Михаил Огарев - Страсти в неоримской Ойкумене – 2. Истерическая фантазия
– М-мэ-э-ээ-э-о! – обрадовано запела я и закивала прической. – Мэ-ээ-оо!
– Явное подтверждение. Иди и чини. На все про все тебе полчаса, не больше. Иначе еда вконец остынет.
Перечить старшему товарищу Ляптий не посмел и весьма шустро засеменил за мной. Однако на пороге озабоченно спросил:
– А точно фулюганит именно «МЭО»? Чего у него не того?
– Моя-твоя не понимай, – не менее стильно отозвалась я. – Не знай, не ведай, где хряп. Либо провод трык-трык, либо железячка грым-грым.
– Так бы сразу и сказала. Погодь, щас захвачу отвертку.
Леонтиск внизу встретил нас грозным: «Сто восемь, гулены!» Васичка поперхнулся и едва ли не впервые отказался от излюбленного трафарета: «Не работает, потому как и не должно!», а молча полез развинчивать и разбирать.
С починкой он управился минут эдак за семь. Вернее, с доказательством того, что все его шурешки действуют отменно: усилители, датчики, колонка дистанционного управления, регулятор питания…
– Но автоматическая подпитка не идет? – обреченно заныла я. – Ведь не идет же?
– Вестимо, ремонтники виноваты! Пускай вскрывают клапан.
Пока мы с Леонтиском вели себя, как пойманные рыбы, Василийс благополучно улизнул на долгожданное свидание с горячими беляшами под пиво и чего покрепче. Первой опомнилась я и плаксиво подвела итоги:
– У тех всё хорошо, и у этих отлично, а почему у нас ху… хуже не придумаешь? Несправедливо! Я иду жаловаться Королю!
– Через четверть часика, ладно? Мне до зарезу необходим душ.
…Григорий Саблюний Скучный соизволил меня принять лишь за час до окончания рабочего дня – до этого он шумно выяснял отношения с имперским инспектором по технике безопасности, которого сам же и притащил. Тот обнаружил целый обоз и маленькую тележку всяческих недостатков-нарушений, что педантично и зафиксировал в «Свитке контроля». Запасной выход был завален рассыпанным, бесхозным сульфоуглем, на переносных лесенках стерлись штампы даты проверки, топливопроводы не успели покрасить в обязательный желтый цвет и нанести красные стрелочки, указывающие направление движения горючей смеси; забыли устроить ограждение горячих поверхностей, температура которых превышала 60 градусов… Но главная жирнющая хрюшка замедленного действия была подложена Королю нашим Сычием.
– Вообрази, Грациэлла, этот кабанище меня подставил самым хрякским образом! – возмущался Саблюний, последовательно развивая свинячью тему. – Инспектор строго его вопрошает: «Отчего не в форменной одежде?» А сей боров безмятежно заявляет в ответ: «Так начальничек не выписал!» Нет, ты представляешь? Я ему еще осенью предлагал – при тебе, между прочим! И он публично отказался!
Я сочувственно поддакивала, а про себя нервничала: время шло не в мою пользу. Надо же, Григорий опередил и начал жаловаться первым!
А Сычий сегодня в ударе. И по фривольным шарикам метко пострелял, и наивного Королька обидно подловил. Окончание их бурного диалога я могла бы угадать абсолютно точно:
Саблюний (растерянно): «Ты же сам сказал, что не нужна! И еще послал в эту… как ее… В задницу!»
Самсоний (насмешливо): «На работе и без спецовки? Ты кретинские вопросы почаще задавай – еще и не туда пошлю! Кстати, я сейчас в туалет собираюсь – не хочешь поинтересоваться, нужна ли мне смятая бумажка?»
Заключительная фраза спеца по соединениям-разъединениям должна была поразить простоватого руководителя в самое сердце.
– Сычий… он такой, – успокаивающе проворковала я. – Вредный. На «зоне» его приучили взвешивать каждое слово перед тем, как произнести. Вот он и куражится!
– То-то и оно. Ах, если бы этот свинтус не состоял в родстве с Авлом Корзявием, уж я бы ему показал! К сожалению, покажут мне. Ведомость на зарплату. Со срезанной на пятьдесят процентов квартальной премией.
– Быть того не может! – возмутилась я и всплеснула руками. – Не посмеют! Разве что на тридцать…
– Тоже не сахар. А что у тебя случилось?
Нет, как бывает полезно вовремя подсюсюкнуть расстроенному боссу!
Набрав полную грудь отборнейшего кислорода, я преобразовала его в отточенную до блеска стукаческую формулировку: «Ваши подчиненные не справляются со своими обязанностями!»
Королю – прямо бальзам на раны…
Пошел шестой час пополудни, а никто и не помышлял об уходе. Григорий согнал к третьей отопительной установке всех, кого сумел найти: Гаммия, Арбузия, Локисидиса, Ляптия, Воррония… Впрочем, последний мог запросто послать Саблюния в заоблачные выси (участок же чужой!), но взыграл профессиональный интерес. Именно Луций и настоял на одновременном вскрытии и клапана, и «МЭО». Вот тут-то и выяснилось, что…
– Так-так-та-ак! И какой же козел поставил сюда «крокодила»?
– Ого! Как рычаг вообще работал? При таком-то изгибе!
– Искрит, зараза… И хорошо искрит!
– Не трогай! Не бей зубилом, говорю! Щас всё рассыплется!
– Ну, оборван поводок, и что? Если хотите знать, он лишний!
– Возможно… а эти два куда ведут? Схема есть?
– Разумеется! Но ее искать надо…
– Тогда пойдем дюдюктивным путем. Ежели вот эта серо-буро-малиновая дрянь получает импульс от «R-25» со щита, тогда вон та длинная сволочь… стоп-стоп! Почему она раздвоилась?
– Пить надо меньше, а закусывать лучше – сразу в глазах двоиться перестанет! Четыре ответвления, понимаешь? Четыре, а не два!
– Пять… ик… пятекантроп ты, и больше никто. Ведь эта же шесть… шестерня бракованная! Семь… ик… Семений из ремцеха обманул, а еще мой шурин!
– Хотите Соломоново решение? Переставляем на место этого ремонтно-наладочного кошмара свежачок с первого «отопустика». А с кошмариком потом разберемся!
– Ничего не выйдет. «МЭО», что на первом, было снято как раз отсюда. А до того оно гремело на втором. И ни здесь, ни там толком ни хрена не регулировало…
Я и Леонтиск стояли поодаль и неспешно покуривали, втайне наслаждаясь сложившейся ситуацией. Подобные консилиумы случались крайне редко и ничем, кроме конфуза, как правило, не кончались. Но какой восторг для зрителей! Так и тянуло хлопать в ладоши при особенно смачных репликах.
Правда, когда из фигурантов мы вновь станем активными актерами, то веселья значительно поубавится, ибо предстоит нам…
– …а вам, господа операторы, придется до утра работать в ручном режиме. Ну да не впервой же! А завтра будем разбираться. Обстоятельно, без суеты, методом проб и ошибок!
Даже этот пакостный смешок Гаммия мне лично не испортил настроения. Во-первых, как ни верти, а свою бригадирскую несостоятельность он признал публично, а во-вторых, действительно, «не впервой».
3
Выждав, покуда оконфуженные дядечки не разошлись, чудесный Леонтиск преподнес мне приятный сюрприз. Оказывается, сгонной задвижкой он давным-давно уже поймал «точку», чем и замедлил движение уровня вниз-вверх до предела.
– На самом деле, мне довелось поправлять не свыше десяти раз, – с лукавой улыбкой признался мой напарник. – Простишь за откровенное вранье, а?
Прощение было немедленно даровано путем типично сестринского поцелуя в щеку. Не получив ответного братского, я подавила разочарованный вздох и, завладев мужским запястьем, повела его хозяина к позабытому диванчику. Дабы записать на восемнадцать ноль-ноль сведения. И в последний раз за сегодняшний денек побаловаться чайком. И вдобавок…
Дикий, какой-то подземный вопль, перешедший затем в непрерывный вой, вполне под стать Минотавровому, заставил нас вздрогнуть, а меня еще и присесть. Орали откуда-то из самых недр отопительного центра – более точно определить было трудно.
Обмуровщик, уже собравшийся уходить, передумал и вооружился красным противопожарным ломом. Сочтя себя достаточно защищенным, он осторожненько заглянул за угол операторской, но на большее не решился.
Оттеснив его в сторонку, Леонтиск двинулся по узкому коридору между задними дверцами энергощита и стеной мастерской – я по-шпионски кралась за ним. Шествие прикрывал Локисидис с воздетым над моим затылком тяжеленным куском металла.
Остановилась наша процессия возле ремонтницких верстаков. Дальше идти не имело смысла.
Из мужской раздевалки Аркадий и Филиппий под руки выводили Сергия Шлеппия Центавруса. На него было жутко смотреть.
Новообращенный верующий сейчас походил на своих ранних собратьев, над которыми всласть надругались бессердечные римские легионеры. Оборванный, мокрый, в грязнейшей нижней одежде, пальцы рук и ног изодраны в кровь, на лице застывший неописуемый ужас… Густая слюна свисала с нижней губы аж до кадыка.
– Белая горячечка? – прошептала я, прижавшись боком к Леонтисковой спине и боясь выглянуть. – Неужели из-за меня?
– На первый вопрос я бы ответил положительно, – процедил Лео. – На второй… Вряд ли.
