Джордан Белфорт - Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка
«Ну… гм-м-м…» – замялся Лестер. «Десять процентов от дохода, – отрывисто сказал Майк, – плюс десять долларов за каждый дилерский тикет, но только в покупках. С продаж – ничего. Но самое важное заключается в том, что я не хочу, чтобы наши деньги оставались у него. Раз в неделю мы должны очищать торговый счет. Пусть у него остается небольшой депозит. Скажем, тысяч двадцать пять, и хватит». – «Хорошо, – сказал я и повернулся к Лестеру. – Позвони Джиму, скажи, я буду платить пятнадцать процентов от дохода, но не больше тридцати тысяч долларов в месяц. Больше он от меня ничего не получит. Все остальное мое. Как ты думаешь, он согласится на эти условия?» – «Ну конечно, согласится, – пробормотал Лестер. – Он же на краю банкротства. Но он, как бы это сказать, не из числа энергичных людей. Боюсь, ты отпугнешь его своим напором». – «А ты не бойся, я хорошо знаю, как разговаривать с такими людьми, как Джим, – ответил я. – Ты только позови его сюда, а уж я сделаю все остальное». Само собой, я оказался прав.
Так и родился «Стрэттон». Лестер, извинившись, покинул переговорную комнату, и следующие несколько часов Майк проводил со мной интенсивный курс брокерского бизнеса. Когда, наконец, появился Джим, мне не составило ни малейшего труда договориться с ним меньше чем за минуту.
– А как же вызов в Комиссию по ценным бумагам? – спросил Ублюдок.
Я усмехнулся.
– Ну да, это оказалось самым большим курьезом. Фактически, когда очередь на регистрацию, наконец, дошла до меня, «Стрэттон» работал уже целый год! А когда Комиссия, в конце концов, все же решила подать иск против него, они почему-то не использовали события в Инвестиционном центре, чтобы добить меня.
Я пожал плечами.
– Вот вам и Комиссия по ценным бумагам – правая рука не знает, что творит левая.
Наступило короткое молчание.
– Как долго Инвестиционный центр оставался в бизнесе после этого? – поинтересовался Ублюдок.
– Пять или шесть минут, – небрежно ответил я. – Собственно говоря, выйдя из офиса Лестера, я заглянул в Инвестиционный центр. Именно так я представлял себе штаб-квартиру Третьего рейха в тот момент, когда русские уже входили в Берлин. Повсюду валялись бумаги, брокеры с коробками в руках сновали взад и вперед. Но это было ничто в сравнении с тем, что случилось на следующей неделе, когда не были выданы зарплатные чеки. Тогда брокеры принялись откровенно грабить контору. Неудивительно, что Дуболом оказался весьма полезен в таких делах. Сначала он выкатил из конторы промышленную копировальную машину «Кэнон» для нашей будущей брокерской фирмы, потом ломиком вскрыл сейф и спер все квитанции новых сделок. Их оказались буквально тысячи, настоящий золотой запас – готовый список клиентов, высказавших склонность к инвестированию в грошовые акции. Именно эти учетные документы по недавним сделкам послужили нам первой базой данных клиентов, которых мы начали обзванивать спустя две недели. Именно столько времени потребовалось, чтобы организовать собственное рабочее пространство.
– А каким помещением вы пользовались до этого? – спросил Одержимый.
– Автомобильным салоном, которым владел один мой друг. Этот салон располагался неподалеку от Инвестиционного центра, и я проработал там около двух недель, пока не нашел более подходящее место в городке Лейк-Саксесс на Лонг-Айленде, это пригород Квинса. Несмотря на небольшие размеры, здание было чистеньким и достаточно респектабельным. Если потесниться, в клиентском зале можно было разместить двадцать брокеров. Такое количество работников казалось мне совершенно замечательным. С двадцатью брокерами я мог сделать целое состояние.
– Двадцать брокеров? – с усмешкой переспросил Одержимый.
– Да, – медленно кивнул я. – Похоже, тогда я задал для себя довольно низкую планку.
– Как поделили собственность? – спросил Ублюдок.
– Семьдесят на тридцать, – ответил я. – Семьдесят процентов мне, тридцать – Кенни.
– А как же Дэнни? Он не стал партнером? – спросила Ведьма.
– Нет, собственниками фирмы стали мы с Кенни. Дэнни купил ее позднее, через несколько лет.
– Каков был ваш стартовый капитал? – не унималась Ведьма.
– Около восьмидесяти тысяч долларов, – не колеблясь ответил я. – Несмотря на то, что моя доля собственности вдвое превышала долю Кенни, деньги мы вложили поровну – каждый по сорок тысяч, потому что ведущей лошадкой был я, и такое распределение капитала показалось нам справедливым. Единственной жертвой этих пертурбаций оказался Элиот Левенстерн, он же Пингвин. То, что произошло с Инвестиционным центром, напугало его, и он устроился в «Беар Стерн» на Манхэттене. Разумеется, потом он вернулся, как раз вскоре после того, как меня осенила идея продавать пятидолларовые акции богатым людям.
– И когда же это случилось? – спросил Ублюдок.
– Приблизительно через месяц, – небрежно ответил я, – в начале ноября.
– И что же навело вас на эту мысль? – спросил Одержимый.
Я склонил голову набок и улыбнулся.
– Вы хотите спросить, был ли момент, когда я воскликнул: «Эврика!»?
– Да, – тут же ответил Одержимый. – Когда вы воскликнули, к примеру, так: «Эврика! Я придумал способ украсть четверть миллиарда долларов и при этом обмануть Комиссию по ценным бумагам!»?
«Х-м-м, – подумал я. – Очень умно и очень цинично! Увы, Одержимый был совершенно прав, хотя насчет количества украденных денег можно было бы поспорить. То есть не может того быть, чтобы я украл четверть миллиарда долларов. Или может?» С упавшим сердцем я сказал:
– Ну да, каково бы ни было количество денег, говорю вам чистую правду, как перед богом, я создавал «Стрэттон» без каких-либо дурных намерений. Но не зря говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями.
– Вполне справедливо говорят, – сухо подтвердил Ублюдок. – Можете сказать это судье в подходящий момент, – и он улыбнулся мне зловещей улыбкой надзирателя, – а теперь давайте будем придерживаться фактов.
Я смиренно кивнул.
– Все началось с Джорджа Грюнфельда и с того, что он сказал мне в первый же день в Инвестиционном центре. Его убежденность в том, что богатые не станут покупать грошовые акции, представлялась мне безосновательной, поэтому я попросил Дэнни провести для меня небольшой эксперимент и попробовать предложить дешевые акции богачам. Однако те и впрямь не проявили к ним никакого интереса. Я подумал, что, возможно, их отталкивает цена – меньше доллара за акцию, – и тогда я нашел акции по шесть долларов за штуку и попросил Дэнни повторить попытку. Этот вариант тоже не сработал, и это, надо признаться, немало удивило меня. Я-то действительно был уверен, что богатые клюнут на мое предложение, но когда позвал Дэнни к себе в офис, он полностью опроверг мое мнение. «Вот если бы я звонил из „Меррил Линч“, – сказал он, – а не из какой-то „Стрэттон Секьюритиз“! Слишком много факторов работает против меня, когда я звоню из „Стрэттон Секьюритиз“: никто не слышал ни обо мне, ни о фирме, ни об акциях, которые я предлагаю. Понимаешь, о чем я говорю?» – «Да, – ответил я, – отлично понимаю».
И тут – бац! – меня словно током ударило. Эврика! «Слушай, зайди ко мне через пятнадцать минут», – торопливо сказал я ему, и не успел Дэнни выйти за дверь, как я уже схватил ручку и принялся писать новый сценарий для обзвона. Спустя пятнадцать минут Дэнни вернулся в мой кабинет, и я объяснил ему мою новую систему. «Смотри, – сказал я, – когда мы звоним клиенту в первый раз, мы не хотим продать ему что-то, мы хотим просто представить свою фирму и спросить, не хотел бы он в дальнейшем быть в курсе наших событий, – я протянул ему свой новый сценарий. – Вот, прочти и скажи, что об этом думаешь». Несколько секунд он смотрел на сценарий, потом стал читать вслух: «Привет, это Дэнни Поруш из „Стрэттон Секьюритиз“. Я знаю, вы сейчас заняты, поэтому сразу перейду к делу. Возможно, раньше вы о нас ничего не слышали, поскольку последние десять лет мы были строго институциональной компанией, торгующей крупными пакетами акций. Мы сотрудничали с банками, страховыми компаниями, пенсионными фондами, – тут Дэнни начал хохотать. – Это просто классическая…» – «Заткнись и продолжай читать», – велел я ему. Он кивнул и послушно продолжал: «Однако недавно мы открыли свои двери для более состоятельных частных инвесторов, и мне бы хотелось, сэр, с вашего разрешения, выслать вам некоторую информацию о нашей фирме, „Стрэттон Секьюритиз“, с тем, чтобы в дальнейшем снова связаться с вами, когда мы будем выносить рекомендации одному из наших институциональных клиентов. Вы согласны?» Дэнни перестал читать и одарил меня своей знаменитой ослепительной улыбкой.
– Как ни парадоксально, но «Стрэттон» действительно была в этом бизнесе уже десять лет, – продолжал я, – и единственное, чем они занимались, это торговля с другими брокерскими фирмами, а поскольку брокерские фирмы считаются инвестиционными институтами, я не погрешил против истины, заявляя, что бизнес «Стрэттона» строго институциональный, – я улыбнулся собственной извращенной логике. – Не стану отрицать, этот сценарий слегка вводил в заблуждение, но это уже за рамками вопроса.
