Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Уайт Лорет Энн

Теперь мне хочется знать, до каких пределов он намерен дойти.

Я осторожно прикасаюсь кончиками пальцев к его лицу на экране. Во мне распускаются знакомые чувства вины и нежности. Вместе с ними приходит гнев, ненависть и горечь измены, и все это превращается в маслянистый коктейль, обволакивающий меня изнутри. Этот человек изнасиловал мою одноклассницу и оставил ее практически мертвой. Эми, мать Куинн. Другая одноклассница до сих пор числится пропавшей без вести, предположительно убита. Судья не сказал, что он не виноват в этом. В полиции больше никто не расследует это старое преступление. Дело в том, что копы по-прежнему считают его виновным во всем, что случилось. Они даже не заподозрили никого, кроме Джеба. Все улики до сих пор указывают на него.

Я тихо ругаюсь и допиваю виски, прежде чем налить в низкий стакан еще на два пальца янтарной жидкости.

За тебя, Трэй. За тебя, Джеб… За исковерканное прошлое.

Я делаю очередной глоток и быстро пролистываю еще несколько газетных статей, а потом вдруг останавливаюсь на фотографии, привлекающей мое внимание. Я щелкаю по ней, и увеличенное изображение заполняет экран.

Группа людей сидит за столом для пикника перед зданием суда во время слушаний об отмене приговора Джеба. Солнечный день, они завтракают. За столом сидит юридический советник проекта «Невиновность» – пожилая азиатка, отошедшая от дел техническая работница полиции, которая дала показания в пользу Джеба насчет анализа ДНК, – и блондинка, в которой я сразу же узнаю Пайпер Смит. Это ее документальная драма для программы «Настоящее преступление» выявила ошибки в полицейских доказательствах и наличие дополнительной ДНК на окровавленной толстовке. Пайпер была первой, кто убедила бывшую криминалистку дать показания в пользу Джеба. Но в этой группе есть еще одно лицо, от которого мое сердце сразу же бьется сильнее.

Лицо Софии.

Моя сестра завтракает и смеется с этими людьми. Их отношения вовсе не выглядят враждебными. Я осторожно ставлю виски на боковой столик и проверяю дату. Семь месяцев назад, за месяц до ее гибели.

София посещала эти слушания ради спасения Джеба? Как она могла оказаться тесно связанной с группой людей, боровшихся за отмену его приговора? Все должно было быть наоборот, особенно с учетом того, что Джеб был биологическим отцом ее приемной дочери. Разве Питер и София не прилагали все силы для того, чтобы Джеб оставался в тюрьме?

Я хмурюсь и листаю дальше. Нахожу другую фотографию Софии и одного из адвокатов проекта «Невиновность», где они беседуют на скамье во время перерыва в слушаниях. Их головы доверчиво склоняются друг к другу.

Я выпрямляюсь в полном недоумении.

Что ты делала на этих слушаниях, София? Почему ты не поговорила со мной?

Слова Гатри вращаются у меня в голове. Он сказал, что София договорилась встретиться с ним и обновить свое завещание. Но она погибла незадолго до того, как успела это сделать.

Какие изменения ты хотела внести, София? Они имели отношение к Куинн?

Ветер стонет и завывает в скалистых отрогах у озера. Этот звук похож на волчий вой и всегда заставляет меня ежиться. Я тянусь к бокалу и делаю очередной глоток дорогого виски Трэя бочковой выдержки. Изнеможение опускается на меня, как ватное одеяло. Я закрываю ноутбук. Завтра я забронирую места на самолете и позвоню на работу. Я попрошу моего главного редактора Кэсс и менеджера по продажам Марджори разделить между собой мои рабочие обязанности хотя бы на неделю. Объясню, что у меня срочные дела и мне нужно уехать из города. Если они потеряют перспективные рекламные контракты, то потом мне придется разбираться с этим.

Все будет хорошо.

Когда мы с Куинн вернемся обратно, то Джеб либо уедет из города, либо Адам арестует его. Я откидываю голову на спинку дедовского кресла, позволяя ему обнимать меня, наслаждаясь последними моментами тепла из камина и потрескиванием дров, прежде чем отправиться в постель.

Что-то будит меня.

Мои глаза распахиваются. Я слушаю, вцепившись в ручки кресла.

Должно быть, я ненадолго заснула. Голова тяжелая от выпитого скотча. Огонь превратился в пульсирующие угли, и холод сочится из углов комнаты. Мир снаружи расширился, сместился, и теперь завывания ветра доносятся с другого конца озера. Этот ли звук разбудил меня?

Сомневаюсь.

Крошечные пальцы страха прикасаются к моей коже. Я быстро хватаю флисовое одеяло, которое набросила на плечи, и шлепаю к лестнице. Прислушиваюсь перед дверью Куинн. Все тихо; только вой ветра в дальних скалах.

Но леденящее ощущение усиливается.

Я пробую дверь, и она открывается. Куинн спит в озерце лунного света, ее темные волосы разбросаны по белой подушке. Приблизившись на цыпочках, я тихо накрываю одеялом плечи моей племянницы. Какое-то время стою над ней, наблюдая за ее ритмичным дыханием. У меня становится тесно в груди. Она упрямая, как и ее отец; она выстраивает стену гнева вокруг своих чувств ради собственной защиты. Эта мысль изумляет меня, и я гадаю, то ли она исчезнет со временем, то ли я всегда буду вспоминать о Джебе и нашем прошлом, когда гляжу на Куинн.

Я наклоняюсь и тихо касаюсь губами ее волос. От нее пахнет котенком, сеном, солнечным светом. Эта девочка отличается от ее отца, и я должна забыть о связи между ними. В конце концов все пройдет – нужно лишь время.

Мирный сон Куинн и то, что она оставила дверь не запертой, придает мне спокойствие. По одному дню, по одному маленькому шагу за раз…

Но когда я выхожу из спальни и осторожно прикрываю дверь за собой, со двора доносится какой-то стук. Трикси внизу начинает тявкать, и я ощущаю внезапный прилив адреналина.

Я бегу к кухонному окну и выглядываю в ночь. Там видны лишь колышущиеся кроны хвойных деревьев; темные тени чередуются с пятнами лунного света на траве. Какое-то время я смотрю, пытаясь различить другие движения, увидеть грузный черный силуэт ковыляющего медведя. Потому что тогда я успокоюсь и буду знать, что не о чем тревожиться. Я подхожу к другому окну, откуда открывается вид на лодочный сарай. Волны тихо плещутся о причал, который покачивается на швартовах. Старое каноэ прикреплено к стеллажу на стены эллинга, и свободный кусок веревки постукивает по обшивке на ветру. Слетевшая сосновая шишка внезапно ударяет в оконное стекло рядом с моим лицом, и я непроизвольно вздрагиваю и отшатываюсь в сторону. Потом тихо смеюсь.

Вот и все. Ветер носит вокруг мелкие предметы: ветки и шишки. Должно быть, что-то упало на металлическую крышу.

Я гляжу на часы; десять часов вечера. Остается достаточно времени для хорошего ночного сна. Но когда я направляюсь к лестнице, от входной двери доносится тихий стук. Я замираю на месте. Это не ветер, не шишки или ветки.

Это он.

Он пришел.

Я интуитивно понимаю это. Страх хватает меня за горло. Какой-то момент я не могу дышать, не могу пошевелиться.

Снова стук, чуть более громкий и настойчивый. Трикси скулит, потом заливается лаем. Я бросаю взгляд на дверь спальни Куинн на верхней лестничной площадке, и меня охватывает паника. Я не могу допустить, чтобы девочка проснулась или обнаружила, что он здесь. Борясь со страхом, я быстро подхожу к двери и включаю свет снаружи, но потом вспоминаю, что лампочка перегорела. Я выглядываю через глазок, и мое сердце дает сбой.

Джеб.

Неподвижная тень в серебристом лунном свете.

У меня в животе начинается непроизвольная дрожь.

Джеб стучит еще громче.

– Рэйчел! – окликает он. – Нам нужно поговорить.

Трикси визгливо лает.

Я застываю от ужаса и нерешительности. И от какого-то странного, первобытного предчувствия, от которого сохнет во рту и которое я вообще не могу определить. Боже мой. Я провожу рукой по волосам. Нужно позвонить в полицию. Адам арестует его за нарушение границ частной собственности или еще за что-нибудь.

Но он не нарушает границ чужой собственности. Он свободный человек, который стучится в дверь.