Гленн Купер - Хроники мертвых
— К какому периоду относится хранилище? — спросил профессор у Беатрис.
— Судя по каменной кладке, конструкции двери и замка, я бы сказала, что к одиннадцатому или двенадцатому веку. По-видимому, мы первые, кто вдохнул здешний воздух за последние восемьсот лет.
— Эй, мисс Гениальность! А почему тогда здесь записи от шестого мая 1467 года? — эхом прокатился по коридору голос Реджи.
Требовалось раздобыть электрогенератор. Несмотря на жуткое любопытство, Этвуд решил, что продолжать исследования в темноте слишком опасно. Археологи поднялись по лестнице и торопливо закрыли отверстие брезентом, прижав его досками и присыпав сверху землей, чтобы не заметил кто-нибудь посторонний — например, аббат Лоулор.
— Никому ни слова, — приказал Этвуд подчиненным.
Реджи вместе со студентами отправился на поиски генератора. Этвуд кинулся в фургон, чтобы сделать записи в дневнике. Все остальные, переговариваясь полушепотом, готовили овощное рагу с бараниной. К закату вернулся Реджи с хорошими новостями. Строитель из Ньюпорта сдал в аренду переносной генератор. Вдобавок удалось раздобыть электрический кабель и целый ящик лампочек.
Реджи, подозвав профессора, открыл фургон.
— Вот. Реджинальд обещал — Реджинальд сделал!
— Как всегда. — Этвуд похлопал помощника по широкой спине. — Молодец!
— Профессор, мы нашли что-то исторически значимое? — Реджи вдруг показалось, что руководитель подавлен.
— Я всю жизнь мечтал обнаружить что-нибудь действительно стоящее. То, что может изменить историю. Но знаешь, дружище, по-моему, наша находка превзошла все мои ожидания.
— Что-то вы не рады, похоже…
— Не знаю, Реджи. У меня плохое предчувствие.
Все утро следующего дня археологи устанавливали под землей генератор, протягивали кабель и развешивали лампы. Однако первым делом Этвуд отправил Тимоти с Мартином сфотографировать скрипторий, Эрнеста с Деннисом — катакомбы, а сам с Беатрис отправился в библиотеку. Электрические лампочки горели постоянно. Их озоновый запах наполнил помещение. Реджи работал как заправский электрик — прокладывал провода, заменял перегоревшие лампы, настраивал генератор, который иногда отказывался подавать электричество.
К обеду выяснилось, что вчера они видели только первый зал библиотеки. Второй, вероятно, пристроили позже, когда заполнили первый. По площади он был такой же — приблизительно сто пятьдесят квадратных футов. Археологи насчитали в каждом зале шестьдесят пар громадных шкафов, разделенных узким коридором. Полки ломились от невероятного количества книг. Лишь несколько шкафов в самом конце второго зала оказались пусты.
Определившись с размерами хранилища, Этвуд набросал в блокноте кое-какие расчеты.
— Вот черт! — воскликнула Беатрис, увидев получившиеся цифры. — Вы ничего не напутали?
— Естественно, я не математик, но, по-моему, все правильно.
В библиотеке должно было быть примерно семьсот тысяч книг.
— Получается, это одна из крупнейших библиотек на территории Великобритании! — воскликнула Беатрис.
— И могу поспорить, самая интересная, — добавил Этвуд. — Ну и почему же средневековые монахи — предположим, что они, — с таким маниакальным усердием записывали имена и даты, причем будущих периодов?
— Я не могла сегодня заснуть, мучаясь этим вопросом, — призналась Беатрис.
— И я. — Они прошли во второй зал, куда Реджи еще не успел протянуть кабель. Беатрис держалась поближе к Этвуду, следуя за слабым светом фонаря. Они прошли по коридору до полок с книгами, на корешках которых значился 1806 год. Этвуд взглянул на следующий ряд.
— 1870. Отлично. Приближаемся, — прошептал он, скользя взглядом по полкам. — Ага, вот и 1895.
— Почему именно этот год? — спросила Беатрис.
— Я родился в 1895-м. Ну-ка посмотрим. Посвети сюда, пожалуйста. Так… Сентябрь. Надо немного вернуться. — Этвуд поставил книгу на место и взял другую. — О, то, что надо! Январь 1895. Две недели назад праздновали мой день рождения. Итак, четырнадцатое января. Боже мой, сколько имен! На всех возможных языках! Китайский, арабский, английский, конечно, испанский… А это финский? Похоже, суахили. — Этвуд вел указательным пальцем по строчкам, пока не замер. — Господи! Беатрис, смотри. «Джеффри Филлип Этвуд, 14.01.1895 Natus». Это я! Черт возьми! Откуда — Боже мой! — ну откуда им было известно, что Джеффри Филлип Этвуд родится четырнадцатого января 1895 года?!
— Этому нет рационального объяснения, — холодно ответила Беатрис.
— Что за умники работали здесь?.. Наверное, те, из катакомб! Особые почести для особо выдающихся… Почему их не похоронили наверху, на обыкновенном кладбище?.. У меня идея. Давай поищем год ближе к нашему времени!
Археологи прошли во второй зал. Вдруг Этвуд замер, присвистнув, да так неожиданно, что Беатрис, шедшая следом, врезалась в его спину.
— Ну и ну, смотри! — Он посветил фонарем на груду одежды на земле рядом с полками, словно в прачечной, — коричневые, черные тряпки. Медленно подойдя ближе, археологи увидели полностью одетый скелет, лежащий на спине. На большом желтом черепе еще виднелись остатки кожи и пряди темных волос. Рядом валялась плоская черная шляпа. Затылочная кость запала глубоко внутрь, и камни под черепом были будто покрыты ржавчиной. Их пропитала кровь! Судя по одежде, это был мужчина. Черный камзол с плоеным воротником, коричневые штаны до колен, черные чулки и кожаные башмаки. Скелет лежал на длинном черном плаще, воротник которого был оторочен полуистлевшим мехом.
— Парень однозначно не из Средних веков, — пробормотал себе под нос Этвуд.
Беатрис опустилась на колени, чтобы лучше разглядеть скелет на полу.
— Елизаветинец.
— Уверена?
Из-за пояса у скелета торчал пурпурный шелковый мешочек с инициалами «Дж. К.». Беатрис потрогала его указательным пальцем, а потом аккуратно потянула за иссохшие завязочки. На ладонь посыпались серебряные монеты — шиллинги и трехпенсовики. Этвуд направил на них луч фонаря. На аверсе красовался мужеподобный профиль Елизаветы I. Беатрис перевернула монету. Над гербом было вычеканено: «1581 год».
— Да, уверена! Интересно, что здесь делал этот мужчина?
— Сегодня у нас, похоже, будет больше вопросов, чем ответов, — задумчиво проговорил Этвуд, медленно переводя взгляд со скелета на полки. — Смотри-ка, на ближайших книгах отметка 1581. Неспроста! Вернемся сюда позже с фотоаппаратом. А пока давай закончим поиски.
Осторожно переступив через останки на полу, археологи пошли дальше по коридору, пока Этвуд не увидел то, что искал. К счастью, книги с 1947 годом стояли на нижних полках. Не пришлось возвращаться за лестницей.
— Ну наконец-то! — Этвуд начал снимать книги с полок. — Ура! Вот он! Тридцать первое января. Сегодняшний день.
Этвуд с Беатрис сели рядом на холодный пол и открыли книгу, положив ее на колени. Левая часть оказалась на коленях профессора, а правая — Беатрис. Они просматривали страницу за страницей, заполненные убористым почерком. Natus, Mors, Mors, Natus.
Этвуд сбился со счета прочитанных страниц. Пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят? И вдруг замер, увидев запись: «Реджинальд Уильям Сондерс. Mors».
Археологи зачастили в паб «Проныра» в Фишборне недалеко от раскопа. Пиво там было дешевое, и за пенни с человека хозяин разрешал помыться в ванной. Вывеска паба — мужчина с хитрым взглядом склонился над рекой, пытаясь поймать форель голыми руками, — всегда вызывала улыбку. Но только не сегодня. Археологи сели за длинный стол в прокуренном пабе, стараясь не привлекать внимание местных.
Реджи взглянул на часы и попытался разрядить напряженную обстановку:
— Сегодня плачу я. Ну, если удастся занять деньжат у кого-нибудь… Беатрис, не одолжишь?
— Держи, орангутанг! И не забудь завтра вернуть.
— Профессор, думаете, мне сегодня и правда конец? — спросил Реджи у Этвуда.
— Кабы знать! Я сыт по горло этой мистикой. — Этвуд быстро допил пиво — уже третью кружку за вечер, больше своей обычной нормы. Голова слегка кружилась. Все старались говорить тихо.
— Если сегодня — мой последний день на грешной земле, хочу напиться лучшего пива! Всем повторить?
Собрав пустые кружки, Реджи направился к бару.
— Никто ведь на самом деле не верит в эту чушь?! — прошептал Деннис, склонившись над столом.
— А откуда в книгах запись о дне рождения профессора? — спросил Мартин.
— Вот именно, откуда?! — воскликнул Тимоти.
— Этому должно быть научное объяснение, — спокойно проговорила Беатрис.
— Неужели? И почему все, по-твоему, должно вписываться в научные рамки? — возмутился Этвуд.
— Джеффри! От тебя ли я это слышу?! — удивилась Беатрис. — Когда вы в последний раз ходили в церковь, доктор Эмпиризм?
