Патрик Ли - Брешь
Да и что они могли предпринять с туго стянутыми запястьями? Причем не ремнями или веревками; это была металлическая проволока, алюминиевая или стальная. О том, чтобы разорвать ее, нечего было и думать.
Но она могла резать кожу.
Трэвису требовалось, чтобы оба охранника не смотрели в его сторону. Один так и делал: стоял у открытой двери и таращился в коридор. Возможно, его мутило от запаха крови. Второй расхаживал по помещению, взгляд его скользил повсюду, не задерживаясь ни на чем в отдельности. Не задерживаясь настолько, чтобы Трэвису хватило времени осуществить задуманное.
Прошла еще минута. Не имея возможности действовать, Трэвис размышлял об услышанном от Пилгрима.
«Предполагалось, что ты будешь здесь…»
«Шепот» хотел, чтобы он попал сюда. Хотел с самого начала, да так все и устроил. А что еще сказал этот малый? Что мы с ним встречались… Ну что ж, принимая во внимание возникающий после общения с «Шепотом» эффект амнезии, это вполне правдоподобно. Встреча могла состояться когда угодно. В любой, выбранный наугад день в Фэрбенксе. Или в тюрьме.
Так или иначе, Трэвис в каком-то смысле являлся частью замысла «Шепота». И Пилгрим знал об этом, потому и оставил его в числе живых. Другой вопрос, зачем ему понадобилось оставлять кого-то в живых? Впрочем, возможно, на самом деле этого не знает и Пилгрим, действовавший в очередной раз по указке «Шепота».
Но если Трэвис важен для осуществления плана, этим можно воспользоваться против охранников.
Между тем расхаживавший караульный пропал из виду. Осторожно повернув голову, Трэвис увидел, что тот застрял у доски, занимавшей большую часть стены возле двери. Она была покрыта надписями, несомненно, по большей части, если не полностью, касавшимися объектов из Бреши. Эта писанина явно увлекла парня: надо думать, он служил у Пилгрима не один год, был наслышан про «Пограничный город» и Брешь и с нетерпением ждал сегодняшнего дня. Ну что ж, дождался: хотя не исключено, что через минуту все это закончится для него плохо.
Трэвис неслышно набрал, сколько мог, воздуху. Крепко сжал зубы. И изо всех сил развел в стороны запястья.
Тонкая проволока разрезала кожу, как лезвие бритвы. Он добавил усилие, и металл врезался глубже, рассекая не только кожу, но и жировую ткань и мышцы. Петля на левом запястье оказалась более тугой: она мигом прорезала плоть до кости, где и застряла. А вот правая, чуточку пошире, до кости не дошла, но выступившая кровь, словно смазка, помогла сдвинуть ее вперед. Правда, она все равно оставалась слишком тесной, чтобы протащить сквозь нее кулак, и в выступавших местах — на костяшках и у основания большого пальца — металл просто срезал плоть, словно стружку. Казалось, если существовал предел физической боли, то он был достигнут.
А в следующий миг петля рывком соскочила. Его левый локоть ткнул Пэйдж, и она вскинула на него все еще полные слез, налитые кровью глаза. Он бросил быстрый взгляд на караульных: оба смотрели не на них. Один в коридор, другой на доску.
Трэвис взглянул на руки: правая выглядела еще хуже, чем можно было представить себе по ощущениям. Болтающиеся клочья кожи и мяса, кровь, струящаяся из глубоких ран. Даже после всего пережитого Пэйдж при виде этого пришла в ужас, но он отразился лишь в ее глазах. Спустя секунду она уже совладала с собой и теперь смотрела на него вопросительно. Но у него не было ни малейшей возможности объяснить ей, что он собирался сделать. Да что там, попытайся Трэвис сам рационально подойти к задуманному, он пришел бы к выводу, что идея дерьмовая. Идея и впрямь была таковой, но ее преимуществом являлось отсутствие других.
Трэвис снова присмотрелся к охранникам: в его сторону по-прежнему ни один не глядел. Подавшись вперед, радуясь тому, что разут и не скребет по полу подошвами, он ползком скользнул к рюкзаку.
В сторону охранников Трэвис больше не смотрел, это не имело смысла. Обернись любой из них сейчас к нему, то все равно уже ничего не смог бы сделать, а потому взгляд его был сосредоточен на рюкзаке. При этом старался двигаться как можно быстрее, но не производя шума…
Трэвис добрался до рюкзака. Взялся за молнию, расстегнул и, как только отверстие позволило засунуть внутрь отчаянно кровоточившую руку, залез туда и на ощупь, по памяти, достал то, что искал. Вытащил нужный предмет. Встал. Двое охранников находились в поле его зрения, футах в двадцати спереди и футах в десяти в стороне. Винтовки у обоих висели на ремнях: чтобы вскинуть и выстрелить, потребовалось бы две полных секунды.
— Вы на мушке! — объявил Трэвис. В тишине его голос прозвучал громом.
Охранники развернулись и увидели перед собой освободившегося пленника с «Медиком» в руке. Отличить это устройство от пистолета было непросто, даже с очень близкого расстояния, а они находились не так уж близко. Ни один из них даже не потянулся к своей винтовке, причем, как полагал Трэвис, тому, помимо его блефа с «Медиком», была и иная причина.
Пилгрим хотел сохранить ему жизнь. И они это знали. В их глазах читалась растерянность.
— Мне не хочется поднимать шум и стрелять, — промолвил Трэвис, — иначе вы оба уже были бы покойниками. Кладите оружие, и останетесь в живых.
Бойцы переглянулись, помедлили еще секунду, потом тот, который стоял в дверном проеме, медленно, стараясь не делать резких движений, снял винтовку с плеча и опустил на пол. Второй поступил так же.
Трэвис указал на пол перед собой.
— Винтовки ко мне!
Они толкнули оружие, и обе винтовки, заскользив, остановились в футе от него.
— Теперь на пол, — скомандовал он. — Лежать ничком, руки в стороны.
Несколько секунд спустя они уже лежали, распластанные, словно насекомые в коллекции, лицом к полу. Трэвис обдумал дальнейшие действия. Стрелять ему действительно не хотелось. Трудно сказать, далеко ли находятся враги и на каком расстоянии будет слышен звук выстрела.
Положив «Медик» и вооружившись одной из винтовок, он, по-прежнему стараясь двигаться бесшумно, переместился к лежавшим охранникам, остановился между ними, перехватил винтовку поудобнее и врезал прикладом одному по голове. Второй среагировал и попытался уклониться, в результате чего удар пришелся ему не позади уха, а в висок.
Отключились оба.
Но этого было мало.
На поясе второго охранника висел большой складной нож. Конечно, теперь Трэвис мог разнести им обоим черепа и сделал бы это с удовольствием, но нож сулил куда более быстрое решение проблемы. Он поднял его, раскрыл и перерезал обоим глотки от одной сонной артерии до другой.
Держа нож в руках, Трэвис повернулся к остальным пленникам и увидел в их глазах больше облегчение, чем испуг. Он с нажимом чиркнул лезвием по все еще охватывавшему его левое запястье металлическому кольцу, но это ничего не дало: чтобы освободить Пэйдж и остальных, требовались кусачки. Обыск тел караульных ничего не дал, нужного инструмента у них не было. И едва он закончил, у одного из мертвецов зазвонил сотовый телефон.
Глава
38
Он все звонил и звонил. Трэвис посмотрел на Пэйдж. Она встретилась с ним взглядом. Глаза ее расширились. Она явно не знала, что делать, но замешательство продолжалось недолго.
— У тебя нет времени нас освобождать. Прихвати рюкзак и выбирайся на поверхность через шахту лифта. Возьми мой телефон, свяжись по нему с…
Он покачал головой, направляясь к ней и остальным.
— Должен быть способ освободить вас…
— Послушай меня, — перебила она его. — Они будут здесь через минуту. Забирай рюкзак и дуй к лифту. Нажми кнопку вызова три раза, а потом, удерживая нажатой, сосчитай до пяти. Дверь откроется, и ты сможешь проникнуть в шахту.
— Нас тут десять человек, — попытался возразить он. — Винтовки и боеприпасы есть, мы можем справиться с охранниками…
— И Пилгрим снова пустит газ, — опять перебила его Пэйдж.
Крыть было нечем.
Она была права.
Дерьмо!
Возможности вырваться и бежать всем вместе действительно не было, все приходившие на ум варианты отпадали как шелуха.
— Высадившись, они снесли крышу лифтовой шахты, — продолжила Пэйдж. — Когда окажешься внутри, увидишь у стены лестницу, она идет до самого верха. По ней и выберешься. Как окажешься на поверхности, позвони по девятому номеру в списке моего телефона. Там поймешь почему.
Трэвис смотрел на нее. На остальных. А они на него. Почти столь же потерянные, как мертвецы у стены. Он должен был оставить их. Выбора у него фактически не было, но это ничуть не уменьшало чувство вины.
Понимая, что каждая из стремительно бегущих секунд может оказаться решающей, Трэвис стряхнул оцепенение и взглянул на свою все еще кровоточащую руку. Кровавый след непременно бы его выдал. Понимая это, Трэвис поднял левой рукой брошенный на пол «Медик» и навел его на правую — так, как это делала Пэйдж, пытаясь исцелить раненого в Цюрихе.
