Виктор Точинов - Твари, в воде живущие (сборник)
Он сделал паузу и заговорил по другому — тихо, вкрадчиво:
— Ваш кулон нашли. Нашли на полу в бывшей прачечной, о которой вы якобы ничего не знаете. Нашли через несколько минут после вашего разговора с Корнелиусом… Разговора, в котором вы обсуждали убийство мужа!!! — Последние слова шериф прокричал.
— Никто не мог слышать наш… Я вообще не знаю никакой прачечной! — Миссис Беркович тоже сорвалась на крик.
— Вы были не наедине, — сказал Кайзерманн устало. — Там находился еще один человек, вы его не видели, но он видел и слышал вас. Вам напомнить детали разговора? Как вы называли мужа «рогатеньким козликом»? Как говорили, что акваланг лучше не брать напрокат, а купить милях в сорока отсюда, а потом выбросить? Как…
В этот момент миссис Беркович прорвало. Предыдущие рыдания казались слабым дождичком на фоне последовавшего тайфуна. Из истеричных выкриков, которые порой можно было разобрать, следовало: она ничего не делала, это все Дэви, она просто поговорила с ним в сослагательном наклонении — что будет, если муж вдруг утонет при купании, но если Дэви что-то и предпринял в этом направлении, то она ничего не знает, не знает, не знает…
Уставший от её воплей шериф вышел из кабинета, сделав знак Кеннеди. В коридоре сказал:
— Отлично. С этими ее показаниями можно браться всерьез за Корнелиуса. Плюс рассказ моей свидетельницы…
— Простите, шериф, но что это за таинственная свидетельница, возникающая в самый нужный момент в заброшенных прачечных?
— Вешбоу раскопал, этот парень, когда надо, умеет-таки рыть землю… Интересно, какой ему идет процент от невыплаченных страховок? Свидетельница — соседка Берковичей по трейлервиллю. Девчонка пятнадцати лет. Прятала от родителей в примыкающей к прачечной комнатушке пакет с тра… хм-м… с личными гигиеническими принадлежностями. Услышала, как входят люди. Испугалась, подумала, что родители, затаилась. А потом постеснялась выйти — «милый Дэви» тут же со всем прилежанием приступил к делу. Удовлетворил подругу по полной программе. В результате девчонка услышала и последовавший разговор. А потом подобрала свалившийся в пылу страсти кулон. Ладно, Кеннеди, пошли посмотрим, что там с Корнелиусом…
— Вы успели порадовать мистера Вайсгера реабилитацией Биг-Трэйка?
— Пока нет. Успеется. Позвоню, когда получим полное признание…
…Левый глаз Дэвида Корнелиуса заплывал огромным синяком. Кровь сочилась из разбитых губ и стекала по подбородку.
— Молчит? — спросил шериф.
— Молчит, — подтвердил Нордуик, сокрушенно разглядывая две свежих ссадины на костяшках своих пальцев.
— Что это с ним? — поинтересовался Кеннеди, показывая на лицо арестованного.
— Как что? — удивился скромно сидевший в углу Вешбоу. — Он же оказал бешеное сопротивление там, в лесу, просто бешеное… Разве вы не помните, Кеннеди?
Кеннеди вспомнил — не лес, не сопротивление, а семнадцатилетнего мальчишку, которого Корнелиус буквально разнес на куски крупнокалиберными пулями… Вспомнил и подтвердил:
— Да, конечно… Мне там, в лесу, даже показалось, что у него сломана пара ребер…
Нордуик понимающе улыбнулся и хотел что-то добавить, но тут в кабинет вошел новый персонаж. Хэмфри Батлер. Судя по его лучезарному, сияющему виду (от болотной грязи Хэмфри успел отчиститься) — произошло нечто неординарное, но приятное.
— Шериф… Шериф… — Не в силах что-либо еще произнести, он жестом Санта-Клауса водрузил на стол увесистый сверток. Торопливо разорвал бумагу.
Все, даже Корнелиус своим единственным работоспособным глазом, уставились на добычу Хэмфри. На столе тускло поблескивая металлом, лежали челюсти. Огромные стальные челюсти с длинными ручками-рычагами сзади.
— Трейлер старый… Тот оторванный лист, помните… Я подумал… — Хэмфри сбивчиво объяснял, как он нашел тайник под полом трейлера Корнелиуса, как изъял, с протоколом и свидетелями, сие устройство…
Почти никто не слушал Батлера. Кеннеди попробовал сосчитать бесчисленные стальные зубы — и сбился. Но и без того было ясно, что лежащая на столе вещь идентична челюстям с распечатки Элис. Челюстям тримаглодона, ископаемой акулы.
Часть вторая СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО
Хэммет, поселок неподалеку от истока Трэйк-Ривер
26 июля 2002 года, 23:07
Небольшое кафе. Интерьер не блещет изысками. Тесно, накурено, шумно. Посетители — курортные рабочие-сезонники, все чернокожие. Расслабляются после трудового дня. Хэммет — в рабочей синей блузе — выглядит среди них своим. Как и другие, он пьет, смеется, шутит… Но больше всего — слушает.
Время идет, посетители постепенно расходятся. Завтра — опять на работу. Наконец в зальчике остается один Хэммет. Подходит к стойке.
Над стойкой висит портрет какого-то здоровенного и мордатого афро-американца — а то даже и афро-африканца — в роскошно-аляповатом мундире, увешанном орденами. По поводу портрета здесь иногда возникают споры: изображает ли он известного в прошлом певца Поля Робсона в роли адмирала Отелло или же еще более известного императора-людоеда Бокассу? Бармен, он же владелец заведения, в таких случаях от комментариев воздерживается.
Хэммет смотрит на портрет, затем на бармена — это пожилой негр, в волосах сквозит седина. Внушительной фигурой он чем-то напоминает изображение над головой.
— Зачем ты пришел, Сэмми? — спрашивает хозяин. — Конечно, твой отец был мне другом, но… Я слышал, ты работаешь в полиции. А сюда ходят разные люди, и некоторые очень не любят полицейских…
— Эти люди меня не интересуют, — жестко говорит Хэммет. — Меня интересуют лишь два человека: Вайсгеры. И я хочу кое-что о них узнать.
Хозяин понимающе кивает. На его лице желание помочь.
— Спрашивай, — говорит он коротко.
— Рыбзавод. Что там происходит? Многие нити ведут туда, я слышал обрывки нескольких интересных разговоров, но главного так и не понял: Вайсгеры решили его вновь запустить? Или…
— Непонятно, — вздыхает хозяин. — Весной, перед началом сезона, наметилось там какое-то оживление. Люди приезжали, не здешние, что-то там делали… Наши — те, кто помнил про неплохие заработки на заводе, — ходили, спрашивали: не будет ли работы. Нет, говорят, завод закрыт и открываться не собирается… Чем там занимались эти люди — не знаю. Но охранные системы подновили и забор подлатали.
— И что потом?
— Тишина, Сэмми. Но пару-тройку раз, уже летом, я видел, как там горит свет.
— Видел — и?…
— Сэмми, все живущие здесь знают — не стоит без нужды совать нос в дела Вайсгеров. Хорошо, если лишишься только носа…
Хэммет ненадолго задумывается, потом спрашивает:
— В каких именно корпусах завода горел свет? Летом, по ночам?
— В морозильном, и в рыборазводном — знаешь, где большие такие бассейны?
Хэммет кивает, после утренней беседы с профессором Лу он раздобыл и внимательнейшим образом изучил план завода.
— Как я понимаю, — говорит детектив, — теперь на территорию свободно не попасть?
Хозяин внимательно и печально смотрит на него. Ему совсем не хочется отвечать. Но именно он, один из четверых, остался в тот далекий день на берегу — стеречь одежду друзей, зашедших в воду на пляже для белых . И он говорит:
— Ну, это смотря кому… Разные есть тропинки…
Десять минут спустя
Прежде чем уйти, Хэммет кивает на портрет над стойкой:
— И все-таки, кто это? Робсон или Бокасса? — Он слышал обрывок очередного спора завсегдатаев на эту тему.
Губы хозяина кривит неприятная усмешка.
— Бокасса, Сэмми, император Бокасса. Он любил говорить, что белые лучше черных в одном-единственном случае — когда их подают к столу тушеными со спаржей и бататами…
Три часа спустя
Рыбзавод. Нигде ни огонька. Корпуса безмолвно сереют во мраке. Тишину нарушает лишь плеск воды, скатывающейся по водосбросу плотины.
Канал, соединяющий рыборазводный цех с Трэйк-Ривер. У самой поверхности скользит черная тень — бесшумно. Ее движения не видны, лишь угадываются. Впереди преграда — частая сетка, перекрывшая канал. Тень исчезает, ныряет. Через короткое время появляется снова — позади преграды. Очевидно, под поверхностью в сетке есть разрыв. Бетонный парапет у самого цеха. Тень подтягивается и оказывается на нем. Это человек в черном гидрокостюме и с аквалангом.
Человек стягивает акваланг, маску, ласты, отстегивает грузовой пояс. Теперь видно, что это Хэммет. Он прячет снаряжение в невысоких, редких кустиках — неважное укрытие, но по ночному времени сойдет. Движется вперед, в руке — большой фонарь, похожий на дубинку, пока не включенный.
Рыборазводный цех. Мощный луч фонаря раздвигает тьму. Белое световое пятно скользит по полу, по стенам. Вид у помещения заброшенный — пыльно, грязно. Хэммет внимательно исследует бассейны для разведения рыбы — они идут уступами, уровень каждого следующего ниже предыдущего.
