Остров пропавших девушек - Марвуд Алекс

— Кто тут? — зовет она.

Без ответа.

Положив прищепки, Мерседес ныряет под простыню и подходит ближе.

Это Кудряшка Джемма. Та, которая выглядит так, будто у нее только недавно выросла грудь. Обхватила ручками-палочками палочки-ножки и уперлась в колени подбородком. Похоже, даже не замечает, что рядом кто-то есть.

— Эй, Джемма! С тобой все хорошо?

Девушка медленно-медленно поднимает голову и смотрит на нее. Она плакала. Лицо посерело, макияж потек.

— Ты в порядке?

Она опять кашляет и говорит:

— Простите... У меня, похоже, приступ астмы.

В голове Мерседес проносятся мысли. Может, она что-нибудь приняла? Может, ей что-то дали? Вид у нее просто ужасный.

— Хотела подышать свежим воздухом, — говорит девушка, дыша со свистом, но при этом как-то умудряясь засмеяться, — а ингалятор оставила внизу. Иронично, не правда ли?

Мерседес подходит еще ближе и говорит:

— Я тебе его сейчас принесу.

Джемму до такой степени удивляет это проявление доброты, что душу Мерседес тут же заполняет печаль. Неужели к тебе никогда и никто не был добр? Бедный ребенок. Дело в этом? В твоей жизни было так мало любви, что ты посчитала это… такую жизнь… нормальной?

— Правда?

— Ну конечно же. Где ты его оставила?

— В сумочке, — отвечает она, — у бассейна. На голубом столике. Такая маленькая, в виде пирамидки… — она судорожно глотает воздух, — с пайетками.

— Хорошо, — говорит Мерседес, — жди здесь.

Как будто ей есть куда идти.

Из холла доносится глубокий утробный смех, больше похожий на рык, и игривый девичий вскрик. Она замирает наверху лестницы, размышляя о том, куда бы деться. Когда они направляются наверх со своей жертвой, им не нравится, если рядом болтаются слуги. Должно быть, видят свое отражение в их глазах, каким бы бесстрастным ни было их выражение.

— Однако ты гораздо тяжелее, чем кажешься! — восклицает мужчина.

Принц.

— Секундочку. Сейчас я тебя…

Снова вскрик. На этот раз настоящий. Грохот, глухой удар, женский стон. Мерседес выглядывает из-за перил. На мраморном полу лежит Ханна, над которой, сдавленно фыркая, стоит принц. Хихикает. Визгливый смех школьника. Мерседес принимает решение и спешит вниз.

Одновременно с ней в вестибюле появляется Пауло и тут же бросается к девушке.

— Упс! — произносит принц. — Переоценил собственные силы.

Ханне, похоже, не на шутку больно. Она сжимает руку, изо всех сил стараясь не плакать. Пауло опускается рядом с ней и просит ее показать. У него за плечами медицинская подготовка. Кто бы сомневался.

Девушка сердито взглядывает на принца, из ее глаз вот-вот брызнут слезы.

— Я же говорила не брать меня на руки! — кричит она. — Смотри, что ты натворил!

— Ханна! — раздается хлесткий окрик Татьяны. — Да как ты смеешь разговаривать в таком тоне с нашими гостями?

О господи. Мерседес огибает их всех стороной. Мужчины на диванах на улице продолжают пить, не обращая внимания на происходящее.

— Но он же меня уронил! — воет Ханна, а когда Пауло поднимает ее на ноги, кривится, стискивает зубы и со свистом втягивает в себя воздух. — Ай! Чертов проклятый...

— Мне ужасно жаль, — говорит Татьяна, повернувшись к гостю. — Поверить не могу...

Мерседес выходит на улицу. Воздух у бассейна провонял сигарами, выпивкой и тестостероном. Вей-Чень с Сарой так и сидят на краю, опустив в воду ноги, таращась в пустоту. «Господи, — думает она, — да на ваших глазах человека зарежут, а вы и не двинетесь».

Как и сказала Джемма, сумка лежит на столике рядом с мраморной нимфой. Мерседес беззвучно скользит к ней, радуясь, что довела до совершенства искусство оставаться незамеченной. По ходу слегка улыбается девушкам и прикладывает к губам палец.

— На перелом не похоже, — говорит Пауло, — так, небольшое растяжение. Приложить лед, дать ибупрофен, отправить спать — и будет полный порядок.

— Ну вот... — произносит принц с видом раскормленного мальчугана, у которого отняли пончик.

Пауло резко вскидывает на него глаза, но тут же стремительно отводит взгляд.

— Хотя бы к завтрашнему дню ей станет лучше? — спрашивает Татьяна.

Он опять поднимает глаза, на этот раз гораздо медленнее.

— Надеюсь. С парой обезболивающих точно будет в форме.

— А что теперь делать мне? — спрашивает принц.

— Вей-Чень! — орет Татьяна. — Иди сюда!

Джемме стало хуже. Теперь она действительно задыхается, как выброшенная на берег рыба, втянув голову в плечи и широко разинув рот. Мерседес впихивает сумку ей в руки. Девушка достает ингалятор, сует его в рот и нажимает. Шипение. Тишина. Из груди девушки со свистом вырывается воздух, плечи опадают, она откидывается на парапет и закрывает глаза.

Современная медицина. Настоящее чудо. И как они обходились без нее раньше?

— Спасибо, — говорит Джемма.

— Не за что, — отвечает Мерседес, достает из кармана передника холодную бутылочку воды «Фуджи». Девушка осушает ее в три глотка, щеки у нее начинают розоветь. — Как ты?

Джемма кивает. Не особо уверенно.

— Я в порядке. Все это чуть серьезнее, чем я ожидала.

— Ничего, скоро все закончится, — успокаивает ее Мерседес. Хотя знает, что «скоро» — это непостижимый отрезок времени, который может тянуться вечность. — Не успеешь и глазом моргнуть, как вновь окажешься в Лондоне.

Девушка долго ничего не отвечает, потом жалобно произносит:

— И что потом?

«А мне почем знать? — раздраженно думает Мерседес. — Я не Бог».

Но только утешительно поглаживает ее по руке и забирает пустую бутылку.

— Я так скучаю по маме, — говорит Джемма.

— Мне жаль, — говорит Мерседес, не зная, что добавить еще.

Вполне возможно, что мать умерла. Она не может себе представить, что за человек может бросить свою дочь в таком юном возрасте. Уж точно не тот, кто заслуживал бы ее возвращения.

Она берет из хлебницы foqqaxia, накладывает в нее scamorza и ветчину, разогревает пару минут в микроволновке и относит Пауло. Зайдя в холл, слышит шорох шагов. Она скрывается в тенях под лестницей, чтобы не путаться под ногами. Это Мэтью, багровые ноги в черных резиновых шлепках, за которым тащится безутешная Сара. Рядом с ним девушка кажется совсем крохотной. «Наверняка ощущение такое, будто на тебя свалился шкаф, — думает Мерседес. — Удивительно, что у девочек кости остаются целы после таких выходных».

Сквозь открытую дверь sala слышны жалобы Джейсона Петтита.

— Я думал, она достанется нам, — стенает он.

— Ну что ж, тебе придется довольствоваться мной, — раздраженно бросает ему Татьяна.

— А что случилось с другой? Думаешь, она уже приняла ванну? Как насчет нее?

— Да заткнись ты, Джейсон! — срывается Татьяна.

Мерседес догадывается, что поездка Татьяны не соответствует ее ожиданиям.

Пауло мрачно стоит в тени жакаранды. Он берет бутерброд и кофе, яростно набрасывается на еду и спрашивает:

— Все нормально?

— Сам знаешь. — Она пожимает плечами.

Он задумчиво жует.

— У меня старшая на четыре года младше этих девчонок, — произносит он. — И эта мысль никак не дает мне покоя. Ее начинает интересовать косметика, шмотки и мальчики.

Мерседес ждет. Он откусывает еще кусок и с тяжелым вздохом продолжает:

— Мне пора с этим заканчивать. Я чувствую, что все больше превращаюсь в сурового папашу. В прошлый приезд понял, что кричу на нее, чтобы она стерла с лица всю эту дрянь. Они ведь не знают, правда? Понятия не имеют, каковы мужчины.

— Не все, — отвечает она, удивляясь, что оказалась по ту сторону баррикад. Они поменялись ролями.

Он резко кивает.

— Да. Ты права. Видишь. Эта работа искажает перспективу. Нельзя без конца закрывать глаза и вместе с этим сохранить душу, так?

— Нет, нельзя, — отвечает она, задумчиво глядя на него.

Остров

Август 1985 года

36

— Мерседес! Jala, глянь! Так она называется — «Мерседес»!