Томас Харрис - Молчание ягнят
Живя в бедности, она научилась ненавидеть воров и воровство.
Но сейчас, лежа в темноте, она увидела и другую причину того, почему слова сенатора Мартин так оскорбили ее.
Кларис хорошо помнила, что сказал о ней злобствующий доктор Лектер и боялась, что и сенатор Мартин тоже могла увидеть в ней дешевую, нечистоплотную деревенщину, всеми силами пытающуюся вскарабкаться наверх.
Доктор Лектер получал неописуемое удовольствие, отмечая ее классовое сходство с матерью, дремлющую злобу на всех и вся, впитанную вместе с материнским молоком. Ни образованием, ни интеллигентностью, ни напористостью, и уж тем более ни внешностью Кларис не уступала никому из Мартинов, но все же в словах Лектера была какая-то доля истины, и в душе она знала это.
Старлинг принадлежала к тому неистовому племени, члены которого не могут похвастаться богатым генеалогическим древом, а вместо него накапливают за свою богатую событиями жизнь список благодарностей и взысканий. Выходцы из Шотландии и Ирландии, заброшенные нуждой на другую сторону океана, ее предки часто пускались в опасные и рискованные предприятия. Многие из рода Старлингов отличались неуемным авантюризмом, могли по многу раз падать на самое дно, не сумев вовремя сдержать буйный характер, и возноситься до небес, проявляя отвагу и мужество в боях и стойкость, и выносливость во время суровых жизненных испытаний.
Насколько знала Кларис, ни один из Старлингов никогда не отличался особой гениальностью, за исключением, пожалуй, одной из бабушек, которая вела замечательный, высокохудожественный дневник, пока у нее не «помутилось в голове».
Но никто из ее родни никогда не был замешан в воровстве.
Образование играет огромную роль в жизни каждого американца, и все Старлинги всегда прекрасно понимали это. Один из родственников Кларис, окончив в свое время колледж, даже попросил выгравировать это на своей надгробной плите.
Сама Кларис почти всю свою сознательную жизнь жила за счет учебных заведений, хорошо осознавая, что поскольку ей некуда больше идти, единственным оружием для нее является проявление незаурядных способностей на всех конкурсных экзаменах.
Она знала, что обязательно выкарабкается. Выкарабкается и останется, как всегда, одной из первых в группе, включенной во все поощрительные списки и уж наверняка не вышвырнутой на улицу.
Нужно только учиться, держать себя в руках и быть внимательной. Оценки будут, что надо. Черта с два этот проклятый кореец сможет загнать ее на беговой дорожке. Ничего, ее фамилию еще выгравируют золотыми буквами на Доске почета в вестибюле.
Через четыре недели она станет следователем Федерального Бюро Расследований.
Что ж ей теперь, всю жизнь бояться этого идиота Крендлера?
В присутствии сенатора он хотел показать, что намерен избавиться от нее. Всякий раз, когда Кларис вспоминала об этом, щеки вспыхивали от обиды. Он даже не подумал, что в конверте может действительно быть какая-нибудь важная улика. Ну и тип. Думая о Крендлере, она почему-то видела его обутым в военные ботинки. Как тот мэр, пришедший в больницу к отцу, чтобы забрать часы-табель.
Намного хуже, что в ее глазах очень сильно уронил себя Джек Кроуфорд. Ладно, пусть он послал ее одну, без всяких полномочий проверить машину Распейла. Она сама просила его об этом, стычка с репортерами произошла чисто случайно. Но ведь Кроуфорд наверняка предвидел все неприятности, которые могут возникнуть, когда сенатор Мартин увидит ее в Мемфисе. Даже если бы она и не нашла этих дурацких снимков, все равно беды было не избежать.
А Кэтрин Бейкер Мартин в такой же темноте дожидается сейчас своего смертного часа. Кларис на мгновенье забыла об этом, предавшись мыслям о своих ничтожных личных заботах.
Картины нескольких последних дней мгновенно заставили Кларис переключиться на свои собственные ошибки и просчеты. Яркие образы ворвались в мозг, поражая совершенно неожиданным светом, ослепительным и устрашающим, подобным вспышке молнии, рассекающей черное ночное небо.
В памяти всплыла Кимберли. Распухшая, мертвая Кимберли, которая прокалывала уши, чтобы выглядеть попривлекательней, и натирала специальной мазью ноги, уничтожая волосы. Кимберли с содранным скальпом. Сестренка Кимберли. Кимберли, лежащая в похоронном бюро под взглядами полицейских.
Нет, больше невозможно представлять себе все это. Кларис отвернулась, как пловец, поворачивающий лицо в сторону, чтобы глотнуть воздуха.
Все жертвы Буйвола-Билла были женщины, он думал только о женщинах, жил для того, чтобы охотиться на женщин. И до сих пор ни одна женщина не охотилась на него самого. Ни одна женщина-следователь еще не заглядывала в ужасный список его преступлений.
Интересно, хватит ли у Кроуфорда нервов взять ее с собой в качестве помощника, когда он поедет осматривать выловленный из воды труп Кэтрин Мартин? Кроуфорд подсчитал, что если все пойдет как обычно, Билл «будет обрабатывать ее завтра». Обрабатывать ее. Обрабатывать ее. Обрабатывать.
— К черту! — громко выругалась Кларис и опустила ноги на пол.
— Чего это ты? — вскинулась сонная Арделия Мапп.
— Извини, Арделия, я хотела спросить, у тебя есть грязные вещи?
— У тебя что, не все дома?
— Да нет, просто не спится. Хочу пойти постирать. Так что у тебя грязное?
— Только пара свитеров, вон там на стуле валяются.
— Хорошо. Закрой глаза, я на секунду включу свет.
Кларис собрала в корзину грязное белье и положила сверху пухлое дело Буйвола-Билла — толстую папку, полную людской крови и нечеловеческой боли. Сверху лежал ее отчет о ночной бабочке «Мертвая голова».
Завтра нужно сдать все эти документы, чтобы рано или поздно добавить к делу еще один жуткий лист.
В теплой прачечной под мерный гул стиральной машины, она развязала тесемки и, разложив дело на полке для чистого белья, попыталась подшить свой последний отчет, стараясь не смотреть на фотографии и не думать, какие еще снимки и документы могут прибавиться здесь в ближайшем будущем. Сверху оказалась карта. Слава Богу. Но присмотревшись, Кларис увидела, что на ней что-то написано. Изящные буквы доктора Лектера легли поверх Великих Озер:
Кларис, не кажется ли вам этот беспорядочный разброс точек слишком неестественным? Не кажется ли он вам нарочито беспорядочным? Беспорядочным, несмотря на все имеющиеся возможности? Не напоминает ли он вам хитроумные проделки лжеца?
Ганнибал Лектер
P. S. Можете не тормошить дело, там больше ничего нет.
Ей потребовалось двадцать минут, чтобы внимательно перелистать страницы и убедиться, что там действительно больше ничего нет.
Кларис вышла в холл, по прямому телефону позвонила Беллоузу и прочла записку. Интересно, спал ли когда-нибудь этот человек?
— Должен сказать вам, Старлинг, что спрос на информацию Лектера весьма снизился, — проговорил Барроуз. — Джек сообщил вам насчет Билли Рубина?
— Нет.
Закрыв глаза и прислонившись спиной к стене, Кларис молча выслушала рассказ о еще одной шутке доктора Лектера.
— Не знаю, не знаю, — вздохнул он, наконец, — Джек говорит, что нужно продолжать разрабатывать линию со всеми этими клиниками по изменению пола. Но насколько все это серьезно? Если посмотреть на всю информацию, заложенную в компьютер, видно, что сведения Лектера — и те, которые он сообщил вам, и те, что выбила из него в Мемфисе сенатор Мартин — имеют определенную подоплеку. Отменить рассмотрение всей его информации можно простым нажатием кнопки. И мне кажется, что министерство юстиции как раз и хочет сейчас нажать на эту кнопку. У меня даже есть заключение, что куколка в горле у Клауса не что иное, как… где это, ага, вот… как «случайно попавший мусор».
— Но вы же все равно сообщите об этом Кроуфорду?
— Конечно. Я переправлю все ему на компьютер, но сейчас беспокоить Джека не стоит. Только что скончалась его жена Белла.
— О, Боже, — выдохнула Кларис.
— Кстати, У меня для вас есть и кое-что приятное. Наши люди в Балтиморе осмотрели камеру доктора Лектера. Помог этот санитар, Барни. На шляпке одного из болтов, которыми крепилась к стене койка, обнаружены следы тренья. Выяснили, что он перетирал о нее металлический стержень. Теперь ясно, каким образом ему удалось сделать ключ от наручников. Так что вам повезло. Можете спать спокойно.
— Спасибо, мистер Барроуз. Спокойной ночи.
Спать спокойно. Можете спать спокойно.
Начинался новый день, последний день жизни Кэтрин Мартин.
Что же имел в виду доктор Лектер? Никогда невозможно понять, что у него на уме. Когда она отдавала ему дело, то ожидала, что он просто с удовольствием просмотрит фотографии и потом, якобы опираясь на документы, расскажет ей то, что ему известно о Буйволе-Билле.
