Артур Хейли - В высших сферах
— Нет, благодарю вас.
Хоуден передал свою чашку с блюдцем слуге, тихо вошедшему, чтобы долить кипятку в чайник. Он почувствовал облегчение от того, что сумел удержать все предметы в равновесии.
— Надеюсь, вы не обиделись на мои слова, премьер-министр.
Королева снова налила себе чаю, и слуга исчез.
— Нисколько, — сказал Хоуден. Теперь уже он улыбнулся. — Это хорошо, когда нам указывают на наши недостатки, хотя ты и не знаешь, как их исправить.
— Есть, пожалуй, кое-что, что может быть сделано, — неторопливо произнесла королева. — Мы с супругом часто жалели, что нет канадского наградного листа. Мне доставило бы большое удовольствие, если б были восстановлены награды к Новому году и ко дню рождения.
Джеймс Хоуден поджал губы.
— Титулы — вещь деликатная в Северной Америке, ваше величество.
— В части Северной Америки — возможно, но разве мы говорим не о нашем доминионе Канаде? — Несмотря на мягко произнесенные слова, это был укор, и Хоуден невольно покраснел. — Вообще-то, — заметила королева с легкой улыбкой, — у меня создалось впечатление, что за британскими титулами в Соединенных Штатах гоняются.
«Touché![15] — подумал Хоуден. — До чего верно! Американцы обожают лордов».
— Насколько я информирована, награждение нашими титулами замечательно работает в Австралии, — спокойно продолжила королева, — ну и, конечно, здесь, в Великобритании. В Канаде это помогло бы вам отделиться от Соединенных Штатов.
Джеймс Хоуден недоумевал: как быть в таком случае? Будучи премьер-министром независимой страны Британского Содружества, он обладал в тысячу раз большей властью, чем королева, однако обычай обязывал его играть фиктивную роль покорного и почтительного функционера. Титулы в наши дни — все эти «сэры», «лорды», «леди» — были, конечно, чепухой. Канада не получала их с тридцатых годов, и о немногих пожилых канадцах, сохранивших титулы, упоминали с легкой улыбкой.
Не без раздражения премьер-министр подумал, что хорошо бы монархии довольствоваться орнаментальной ролью, как и должно было бы быть, вместо того чтобы плести королевские паучьи сети. Он подозревал, что предложением королевы движет страх, который всегда чувствуется в Лондоне, — страх, что Канада отойдет от Великобритании, как отошли другие страны Содружества, и поэтому надо что угодно предпринять — даже пустить в ход шелковые нити, — лишь бы удержать ее.
— Я проинформирую кабинет о вашем желании, ваше величество, — сказал Джеймс Хоуден. Это была ложь из вежливости: ничего подобного делать он не собирался.
— Как вы сочтете нужным. — Королева милостиво наклонила голову и добавила: — По затронутому вопросу: одной из наших самых приятных прерогатив является награждение титулом графа премьер-министров, уходящих с поста. Этот обычай мы будем рады распространить и на Канаду. — И она невинным взглядом встретилась с глазами Хоудена.
Графский титул. Несмотря на его убежденность в том, что это чепуха, воображение все-таки взыграло. Это высочайший титул в британском перечне рангов — выше только маркизы и герцоги. Он, конечно, может это не принять, но если принимать, то каким будет этот титул? Граф Медисин-Хэт? Нет, слишком чужестранно — люди будут смеяться. Граф Оттавский? Вот это да? Это звучит как гром фанфар, с глубоким смыслом.
Королева взяла льняную салфетку и осторожно вытерла остатки джема с кончика наманикюренного пальца, Джеймс Хоуден последовал ее примеру. Интимное чаепитие подошло к концу, и королева — она часто так делала после неофициальных приемов — пошла с ним рядом.
Они были на середине комнаты, когда появился супруг королевы. Принц вошел через узкую дверцу, скрытую за длинным зеркалом в золоченой раме.
— Чаю там не осталось? — весело спросил он. И, увидев Хоудена, добавил: — Что, вы уже нас покидаете?
— Добрый день, ваше королевское высочество.
И Хоуден поклонился. Он понимал, что на неофициальный вопрос лучше не отвечать. Благодаря принцу атмосфера при троне стала значительно менее чопорной, но он по-прежнему требовал почтения к себе, и глаза его могли вспыхнуть, а тон стать ледяным, если он чувствовал отсутствие такого отношения.
— Если вам действительно надо идти, я пойду с вами, — объявил принц.
Хоуден склонился над протянутой королевой рукой и с мгновенно обретенной формальностью стал пятиться к выходу.
— Осторожно! — предупредил его принц. — Сзади, слева по борту!
Лицо королевы было каменным, когда они выходили. Хоуден сделал вывод, что, по ее мнению, принц иногда немного перебарщивает.
В пышной приемной мужчины обменялись рукопожатиями в присутствии ливрейного лакея, дожидавшегося, чтобы проводить премьер-министра до машины.
— Что ж, всего вам хорошего, — сказал, твердо держась своей линии, принц. — Прежде чем вернуться в Канаду, загляните еще раз.
Десятью минутами позже, когда Джеймс Хоуден ехал из Букингемского дворца по Моллу в направлении Канада-Хаус, он с улыбкой вспоминал принца. Его восхищало решение принца держаться неофициально, — правда, когда ты супруг королевы, то можешь по своему усмотрению включать и выключать неофициальность. Постоянность такого отношения выделяла человека, и политические деятели вроде него всегда знали, что рано или поздно их пребывание в данном ранге закончится. Правда, в Англии большинство бывших министров по выходе в отставку получают титулы в благодарность за хорошую службу родине. Но в наши дни эта система устарела… превратилась в абсурд. В Канаде это выглядело бы еще более нелепо… граф Оттавский — ни больше ни меньше. Как позабавило бы это его коллег!
И тем не менее он полагал, что по справедливости должен тщательно изучить предложение королевы, прежде чем отклонять его. Королева была права, говоря о необходимости провести водораздел между Канадой и Соединенными Штатами. Пожалуй, следует ему проверить министров, как он обещал. Если это на благо страны…
Граф Оттавский…
Но он не сделал этого и никому не говорил до данного момента в Вашингтоне, когда беседовал с Артуром Лексингтоном. Да и сейчас, опустив то, что королева предложила ему, он в юмористических тонах передал беседу с ней.
Взглянув на свои часы, он увидел, что осталось всего четверть часа до того, как им надо будет пересечь Пенсильвания-авеню и направиться в Белый дом. Он поднялся, снова подошел к открытому окну библиотеки и через плечо спросил:
— Ну, что вы об этом думаете?
Министр внешних сношений сбросил ноги со скамеечки и, встав, потянулся. Судя по выражению лица, это его позабавило.
— Да, конечно, это отличит нас от США, но я не уверен, что в правильном направлении.
— Я подумал примерно так же, — сказал Хоуден, — но должен сказать, что вопрос о водоразделе, поднятый ее величеством, кажется мне правильным. Понимаете, в будущем все, что способно помочь Канаде стать отличной от США единицей, будет иметь значение. — Почувствовав, что Лексингтон с любопытством смотрит на него, он добавил: — Если вы решительно против, забудем обо всем этом, но, учитывая просьбу ее величества, я считал нужным обсудить это со всеми.
— Я полагаю, ничего дурного в обсуждении нет, — согласился с ним Лексингтон. И снова принялся ходить по ковру.
— Я думал, — сказал Хоуден, — что вы поставите этот вопрос перед кабинетом министров. Я полагаю, будет лучше, если это будет исходить от вас, так как я тогда смогу не высказываться, пока не услышу другие мнения.
— Я хотел бы подумать об этом, господин премьер-министр, если не возражаете, — с сомнением в голосе произнес Артур Лексингтон.
— Конечно, Артур, как решите, так и будет. — Хоуден явно считал, что к этой теме надо подойти осторожно, если вообще ее касаться.
Лексингтон приостановился у телефона на полированном столе в центре комнаты и с легкой улыбкой спросил:
— Не попросить ли нам кофе перед встречей с судьбой?
2
Президент крикнул своим сильным грубовато-добродушным голосом через лужайку у Белого дома, отделявшую его от кучки толкающих друг друга в поисках лучшего фокуса фотографов:
— Вы, ребята, должно быть, отсняли столько пленки, что на два фильма хватит! — И, повернувшись к стоявшему рядом премьер-министру, добавил: — Как вы думаете, Джим? Может, пойдем в дом и начнем работать?
— Жаль уходить, господин президент, — сказал Джеймс Хоуден. После холодной оттавской зимы он получал большое удовольствие от тепла и солнца. — Но наверное, пора.
И он мило кивнул маленькому широкоплечему человеку с костистым лицом и острым волевым подбородком. Только что прошедшая встреча на воздухе с пресс-корпусом Белого дома чрезвычайно понравилась Хоудену. На протяжении ее президент крайне любезно держался с премьер-министром, мало говорил сам и обращал к Хоудену вопросы репортеров, так что именно его будут цитировать сегодня и завтра в прессе, по телевидению и радио. Да и потом, когда они направились на Южную лужайку Белого дома, чтобы предстать перед фотографами и ТВ-камерами, президент старательно направлял Джеймса Хоудена ближе к батареям линз. Подобное внимание, подумал Хоуден, большая редкость для канадца в Вашингтоне и может немало поднять его статус дома.
