой:
— О чем ты? «Согласен…» Ты еще ничего не знаешь, а уже согласен кого-то убить. Ты ведь не из таких, Майкл.
— Я имел в виду, что это было бы правильно.
— Майк, по-моему, тебя только что назвали слабаком. Что это значит, Джо, — «не из таких»?
— Что он слабак.
— Ну так скажи прямо.
— Ты слабак, Майк.
— Майкл, он сказал тебе это в лицо.
— Хорошо, я слабак.
— Так я и знал. — Рики оскалился. — Придурок.
Майкл помрачнел.
— Нам нужно подумать…
— Опять… Может быть, заткнешься? Никто тут не собирается никого убивать.
— Нужно подумать, что делать, если это правда.
— Это неправда. Можешь ты понять? Это неправда.
— Джо, никто не говорит, что это правда. Майкл сказал — «если».
— Я слышал, что он сказал, Рик. Он твердит об убийстве, хотя и не прямо.
— Я всего лишь говорю, что нужно подумать. Потому что это неизбежно.
— Майк, ты понимаешь, что это уже преступление? Называется — «замышлять убийство».
— Мы всего лишь философски рассуждаем, Джо.
— Ах вот что это такое?!
— Да брось, если арестовывать всех, кто говорит об убийстве, думает о нем или читает…
— Я о нем не думаю.
— Хорошо. Не думаешь. А ты, Рики?
— Так это заговор или просто философский спор?
— Мы всего лишь разговариваем.
— Ты слышал, Джо?
— Джо все понимает. Мы разговариваем. Отвлеченно. Что мы делаем, Рик?
— Ничего. Будь у нас улики, мы обратились бы в полицию. Дали им шанс. Если бы они ничего не сделали, мы обратились бы выше.
— А если бы и там нам ничем не помогли?
— Если бы даже федералы ничего не смогли сделать… тогда бы мы задумались.
— Я только и делаю, что думаю, Рики.
— Знаю. Может, тебе стоит немного отдохнуть, Микки? Ты так с ума сойдешь.
— А может быть, это вы спятили?
— Безумцы всегда так говорят.
— Если Конрой убийца и мы оставим все как есть… — Майкл покачал головой, подбирая слова, — тогда позор нам.
— Микки, ты серьезно?
Майкл задумался, прежде чем ответить.
— Не знаю, Рик. Честно говоря, не знаю.
— Если придется туго, мы поможем.
— Кроме Джо, конечно.
— И Джо тоже за тебя. Если придется туго. — Рики многозначительно взглянул на брата.
Джо уклонился от ответа. Просто сидел молча.
— Видимо, заодно только мы с тобой, Рики. Два мушкетера. Может, заведем одинаковые перстни?
Джо спросил:
— У тебя и без того хватает проблем, Рики.
— Что?
— Давай, объясни ему. Объясни, что это значит.
— Ничего. Это значит, что Джо трепач.
— Ну же, объясни ему.
— Он все равно тебе поможет. Разве нет, Джо?
— Ну да, конечно. Будем бегать по улицам, как долбаные шерлоки холмсы.
— Микки… Ты ведь не собираешься выкинуть какую-нибудь глупость? Ты не псих, правда?
— Говорю же, психи — это вы. Один я тут абсолютно нормальный.
61
Джо нашел его в одном из клубов Саут-Энда под названием «Цилиндр», хотя здешние завсегдатаи, итальянцы-мафиози, преимущественно щеголяли в мягких фетровых шляпах. Клуб занимал нижние два этажа дома. Здесь старые гангстеры смешивались с молодым поколением сорвиголов вроде Винни Зверя, а те и другие, в свою очередь, — с мирными гражданами, приходившими сюда выпить или сыграть в покер. Полицейские не беспокоили клуб — они либо получали свою долю, либо просто предпочитали не вмешиваться. Здесь можно было угоститься разбавленным водой пивом за десять центов и оставить на карточном столе пятьдесят баксов. Из этих пятидесяти доллар с четвертью (магические два с половиной процента) передавались из рук в руки, пока не добирались до Чарли Капобьянко. Когда Джо вошел в клуб — в «Цилиндр» допускали только членов, но по поводу Джо «договорились» (обо всем всегда договаривались, где-то за пределами его поля зрения), — он ощутил неуловимое изменение. Он слишком далеко шагнул. Джо показалось, что пол ходит у него под ногами, словно он ступил в отходящую от берега лодку и позади открылась черная вода. Но это ощущение было какое-то бесформенное, невнятное, и Джо выкинул его из головы, прежде чем оно успело оформиться в идею, в отчетливый повод не ходить сюда. Джо привык исполнять задания по-солдатски: не думай, не обсуждай приказ, просто выполняй его. Достигни цели. Но подсознание настаивало, предчувствие набирало силу, обретало форму: не делай этого.
Пол Маролла наблюдал за игрой в кости, держа в одной руке стакан, а в другой сигарету. На нем была темно-красная рубашка, подчеркивавшая атлетическое сложение, волосы блестели от геля. Зрители вокруг столика были слишком высоки, чтобы Маролла мог посмотреть как следует, и Пол скрывал досаду, тщательно разыгрывая равнодушие, — человек, который наслаждается выпивкой, сигаретой и зрелищем чужих задниц.
Джо двинулся к нему через толпу. Окружающие расступались, пропуская его, отчего ощущение остановившегося времени все усиливалось. Джо не знал, почему они расступаются перед ним — сторонятся полицейского или просто благоразумно дают дорогу крупному человеку. Возможно, ему просто мерещится, воображение играете ним шутку.
Маролла заметил его и нахмурился, вспоминая. Прошло несколько недель после разговора с верзилой-копом на стройке. Маролла вспомнил Джо, расслабился и ухмыльнулся.
— Нужно поговорить, — сказал Джо.
— О чем?
— Не важно. Просто нужно поговорить.
— Ну так говори. Какого хрена…
— Здесь?
— Почему нет?
— Хочешь, чтобы все видели, как ты со мной разговариваешь? Может, мне еще значок показать?
Маролла задумался.
— Жду тебя на улице, — сказал Джо. — Одного.
— Сначала допью.
Джо взглянул на полупустой стакан. У него мелькнула мысль: выхватить у Пола сигарету и бросить ее в пиво. Но Маролла был готов к драке. Что плохого в небольшой отсрочке? Джо оставил его в баре и решил, что, совершив этот маленький акт учтивости, он поднялся над неотесанными завсегдатаями «Цилиндра».
Джо прождал на улице минут пять, прежде чем из клуба вышел Маролла. Парень взглянул налево — там, прислонясь к косяку, стоял широкоплечий кудрявый итальянец и кого-то ждал. Даго в шерстяном спортивном пиджаке, с тонким галстуком. На лбу у него был горизонтальный шрам, видневшийся под челкой, чуть ниже линии волос. Итальянцы обменялись кивками, и Маролла обернулся к Джо. Он спустился на три ступеньки.
У него за спиной парень со шрамом одним движением выхватил из темноты правой рукой бейсбольную биту и размахнулся — так быстро, что Джо даже испугался, хотя знал, что так и будет. Удар пришелся Маролле в голову над ухом. Тот с закрытыми глазами растянулся на тротуаре, парень со шрамом встал над ним. Джо уставился на неприметную дверь «Цилиндра».
Позади захлопали дверцы машин и послышались шаги.
Семеро парней — бойцы, молодые и беспощадные. Они окружили тело — Маролла лежал на тротуаре, подогнув руку и ногу, точно спящий ребенок. Казалось неизбежным, что кто-нибудь наступит ему на пальцы или на лицо — просто забавы ради.
Винни Гаргано потыкал тело мыском ботинка. Никакой реакции.
— Отлично, давайте живее. Хорошо поработал, коп.
Гаргано явно гордился тем, что столь умело пользуется своим новым оружием. Прозвищем Зверь он был обязан отнюдь не тонкой работе.
Четверо мужчин подняли Мароллу за ноги и за руки и сунули в багажник «кадиллака». Багажник был объемный, пустой и безукоризненно чистый. Маролла свернулся там, точно кот. Откуда-то появился моток бечевки, новенькой, только что купленной в магазине, и парень со шрамом принялся вязать пленника: заведя ему руки за спину, он несколько раз обмотал запястья и туго стянул петлю, потом точно так же связал лодыжки, протянув к ним веревку. Маролла, со скрученными руками, лежал в позе эмбриона. Когда ему притянули лодыжки к запястьям, тело неловко свернулось клубком, вместо того чтобы выгнуться. Парень со шрамом досадливо ослабил веревку, перекатил Мароллу на живот и вновь придал ему положение натянутого лука. Кто-то его поторопил, и парень недовольно ответил:
