Джеффри Линдсей - Декстер в деле
— Где мама? — вопросила Эстор.
Наверняка существует какой-то аккуратный и очень человечный способ сообщать детям о том, что их мама — в лапах смертельно опасного чудовища, но я такого не знаю, поэтому просто ответил:
— Ее поймал плохой дядя. Тот, что в вашу машину врезался.
— В которого я карандаш воткнул? — уточнил Коди.
— Именно.
— А я ему между ног врезала, — напомнила Эстор.
— Надо было бить сильнее, — отозвался я. — Ваша мама у него.
— Мы ее спасем?
— Мы будем помогать, — сказал я. — Там сейчас полиция.
Детишки посмотрели на меня как на идиота.
— Полиция?! Ты вызвал полицейских?!
— Мне нужно было вас забрать, — возразил я, внезапно поймав себя на том, что пытаюсь оправдываться.
— Значит, ты его отпустишь, он всего лишь в тюрьму сядет? — возмутилась девочка.
— А что было делать! — Я вдруг почувствовал себя как в суде, в заведомо проигрышном положении. — Один из копов все узнал, а мне пришлось сначала ехать за вами.
Дети обменялись многозначительными взглядами, потом Коди отвернулся.
— А сейчас ты нас возьмешь с собой? — спросила Эстор.
— Э… — запнулся я. Нет, это просто нечестно: сначала Коултер, а теперь еще и Эстор — превращают сладкоголосого Демагога Декстера в запинающегося дебила, и все в один день!.. Конечно, я не мог их взять с собой на поединок с Вайссом. Его перформанс предназначен только для меня, он даже всеми силами постарается не начинать, пока я там не появлюсь. Вдруг Коултер с ним не справится? Нет, слишком опасно…
Эстор как будто подслушала мои мысли.
— Мы ж его однажды победили!
— Он тогда от вас не ожидал такого, — объяснил я. — А теперь будет наготове.
— У нас теперь не только карандаш, — заявила Эстор с естественной свирепостью, согревающей мне сердце… Нет, все равно, и речи быть не может.
— Слишком опасно, — уперся я.
Коди пробормотал одно слово:
— Обещал.
А его сестрица картинно закатила глаза и столь же театрально фыркнула.
— Ты все время говоришь — нам ничего нельзя! — воскликнула она. — Пока ты не научишь! А мы готовы, вот, учи нас! Мы ведь ничего не делаем! А теперь такой хороший случай, можно научиться настоящему делу! А ты заладил: слишком опасно!
— Да, слишком опасно, — подтвердил я.
— А нам что делать, пока ты в опасности? А вдруг ты маму не спасешь и вы с ней оба не вернетесь?!
Я уставился на нее, потом на Коди. Девочка сердито хмурилась, ее нижняя губа дрожала, мальчик окаменел лицом, а я опять сумел лишь пару раз беззвучно шевельнуть губами.
В общем, так и получилось, что в итоге я поехал в Выставочный центр, слегка нарушая скоростной режим, с двумя заполошными детишками на заднем сиденье. Машин у центра было полно, не припаркуешься, очевидно, большинство горожан смотрели телевизор и знали о происходящей здесь «Экстраваганзе».
В сложившихся обстоятельствах довольно глупо терять время в поисках подходящего парковочного местечка, и я решил съехать на обочину, по примеру полицейских. А потом как раз заметил машину из полицейского гаража — явно ту, на которой приехал сюда Коултер, — подрулил прямо к ней, выложил свой служебный пропуск на «торпеду» и повернулся к Коди и Эстор.
— От меня ни на шаг! И ничего не делайте без спроса.
— А в самом крайнем случае? — вставила Эстор.
Я припомнил, как они доселе действовали в крайних случаях — вообще-то неплохо. К тому же сейчас уже все почти наверняка закончилось.
— Ладно, — согласился я, распахивая дверцы. — В самом крайнем — можно. Идем.
Они не шелохнулись.
— Что? — удивился я.
— Нож, — тихонько прошептал Коди.
— Он хочет ножик, — перевела Эстор.
— Никаких ножиков! — твердо ответил я.
— А вдруг будет крайний случай? — упрямилась его сестра. — Говоришь, что в крайнем случае можно, а сам ничего не разрешаешь!
— Нельзя с ножом разгуливать в общественных местах.
— Нельзя совсем без защиты, — уперлась Эстор.
Я тяжко вздохнул. В общем-то Рита скорее всего вне опасности, пока меня рядом нет, но таким манером Вайсс от старости помрет, пока я его разыщу. В общем, я открыл бардачок в машине, достал крестовую отвертку и вручил ее Коди. В конце концов, наша жизнь — сплошные компромиссы.
— Держи. Лучше ничего нет.
Коди перевел взгляд с отвертки на меня.
— Это лучше, чем карандаш! — добавил я.
Он покосился на сестру, потом кивнул.
— Хорошо! — Я снова распахнул дверцу машины. — Теперь идем!
На этот раз они последовали за мной. Мы прошли по дорожке к центральному входу Выставочного центра, но в дверях Эстор вдруг застыла.
— Что такое? — не понял я.
— Я хочу писать.
— Эстор, мы торопимся!
— Мне правда очень нужно! — пискнула она.
— Пять минут потерпишь?
— Нет! — Она энергично затрясла головой. — Сейчас хочу!
Я сделал глубокий вдох. Интересно, как же Бэтмен со своей Робин справлялся в таких ситуациях?
— Ладно, — разрешил я. — Только быстро!
Туалет отыскался в дальнем конце фойе, и Эстор ринулась внутрь. Мы с Коди стояли снаружи и ждали. Мальчик примеривался к отвертке и таки нашел удобное положение, острием вперед. Вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. А тут и Эстор вышла.
— Идемте! — позвала она. — Скорее!
И рванула первая в центральный зал.
Грузный человек в массивных очках потребовал с каждого из нас по пятнадцать долларов за вход; пришлось показать ему полицейское удостоверение.
— А дети? — возмутился он.
Коди попытался было замахнуться на него отверткой, но я его одернул и пояснил служащему:
— Это свидетели.
Охранник, кажется, хотел со мной поспорить, однако потом заметил, как Коди ухватил свое оружие, и лишь покачал головой.
— Вы знаете, куда пошли другие полицейские? — спросил у него я.
Он все качал головой.
— Я видел только одного… Ходят тут всякие, за вход не платят… — Охранник оскорбительно ухмыльнулся и взмахом руки пригласил нас внутрь. — Приятного осмотра!
И мы прошли в зал. Здесь действительно имелось несколько стендов с экспонатами, которые можно было опознать как предметы искусства: статуи, картины и тому подобное. Но если честно, их создатели как будто чересчур перестарались в стремлении достичь новых граней человеческого восприятия. На одном из самых первых стендов мы увидели буквально груду листьев и веток, а рядом — выцветшую банку из-под пива. Дальше висели два ряда телеэкранов: в одном ряду показывали толстяка на унитазе, а в другом — как самолет врезается в дом. Однако нигде не было видно ни Вайсса, ни Риты, ни Коултера.
Мы дошли до самой дальней стены зала, развернулись и пошли обратно, заглядывая в проходы. Здесь наличествовали интересные и открывающие новые горизонты экспозиции, но Риты среди них не было.
Я согласился с мнением Коултера, что Вайсс будет здесь. А если детектив ошибся? А если Вайсс сейчас в совершенно другом месте радостно режет Риту, пока я любуюсь искусством, добавляющим глубины и понимания душе, которой я все равно лишен?
Коди запнулся на месте и встал как вкопанный. Я обернулся посмотреть, что он там увидел, и тоже застыл рядом с мальчиком.
— Мама, — произнес он.
Да, там была его мама.
Глава 36
Несколько человек собрались в дальнем углу зала под телевизором с плоским экраном. На экране крупным планом было Ритино лицо. Кляп в зубах, глаза широко распахнуты, голова от ужаса дергается из стороны в сторону. Я не успел даже ногу занести, шаг сделать, а Коди и Эстор уже рванули вперед спасать свою маму.
— Подождите! — крикнул я им вслед, но они не подождали, и я поспешил за детьми, лихорадочно озираясь в поисках Вайсса.
Темный Пассажир молчал, оглушенный моей почти панической тревогой за детей; разыгравшемуся воображению рисовалось, как Вайсс поджидает нас за каждым мольбертом, готов прыгнуть из-под каждого стола, и мне ужасно не хотелось мчаться на него вслепую, но дети рванули к Рите и не оставили мне ровно никакого выбора. Я побежал быстрее, а они уже протиснулись сквозь толпу зрителей и оказались подле матери.
Рита была связана и пристегнута ремнями к настольной пиле. Лезвие жужжало меж ее лодыжек, и подтекст читался чересчур отчетливо: злодей был готов и желал подтолкнуть мою жену к сверкающим зубьям пилы. Спереди у стола висела табличка: «Кто сумеет нас спасти?» — а ниже большие буквы предупреждали: «Пожалуйста, не мешайте актерам».
По периметру стола раскатывал игрушечный паровозик с вагончиками и табличкой, которая гласила: «Будущее мелодрамы».
Тут я наконец увидел и Коултера… ничего хорошего, между прочим. Он сидел, прислонившись к стенке и свесив голову на плечо.
Вайсс напялил на него старомодную фуражку, какие раньше носили вагоновожатые, а руки связал толстым электрическим проводом, который зафиксировал массивными зажимами. На коленках примостилась табличка: «Полупроводник». Коултер не шевелился — был то ли мертв, то ли просто без сознания; в данных обстоятельствах я не стал наводить справки.
