Сидни Шелдон - Расколотые сны
Темная фигура мужчины, который бесцеремонно ложится рядом.
Малышка захлебывается плачем:
– Перестань! Нет! Пожалуйста, не надо.
Незнакомец держится в тени. Он прижимает ее к постели и начинает гладить…
– Разве тебе не хорошо?
И тут тень мгновенно исчезла, словно чья-то большая рука сдернула покрывало, и Эшли увидела лицо. Лицо своего отца.
Из глотки Эшли вырвался нечеловеческий вопль. Вопль раненого зверя. Она кричала и кричала и не могла остановиться. Лицо было искажено мучительно-уродливой гримасой. В этот момент она не походила ни на себя, ни на своих «заместителей».
Доктор Паттерсон, Виктория и Катрина удивленно обернулись.
– Прошу прощения, – поспешно вмешался доктор Келлер. – Сегодня, по-видимому, неудачный день. Не могли бы вы прийти в другое время?
Он подхватил Эшли на руки и понес в дом.
Вскоре Эшли уже лежала в кабинете неотложной помощи. Около нее хлопотала медсестра.
– Ее пульс неестественно частый, – заметил Келлер. – Она в состоянии катативной амнезии.
Подвинувшись ближе, он окликнул:
– Эшли, вам нечего бояться. Здесь вы в безопасности. Никто не причинит вам зла. Прислушивайтесь к звукам моего голоса и расслабляйтесь… расслабляйтесь…
Прошло не менее часа, прежде чем Эшли немного успокоилась.
– Эшли, объясните, что случилось, – снова попросил Келлер. – Что вас так расстроило?
– Отец и маленькая девочка…
– И что тут такого?
– Она не может вынести этого, – ответила за нее Тони. – Боится, что он сделает с малышкой то же самое, что сотворил с ней.
Доктор Келлер мгновенно встрепенулся. Неужели разгадка близка?
– И что… что же он сотворил с ней?
Это случилось в Лондоне. Она уже лежала в постели. Он сел рядом и тихо пообещал:
– Я кое-что приготовил для тебя, детка. Вот увидишь, тебе понравится.
И стал щекотать ее, а она заливалась смехом… А потом… потом началось самое страшное. Он стащил с Эшли пижамку и принялся гладить ее и засовывать палец в ту дырочку, что внизу…
– Правда тебе хорошо, крошка? – непрестанно повторял отец.
– Нет! Не нужно, папа, не нужно! – кричала Эшли, но отец, ничего не слушая, лег на нее и продолжал… продолжал…
– Тогда это случилось впервые, Тони? – спросил Келлер.
– Да.
– Сколько лет было тогда Эшли?
– Шесть.
– Именно в тот вечер вы и родились?
– Да. Эшли была вне себя от страха и не могла даже думать связно.
– А что происходило потом?
– Отец приходил каждую ночь и ложился с ней в постель, – ответила Тони. – Она так и не сумела уговорить его не делать этого. Когда они вернулись домой, Эшли пожаловалась матери, но та назвала ее подлой, лживой сучонкой.
Эшли перестала спать, боясь, что папа снова появится в ее комнате. Он заставлял ее касаться его… его члена, а потом играл с собой. И все время твердил:
– Никому не рассказывай, иначе я больше не стану тебя любить.
Вот она и молчала. Мама с папой постоянно скандалили, и Эшли считала, что это все из-за нее. Она понимала, что сделала что-то плохое, но не знала, что именно. Мама ее ненавидела.
– И сколько это продолжалось?
– Когда мне было восемь…
Тони осеклась.
– Ну же, продолжайте.
Лицо Эшли стало мягче, беззащитнее. Теперь в кресле сидела Алетт.
– Мы переехали в Рим, – пояснила она, – где отец проводил исследования в клинике Умберто Первого.
– И там родились вы?
– Верно. Эшли не перенесла того, что сделал отец в первую же ночь, вот я и пришла, чтобы защитить ее.
– Что же он сделал, Алетт? – допытывался Келлер.
– Опять вошел в ее комнату, пока Эшли спала. Он был совсем голый. Забрался к ней в постель, только на этот раз изнасиловал. Было ужасно много крови, и так больно, так больно… Эшли не совладала с ним. Она умоляла его не делать этого больше, но все повторялось каждую ночь. И он всегда говорил одно: «Крошка моя, только таким способом мужчина показывает женщине, что любит ее больше всех на свете. Ты моя единственная, и я обожаю тебя. Но не смей никому и пикнуть об этом».
И Эшли молчала. Она не знала, что ей делать, и была совершенно одна. Вот мы с Тони и помогали, как умели.
Эшли громко всхлипывала. По щекам катились слезы. Гилберт сверхчеловеческим усилием воли удерживал себя от того, чтобы не обнять ее, не признаться, что любит, что отныне все будет хорошо. Но об этом, разумеется, не могло быть и речи.
«Я ее доктор. Отношения доктора с пациенткой святы».
Вернувшись в кабинет доктора Луисона, Гилберт обнаружил, что доктор Паттерсон и его спутницы успели уехать.
– Что же, наконец-то все прояснилось, – сообщил Келлер. – Именно этого мы ждали. Произошел перелом. Теперь я знаю, когда и по какой причине родились Тони и Алетт. Отныне нужно ждать больших перемен.
Доктор Келлер оказался прав. Свершилось чудо.
Глава 26
Сеансы гипнотерапии начались снова. Но на этот раз все было по-другому. Как-то, погрузив Эшли в сон, Келлер попросил рассказать о Джиме Клири.
– Я любила Джима, – грустно призналась девушка. – Мы собирались сбежать и пожениться.
– Как это было?
– После выпускного бала Джим попросил меня зайти к нему домой, но я… я отказалась. Когда он привез меня домой, отец уже поджидал нас. Он был вне себя. Велел Джиму убираться и больше не показываться ему на глаза.
– А потом?
– Потом я решила уйти к Джиму, не дожидаясь утра. Сложила вещи и вышла из дома. Только… только на полпути передумала и вернулась. Я…
Эшли неожиданно исчезла. Вместо нее появилась Тони.
– Черта с два она вернулась. Побежала к нему, как миленькая.
В окнах дома Клири было темно. Эшли вспомнила, что родители Джима уехали на уик-энд. Она поднялась на крылечко и робко нажала кнопку звонка. Очевидно, Джим уже спал, потому что открыл минут через пять. Он был в пижаме. Волосы взъерошены, глаза сами собой закрываются. Но, увидев Эшли, он оживился. Сон как рукой сняло.
– Эшли! – широко улыбнулся он. – Ты все-таки решилась!
Он втянул ее в прихожую.
– Я пришла, потому что…
– Мне все равно. Главное, что ты здесь!
Он обнял ее и поцеловал.
– Хочешь выпить?
– Нет, разве что воды, – нерешительно пробормотала она, отчего-то смутившись. Может, действительно, отец прав, и она зря все это затеяла?
– Ну, конечно! Пойдем.
Джим взял ее за руку, повел на кухню и достал из холодильника бутылку колы.
– Ты, похоже, не в себе.
– Да… немножко.
– Не волнуйся. Мы здесь одни, и мои предки точно не вернутся раньше завтрашнего вечера. Пойдем наверх.
– Джим, по-моему, нам не стоит этого делать.
Он встал у нее за спиной и нежно сжал груди. Девушка поспешно повернулась.
– Джим…
Но он уже прижал ее к кухонному столу и впился губами в губы.
«Нет, это не Джим… а отец! Отец стоит здесь! Это его голос:
– Я все сделаю, чтобы ты была счастлива, солнышко…»
Эшли оцепенела. И не сопротивлялась, когда он начал стягивать с нее одежду… Опять он возьмет ее и причинит боль…
Отец вонзился в нее грубым рывком, по-прежнему прижимая к столу. Из груди Эшли рвался безумный вопль, хотя в комнате слышалось лишь тяжелое дыхание.
И тут Эшли овладела примитивная животная ярость. Краем глаза она заметила большой тесак, воткнутый в деревянную колоду для рубки мяса и, вытащив его, принялась наносить удары куда попало: в грудь, плечи, живот…
– Перестань, отец! Немедленно отпусти! Да остановись же! – почти визжала она и, немного придя в себя, увидела, что Джим лежит на полу в луже крови.
– Животное! – взвизгнула она. – Грязное животное! Больше ты ко мне не притронешься!
Она нагнулась и отсекла плоть, посмевшую вторгнуться в нее.
В шесть утра Эшли вышла из дому и направилась на вокзал, чтобы встретиться с Джимом. Но его там не было.
Подождав немного, девушка заволновалось. Что стряслось? Джим не мог ее бросить!»
Услышав вдалеке свисток тепловоза, она посмотрела на часы. Ровно семь. Состав извивающейся змеей подтянулся к перрону. Эшли вскочила и лихорадочно огляделась.
С Джимом случилось что-то ужасное.
Еще несколько минут – и Эшли осталась на перроне, растерянно глядя вслед уходившему поезду. Подождав еще с полчаса, она поплелась домой, и уже к вечеру сидела рядом с отцом в самолете, улетавшем в Лондон.
Сеанс подходил к концу.
– …четыре… пять… Просыпайтесь, – скомандовал Келлер.
Эшли открыла глаза.
– Что тут было?
– Тони рассказывала, как убила Джима Клири. Он набросился на вас.
Лицо Эшли моментально побелело.
– Я хочу уйти к себе.
– Намечаются некоторые улучшения, – докладывал Келлер Отто Луисону. – До сих пор ситуация была патовой. Каждый боялся сделать первый ход. Но теперь все трое немного успокоились. Мы движемся в правильном направлении, правда, Эшли все еще боится столкнуться с реальностью.
