Мартин Смит - Волки сильнее собак
– Два пассажира, – сказал Аркадий. – Вывезете их отсюда, как обычных клиентов.
– Но они же не обычные клиенты. Все необычное заставляет меня нервничать.
– А продавать радиоактивные запчасти дело обычное?
– Слегка радиоактивные.
– Бросьте все это, пока вы на коне.
– Я мог бы так сделать. Должен бы пожинать плоды своего труда, оставив этот двор. Ситуация с капитаном Марченко стала невыносимой, этот ублюдок все время пытается меня уволить.
– А он когда-нибудь останавливал ваш фургон?
– Не посмел бы. У меня больше друзей наверху, чем у него, потому что я щедрый. В принципе дела у меня здесь идут хорошо. Я единственный в зоне, у кого все хорошо. И я доволен.
– Посреди радиоактивного хлама.
Бела пожал плечами:
– Почему я должен подвергаться опасности из-за двоих, которых не знаю?
– Из-за пяти сотен долларов, которыми вам не следует бросаться.
– Пять сотен? Если вызовете такси из Киева, то таксист возьмет с вас за оба конца, двух пассажиров и багаж. Сто долларов – и делов-то. Но он не сможет проехать через пропускной пункт.
– Что перегоняете сегодня?
– Машину. Я достал специально оборудованный фургон, с пружинными сиденьями для клиентов.
– Тогда как раз эти двое и поедут клиентами, как обычно.
– Чувствую отчаяние. Отчаяние означает риск, а риск означает деньги. Тысячу за каждого.
– Пятьсот за обоих. Так или иначе, поедете. Вопрос лишь в том, стоит ли вам возвращаться.
Бела развел руками. Его цепочки и медали зазвенели.
– Оглянитесь. У меня тысячи запчастей на продажу.
– И из-за этого вы теряете волосы. Посмотрите в зеркало.
Бела тронул рукой волосы.
– Ну и шутник. Поимели меня за секунду.
Аркадий пожал плечами.
– А с потенцией нормально?
– Да!
– Пятьсот за перевозку двоих в Киев, за услугу, которую вы обычно оказываете бесплатно. Половина при отъезде, а остальное по прибытии, отправляться немедленно.
– Немедленно? Сейчас притащим двигатель, но он не готов. – Бела мельком взглянул в боковое зеркало машины.
– Забит воздушный фильтр?
– В него всегда заносит ветром пыль.
– Вам виднее. Просто здесь каждый время от времени покидает зону, кроме вас. Мне не хочется видеть, как вы одной рукой цепляетесь за мешок с деньгами, а другой упираетесь в трубу четвертого реактора.
– Не читайте мне нотаций. Я провел здесь много лет, до того как появились вы, мой друг. – Бела отряхнул пыль с рукавов.
– Моя цена окончательная.
– Сменим тему!
Они свернули за угол на аллею тяжелых грузовиков. Посреди ряда рассыпался фонтан искр.
– Тысяча пятьсот. – Бела снова коснулся волос.
– Ненавижу торговаться, – сказал Аркадий. – Давайте сделаем вот что. Стряхните расческу и причешите волосы. Начнем с пяти тысяч. Нет, с десяти, и за каждый волос на расческе будем вычитать по тысяче.
– У меня не осталось бы никаких денег.
– И мы еще не говорили о том, что вы незаконно распродаете государственное имущество.
– Оно радиоактивное.
– Бела, это не смягчающее обстоятельство.
– А вам-то что? Это украинское имущество, а вы русский.
– Возьму да и закрою вашу лавочку.
– А я вам доверял.
– Личные отношения не в счет.
– Пятьсот долларов.
– Договорились.
Чтобы предотвратить кражи двигателей с самой высокой радиацией, капоты некоторых грузовиков были запаяны. Сварщик Белы, в маске и засаленном комбинезоне, открывал один из таких капотов с помощью ацетиленовой горелки. Рядом стоял кран для подъема двигателя. Сделав дело, сварщик снова запаял капот. Система была идеальной. Аркадий взглянул на свой дозиметр. Цифра дважды превышала норму. Но кто знает, что на самом деле является нормой?
Чувствуя себя великолепно от удачно проведенных переговоров и пребывая в эйфории от бессонной ночи, Аркадий двинулся в объезд. Вместо того чтобы отправиться прямиком в общежитие, он поехал к Еве. Хотелось объяснить, что представит отчет в Москву, а затем вернется через день или два на свой страх и риск. Даже если его не пропустят в зону, они могут встретиться в Киеве. У нее тяжелый характер, но у него тоже не сахар. Даже с такими характерами они могли бы быть вместе. Они могли попробовать «идти к славному будущему», как обычно было написано на транспарантах. Или повоевать друг с другом и разойтись, как другие. Он мысленно представил себе предстоящий разговор.
Подъехав на мотоцикле к домику Евы, Аркадий увидел в гараже грузовую «тойоту» Алекса, а когда подошел к сетчатой двери, услышал внутри грохот. В звуках, вырывающихся из чрева дома, было нечто такое, что удержало Аркадия, и он не стал врываться в дом. Никого не было в передней. Никто не играл на фортепьяно и не перекладывал бумаги на столе. Аркадий не услышал голосов – только стоны, равномерный стук и шарканье ног.
Аркадий подошел к окну спальни и там, сквозь сирень, увидел Алекса и Еву. Они стояли рядом. Халат Евы был распахнут, и Алекс прижимал ее к комоду. Брюки его были спущены, а ягодицы втягивались и расслаблялись. Она обмякла, как тряпичная кукла, обвив руками шею Алекса, а он энергично вгонял в нее член и жадно целовал в губы. «Был ли волшебный танец прошлой ночью», – спрашивал себя Аркадий. Ничего не поделаешь, смена партнера. Алекс грубо оттянул за волосы голову Евы, чтобы поцеловать ее, и она увидела в окне Аркадия. Высвободив руку, сделала ему знак уходить. Комод ходил ходуном, с него падали расчески, фотографии, флаконы духов. Алекс увидел Аркадия в зеркале над комодом и еще больше увеличил силу и амплитуду своих толчков. Раскачиваясь взад и вперед, Ева ничего не выражающим взглядом смотрела на Аркадия. Он ждал от нее какого-нибудь знака, но она закрыла глаза и положила голову на плечо Алекса.
Пошатываясь, Аркадий вернулся к мотоциклу, почва словно ускользнула из-под его ног. Казалось, невозможно справиться со всем этим. Конечно, Ева не ожидала, что он вернется. И все-таки это произошло слишком быстро. И ничего уже невозможно вернуть. Аркадий ощущал, как его захлестывает ярость, хотя не знал, на кого именно. Вот они, семейные ссоры…
Алекс вышел из домика, запихивая рубашку в брюки и застегивая ремень – как хозяин, встречающий незваного гостя.
– Увы, бедняга Ренко! Простите, что застали нас в таком виде. Я знаю, это больно.
– Я не думал застать вас здесь.
– А я думал, что вы уехали. Но, так или иначе, почему бы и нет? Ева все еще моя жена.
– Вы взяли ее силой?
– Нет.
– Она сопротивлялась?
– Нет. – Алекс оглянулся на дом – силуэт Евы виден сквозь сетчатую дверь. – Ну раз вы спрашиваете, отвечу – нам было очень хорошо. Мы были на вершине блаженства.
Аркадий направился к дому. Когда он ступил на первую ступеньку, Ева захлопнула сетчатую дверь и отступила на середину маленькой комнаты, поплотнее запахивая халат.
– Ева справится со всем этим, – сказал Алекс. – Она сильнее, чем кажется.
Аркадий резко дернул и стал сильно трясти дверь, но Ева покачала головой и хрипло сказала:
– Это не твое дело.
– Вы расстроили ее, – усмехнулся Алекс.
– Он изнасиловал тебя? – почти крикнул Аркадий.
– Нет, – тихо ответила Ева.
– Мне надо поговорить с тобой.
– Пожалуйста, уходи! – попросила Ева.
– Мне надо…
Дальше последовала сцена, которую ненавидит полиция всего мира. Двое мужчин сцепившись катаются по земле, мотоцикл опрокинут ударом ноги, женщина истерично рыдает внутри дома. Пистолет в руке Алекса прибавил драматизма. Алекс прижал оружие к виску Аркадия и сказал:
– Раньше мы понимали друг друга. Вы приехали сюда для расследования. Прекрасно, расследуйте. Задавайте любые вопросы, какие хотите. Но Еву оставьте в покое. Я позабочусь о ней. Ей нужен человек надежный, который все время будет с ней рядом. Уезжайте в Москву.
– Мне было одиноко, – всхлипнула Ева, подойдя к двери. – Я позвонила Алексу и попросила его прийти. Это была моя идея.
– И это все?
Но она уже скрылась в глубине дома.
– Довольны? – спросил Алекс. – Итак, вы все здесь закончили, верно? Мы снова можем быть друзьями. Мы случайно встретимся на московской улице, вспомним нашу самогонную гулянку и притворимся, что желаем друг другу добра. Согласны?
Алекс первым встал на ноги и засунул пистолет девятого калибра за ремень сзади. Аркадий поднимался медленнее, чувствуя себя совсем разбитым.
– Всего один вопрос.
– Следователь снова возвращается к расследованию. Превосходно.
– Кому они позвонили?
– Кто позвонил, кому?
– На самогонной гулянке вы представили в лицах веселый рассказ об операторах центрального зала, которые взрывают реактор и докладывают об этом в Москву. Кому они позвонили?
– Вы серьезно? Какое это имеет значение?
