Джон Гришем - Вердикт
Однако Моук решил не задавать этого вопроса. Вместо этого он сказал:
— Вы знаете, мой сын — прекрасный консультант по подобного рода проектам.
— Да? Не знал. Мой клиент с радостью будет сотрудничать с вашим сыном.
— Он живет на другом конце залива, в Сент-Луисе.
— Я могу ему позвонить.
— Не надо, я сам.
У Рэнди Моука было два грузовика для перевозки гравия, но большую часть времени он проводил, предлагая в аренду рыболовецкие суда для морских чартеров. Через два месяца после окончания школы его впервые осудили за наркотики.
Хоппи торопился. Рингволд настаивал, чтобы он дожал Моука во время первой же встречи. Если не договориться с ним сразу, он вернется в округ Хэнкок и начнет болтать о проекте.
— Мой клиент заинтересован в том, чтобы определить гонорар до начала покупки земли. Сколько запросит ваш сын за свои услуги?
— Сто тысяч.
У Хоппи не дрогнул ни один мускул, и он испытал гордость оттого, что сумел сохранить хладнокровие. Рингволд предсказал, что размер вымогательства окажется в пределах от ста до двухсот тысяч. “KLX” с радостью заплатит такую сумму. Откровенно говоря, по сравнению со ставками, принятыми в Нью-Джерси, это недорого.
— Понимаю. Это возможно...
— Наличными.
— Мой клиент хотел бы это обсудить.
— Никаких обсуждений. Деньги вперед — или ничего не будет.
— Но мы можем быть уверены?
— Сто тысяч долларов сейчас, и проекту будет дан зеленый свет. Гарантирую. И ни одним пенни меньше, а то я зарублю его на корню. Мне достаточно сделать один звонок.
Удивительно, что в его интонации не было и намека на угрозу. Хоппи позднее рассказывал Рингволду, что Джимми Хал престо излагал свои условия сделки, как если бы он продавал подержанные шины на блошином рынке.
— Мне нужно позвонить, — сказал Хоппи. — Посидите здесь немного. — Он прошел в переднюю комнату, которая, к счастью, все еще пустовала, и позвонил Рингволду, ждавшему в отеле у телефона. Им понадобилось всего несколько секунд на обсуждение, после чего Хоппи вернулся в свой кабинет. — Мой клиент согласен. — Он произнес это медленно и почувствовал себя, как брокер, провернувший сделку, которая принесет миллионы. “KLX” с одной стороны, Моук — с другой, а Хоппи в середине, в самом центре огня, но абсолютно не причастный к грязной работе.
Джимми Хал расслабился и изобразил улыбку: — Когда?
— Я позвоню вам в понедельник.
Глава 19
В пятницу во второй половине дня Фитч игнорировал судебное заседание. У него были неотложные дела, касающиеся одного из присяжных. Вместе с Пэнгом и Карлом Нассменом он заперся в конференц-зале, и они битый час глазели на экран.
Идея принадлежала Фитчу, только ему одному. Это был выстрел в темноту, одна из самых диких его догадок, но он заплатил за то, чтобы сделать подкоп под скалу, которую пока никто, кроме него, не отыскал. Деньги позволяли ему покушаться даже на невозможное.
Четырьмя днями раньше он приказал Нассмену за ночь доставить в Билокси полный комплект досье на всех кандидатов в присяжные, участвовавших в процессе по делу “Симмино”, который состоялся за год до того в Аллентауне, штат Пенсильвания. Тогда присяжные в течение четырех недель выслушивали свидетельские показания, после чего вынесли очередной оправдательный вердикт. Жюри в Аллентауне выбирали из трехсот кандидатов. Среди них был молодой человек по имени Дэвид Ланкастер.
Досье на Ланкастера представляло собой тоненькую папочку. Он работал в магазине видеотехники и числился студентом. Жил он в квартире над захудалой корейской закусочной и ездил, судя по всему, на велосипеде. Никаких свидетельств о наличии другого средства передвижения не имелось, в анналах окружной полиции не осталось ни единой квитанции на это имя об уплате штрафа водителем какой бы то ни было легковой или грузовой машины. В своде данных Фитча о претендентах на роль присяжных значилось, что он родился в Филадельфии 8 мая 1967 года, хотя факт этот тогда проверен не был, ибо никто не увидел оснований заподозрить Ланкастера во лжи. Теперь люди Нассмена обнаружили, что была указана фиктивная дата рождения. Из информации Фитча также следовало, что Ланкастер никогда не был осужден, не исполнял обязанностей присяжного в данном округе в течение предшествовавшего года, не имел медицинских противопоказаний для исполнения этих обязанностей и был полномочным избирателем. В окружной избирательной комиссии он зарегистрировался за пять месяцев до начала процесса.
В досье Ланкастера, собственно, не было ничего странного, кроме приложенной к нему докладной записки консультанта, сообщавшего, что, когда в первый день слушаний Ланкастер появился среди тех, из кого должны были выбирать жюри, секретарь суда объявил, что у него нет записи о его вызове. Однако Ланкастер предъявил повестку, которая была признана действительной, и занял место среди претендентов. Консультант Нассмена сообщал, что, судя по всему, Ланкастеру очень хотелось стать присяжным.
Единственный имевшийся в досье снимок молодого человека был сделан с далекого расстояния в момент, когда тот ехал на работу на своем горном велосипеде. Ланкастер был в бейсболке и темных очках, у него были длинные волосы и густая борода. Одна из женщин-агентов Нассмена поболтала с Ланкастером, прикинувшись покупательницей, и доложила, что он был в линялых джинсах, шерстяных носках, фланелевой рубашке с шарфом. Волосы туго затянуты в “конский хвостик”, спрятанный под воротник. Юноша оказался вежливым, но неразговорчивым.
Ланкастеру не повезло при раздаче номеров, однако он прошел два первых тура, но когда жюри было укомплектовано, до него оставалось еще четыре ряда.
Тогда досье на него было тут же закрыто.
Теперь его открыли снова. За истекшие сутки удалось выяснить, что через месяц после окончания суда Дэвид Ланкастер просто исчез из Аллентауна. Его корейский квартирный хозяин ничего о нем не знал. Хозяин магазина видеотехники сообщил, что Ланкастер просто в один прекрасный день не вышел на работу и больше о нем никто никогда не слышал. А кроме них, в городе не нашлось ни одного человека, который вообще помнил бы о существовании Ланкастера. Люди Фитча продолжали проверку, хотя особых находок никто не ожидал. Ланкастер все еще числился в избирательных списках, но их, по словам окружного чиновника-регистратора, никто не пересматривал лет пять.
В среду к вечеру Фитч был почти уверен, что Дэвид Ланкастер и Николас Истер — одно и то же лицо.
Утром в четверг Нассмен получил из своего офиса в Чикаго две огромные коробки, в которых содержались досье на присяжных, баллотировавшихся в жюри на процессе Глейвина в Броукен-Эрроу, штат Оклахома, два года назад. Дело Глейвина против “Трелко” вылилось тогда в громкий судебный скандал. Фитч обеспечил требуемый вердикт задолго до того, как адвокаты закончили свои препирательства. В ночь с четверга на пятницу Нассмен совсем не спал — изучал досье присяжных, из которых выбирали жюри на процессе Глейвина.
Среди них фигурировал некий белый молодой человек по имени Перри Хирш, которому в то время было двадцать пять лет, предположительно родившийся в Сент-Луисе, дата рождения была в конце концов признана вымышленной. Хирш сообщил, что работает на электроламповом заводе, а по выходным развозит пиццу по заказу. Не женат, католик, студент, временно оставивший занятия, никогда прежде не исполнял обязанностей присяжного. Все эти сведения содержались в краткой анкете, которую адвокатам раздали перед началом процесса. В избирательной комиссии зарегистрирован за четыре месяца до начала суда, предположительно живет с тетушкой в автофургоне-прицепе на специальной стоянке. Он был одним из двухсот человек, откликнувшихся на вызов в суд в качестве кандидатов в присяжные.
Имелось два снимка Хирша. На одном он, в яркой сине-красной фирменной рубашке и бейсболке пиццерии “Риццо”, с бородой и в очках с металлической оправой, тащил стопку коробок пиццы к своей машине — потрепанному “пинто”. На другом — стоял возле фургона, в котором предположительно жил, но лица его почти не было видно.
Хирш чуть было не прошел в жюри, но был отведен обвинением по неясным причинам. Очевидно, он покинул город вскоре после окончания процесса. На электроламповом заводе, где он якобы работал, числился молодой человек его возраста по имени Терри Херц. Никакого Перри Хирша там не знали.
Фитч заплатил местному сыщику, чтобы он раскопал все, что возможно. Безымянную тетушку найти не удалось, и никаких записей в конторе стоянки автофургонов обнаружено не было. В “Риццо” никто не помнил никакого Перри Хирша.
Теперь Фитч с Пэнгом и Нассменом сидели в темноте, уставившись на экран. Фотографии Хирша, Ланкастера и Истера были увеличены и доведены до максимальной резкости. Истер, разумеется, был теперь гладко выбрит. Снимок сделан во время работы, поэтому никаких очков, никакого головного убора.
