Джеймс Роллинс - Тропа мертвых (сборник)
Вскоре они шагнули в дверной проем и по шаткой лестнице поднялись в комнату наверху. Взгляду Артура предстал пол, заваленный мусором и каким-то хламом. Вдоль стен грязные, дырявые одеяла, оставленные прежними обитателями. Единственным островком порядка среди этого океана хаоса был стоявший посредине комнаты дубовый стол с отполированной до блеска столешницей, крайне неуместный в этом жалком пространстве.
А еще запах.
Сквозь отвратительные миазмы пота, гниющих отбросов и мочи пробивался сладковатый аромат жимолости и гардении. Запах этот исходил от белых орхидей Brassocattleya.
Если у Артура и были сомнения в причастности брата к недавним убийствам, то при виде цветов они окончательно развеялись. Стол был похож на святилище или алтарь некоего злобного божества.
Артур тщетно попытался высвободиться из железной хватки брата. Несмотря на все усилия, Кристиан прижал его к стене, бесцеремонно и сильно. Теперь на плече наверняка остался синяк. Опасаясь за свою жизнь, Артур решил воспользоваться единственным имевшимся у него оружием, тем самым, что когда-то развело братьев в разные стороны.
Оружием этим было слово.
Но что он мог сейчас сказать?
В ужасе от того, что предстало перед его взглядом, Артур посмотрел на брата. Внешне Кристиан ничуть не изменился, и вместе с тем его было трудно узнать. Лицо и осанка остались прежними, но двигался он со скоростью и силой, неподвластной разуму. Но, что страшнее всего, его некогда улыбчивое лицо сменилось маской жестокости. Глаза, некогда светлые и радостные, теперь сверкали злобой.
Артур решил, что все это последствия употребления наркотиков. Он вспомнил безумца в церкви, вспомнил прочитанные им ужасные истории о наркоманах, принимавших новый препарат под названием фенилциклидин, или «ангельская пыль». Наркотик появился в районе Хейт-Эшбери всего год назад.
Неужели в этом следует искать объяснение?
— Ты должен начать новую жизнь, — попытался убедить брата Артур. — Я в состоянии помочь тебе. Помогу вылечиться.
— Вылечиться? — Кристиан скривил губы в презрительной гримасе и рассмеялся мерзким смехом, нисколько не похожим на его прежний.
Изменив тактику, Артур попытался воззвать к их общему прошлому, заставить брата вспомнить, каким он был раньше.
— Орхидея Brassocattleya, — сказал он, кивком указав на стол. — Их так любила выращивать мама.
— Они предназначались тебе, — сказал Кристиан.
— Орхидеи?
— Убийства, — недобро оскалился брат. — Орхидеи нужны были лишь затем, чтобы ты приехал ко мне в Сан-Франциско. Я знал, что ты работаешь на «Таймс», и надеялся с их помощью заманить тебя сюда. Вот я и начал с того певца из Лондона.
Артур представил себе лицо Джеки Джейка и похолодел от ужаса. Получается, что он сам косвенно виновен в убийстве певца.
— Ты прибыл раньше, чем я ожидал, — признался Кристиан. — Я надеялся оставить более длинный след приглашений, прежде чем развлечь тебя здесь.
— Теперь я здесь. — Плечо Артура ужасно ныло, отдаваясь болью даже в зубы. — Что бы ни было между нами, мы можем загладить былые обиды.
Кристиан поднял руку и повернул ее к брату, чтобы стал виден тонкий шрам на запястье. У Артура на запястье был точно такой же.
— Верно, — согласился он. — Мы же братья по крови.
— Навсегда… — В голосе Кристиана прозвучал неподдельная грусть.
Артур надеялся, что это знак того, что Кристиан наконец вынырнул из темной, свинцовой бездны, в которую его погрузили наркотики.
— Мы можем снова стать братьями.
— Но только по крови, — произнес Кристиан, холодно глядя ему в глаза. — Разве не так?
Не успел Артур ему что-то ответить, как брат толкнул его и, когда Артур полетел на пол, набросился на него и уселся ему на грудь. Бледное лицо Кристиана зависло над ним всего в нескольких дюймах. Глаза брата читали его мысли, как книгу.
Артур попытался сбросить его с себя, но не смог.
Кристиан пригнулся ближе, как будто собираясь поцеловать брата. Щек Артура коснулось его холодное дыхание. Затем большим пальцем он приподнял ему подбородок, открывая горло.
Артуру вспомнились фотографии из морга: у всех жертв Кристиана было распорото горло.
Нет…
Он снова попытался высвободиться, столкнуть с себя брата. Увы, его усилия были тщетны. Острые зубы вонзились ему в шею.
Его крик захлебнулся в хлынувшей крови.
Он сопротивлялся, как мог: боролся, отбивался, кричал, но через считаные секунды борьба отобрала у него последние силы. Теперь он лежал, чувствуя, как на его израненное тело накатывают волны боли и невиданного ранее блаженства, и с каждым затухающим ударом сердца оно возносило его ввысь. Конечности сделались тяжелыми, как будто налитыми свинцом, глаза сомкнулись. Он стремительно слабел, возможно, умирал, но ему было все равно.
В эти жуткие мгновения он понял, что это за связь, которую люди ищут в любви, наркотиках и религии. Теперь он обрел ее. С Кристианом…
Все правильно.
Но уже в следующий миг их единение было грубо оборвано, как будто отсечено холодным лезвием.
Артур открыл глаза и увидел, что брат смотрит на него сверху вниз и с его подбородка капает кровь.
В глазах Кристиана Артур прочитал ужас… и сожаление, как будто кровь одержала победу там, где оказались бессильны его слова. Кристиан положил холодную, как лед, руку на горло брата, как будто надеялся этим прикосновением остановить бившую оттуда кровь.
— Слишком поздно, — прохрипел Артур.
Кристиан прижал руку еще крепче. В его глазах собрались слезы.
— Прости. Прости. Прости…
Брат смотрел на него так, как будто боролся с вселившимся в него зверем. Артур видел, как трепещут его ноздри, как будто брат принюхивается к запаху свежей крови.
От этого страстного желания Кристиан застонал, но Артур услышал и сдавленный голос внутренней борьбы.
Боже, как он хотел в этот миг помочь Кристиану, забрать его боль, избавить от мучительного поединка с самим собой.
Он не стеснялся своих чувств, и его взгляд был полон братской любви.
По щеке Кристиана скатилась слеза.
— Я не могу… только не тебя…
Подхватив Артура обеими руками, он подтянул его к окну и вышвырнул на улицу. Вылетая вместе с каскадом осколков стекла, Артур успел оглянуться и заметить, как брат отпрянул от окна обратно в тень и навсегда исчез, как будто растворился в темноте.
В следующий миг Артур больно ударился о мостовую.
Хотя было еще светло, темнота приняла его в свои объятия. Но за миг до того, как погрузиться во тьму, он успел увидеть орхидею. Она упала на асфальт рядом с его головой и теперь плавала в луже крови — его крови. Артур уловил ее сладкий аромат. Последний аромат, который ему было дано почувствовать в этой жизни.
Его мать наверняка была бы счастлива.
* * *Спустя неведомое ему число дней Артур очнулся от боли. Он лежал на койке, больничной койке. Потребовалось несколько вдохов-выдохов, чтобы понять, что его ноги в гипсе и поставлены на вытяжку. А каких адских трудов стоило просто повернуть голову! В окно проникал слабый дневной свет.
— Вижу, что вы не спите, — раздался рядом знакомый голос.
По другую сторону койки сидел Миллер. Полицейский протянул руку к столу и, взяв стакан воды с соломинкой, вставил ее ему между губ. Артур не сопротивлялся. Более того, он выпил всю теплую воду, опустошив стакан до дна.
Утолив жажду, Артур откинулся на подушку. Даже такая простая вещь, как питье, отняла немало сил. И все же от его внимания не ускользнул синяк под глазом у Миллера, оставленный его собственным кулаком.
Полицейский как будто угадал его мысль и потрогал больное место.
— Извините, мистер Крейн, что мы не отнеслись к вам более серьезно.
— Я тоже приношу извинения, — прохрипел Артур.
— Я должен вас кое о чем спросить… Вы узнали человека, который напал на вас?
Артур закрыл глаза. По правде говоря, он не знал, что за существо напало на него, зато узнал того, кто вышвырнул его на солнечный свет, вырвав из кровавых объятий жуткого монстра. Да, его жизнь спас Кристиан. Неужели он теперь его выдаст?
— Мистер Крейн!
Артур представил лицо Джека Джейка и окровавленное человеческое тело на мостовой. Даже если он простит Кристиану, что тот напал на него, нельзя допустить, чтобы чудовище, поселившееся в душе брата, и далее безнаказанно отнимало человеческие жизни.
Артур открыл глаза и заговорил. И говорил до тех пор, пока его не сморил сон.
Когда он проснулся, была ночь. Его терзала страшная жажда, а ноги все так же возвышались перед ним, словно некая причудливая скульптура.
Откуда-то слева доносилось тихое бормотание, — по всей видимости, от поста медсестры. Крейн потянулся было за колокольчиком…
Он был на улице и видел окружающее пространство чужими глазами. Впереди маячила высокая кирпичная башня. Церковь. Посередине башни — дверь, из которой на темные ступени крыльца струится свет.
