Джейн Кейси - Поджигатель
Меня почему-то не удивило, что главный суперинтендант Годли по-хозяйски расположился в одном из врачебных кабинетов. На столе лежали раскрытые папки, тихо гудел ноутбук. За монитором сидел, ссутулившись, тощий хмурый мужчина в очках, с изможденным лицом — инспектор сыскной полиции Томас Джадд.
Куда бы ни шел Чарлз Годли, Том Джадд повсюду следовал за ним. Я не люблю этого человека, но уважаю за организаторские способности: до сих пор он безупречно вел административную часть расследования. Годли сидел в рубашке с закатанными рукавами, откинувшись в низком кресле и забросив руки за голову — усталый, но сосредоточенный. Он рано поседел, однако это его не старило. Наоборот, седина в сочетании с голубыми глазами необычайно шла высокому широкоплечему Годли. Человек с такой фотогеничной внешностью — находка для репортеров.
Он выглядел утомленным. Увидев его бледное лицо и покрасневшие глаза, я едва сдержала сочувственный возглас. Босс не поощрял поклонения со стороны подчиненных и не стремился стать для них культом.
Роб осторожно постучал по дверной раме.
— Вызывали, сэр?
Годли глянул на него рассеянно.
— Да, хорошо. Мэйв, ты тоже здесь? Отлично.
— Мне позвонил Роб, — сообщила я из-за плеча коллеги, желая отрекомендовать его перед начальством. Роб будет счастлив и, возможно, даже не обидится из-за того, что Годли мне улыбнулся. Впрочем, Роб не нуждался в моей помощи: он ковал свою репутацию собственными руками, и делал это очень умело.
Годли уже встряхнулся и обрел обычную живость.
— Ты ввел ее в курс дела?
Роб кивнул.
— Значит, ты знаешь, что у нас есть подозреваемый. И свидетельница.
Ну, к подозреваемому меня близко не подпустят, нечего и мечтать. Когда он очнется, его будут допрашивать большие «шишки». Зато свидетельница — моя.
— Я бы хотела поговорить с девушкой, — вкрадчиво произнесла я. — Возможно, мне будет легче завоевать ее доверие.
— Мы ждали, когда она соблаговолит дать показания… и протрезвеет. Уверен, вы найдете общий язык. — Джадд по-прежнему сидел, склонившись над монитором, и бешено колотил по клавишам. Он никогда не упускал возможности кого-нибудь унизить, особенно меня.
Легкое волнение, которое я всегда испытывала в присутствии босса, сменилось праведным гневом, направленным на инспектора. Я не унаследовала от отца рыжих волос, зато имею взрывной характер, который обычно к ним прилагается.
— Что вы хотите сказать, сэр?
— Только то, что сказал. — Его тон был мягким, но глаза за стеклами очков злорадно блеснули.
Джадд отлично понимал (так же как и я, как и все в этой комнате), что минуту назад он практически назвал меня пьяницей. Старый предрассудок: если ирландка, значит, непременно алкоголичка: «Мне бутылку „Гиннеса“… Нет, лучше две, и виски вдогонку!» И не важно, что мои родители трезвенники, что первый раз я попробовала спиртное в двадцать лет и что, когда пью, предпочитаю красное вино.
— Хорошо, поговори с ней. — Годли не обратил внимания на грозовые разряды в душном маленьком кабинете. — Можешь взять с собой Роба. Узнайте, что произошло — вплоть до того момента, когда она ударила его ножом. Каким образом она оказалась в его машине. И что именно ее напугало. Насколько я понял, девушка решила, что сидит в одной машине с убийцей. Мне надо знать, что конкретно он сказал или сделал — почему она запаниковала. Прежде чем его допрашивать, хочу ознакомиться с ее показаниями.
— Ясно, — кивнула я. Задание несложное. В конце концов, это же не космическая наука.
— Свидетель важный, — добавил Годли. — Смотрите не спугните ее. Обращайтесь уважительно.
Я была уверена, что последнее наставление адресовано не мне. Шеф знал, что я в отличие от Джадда не нуждаюсь в подобных предупреждениях.
— Когда мы сможем ее увидеть?
— Прямо сейчас. Девушка рвется домой. Она согласилась дать показания, но, как я понимаю, ей не терпится поскорее уйти из больницы. Так что поспешите.
Я повернулась к двери, но задержалась, услышав вопрос Роба:
— Что слышно насчет машины, сэр? Там что-нибудь нашли?
— Пока нет, — бросил Джадд, сжав губы в ниточку.
— Что? — Я не поверила своим ушам.
— Машина чистая. Ничего подозрительного — ни ножа, ни другого оружия, ни горючих веществ.
— Может, он их выбросил? По примеру Сатклиффа спрятал улики, когда понял, что его вот-вот арестуют? У него было время до приезда полиции.
Уже не впервые история йоркширского Потрошителя всплывала в связи с нашим убийцей, однако меня удивило, что Роб о нем упомянул. Годли просто бесился, когда его расследование сравнивали с неуклюжей, плохо организованной и практически бесполезной охотой на Питера Сатклиффа, которого поймали почти случайно. И в этом было еще одно сходство. Вик Блэкстафф попал к нам в руки не в результате успешной полицейской работы. Пресса и телевидение съедят нас живьем. Годли сердито раздувал ноздри, но отвечать предоставил Джадду.
— Мы обыскиваем переулок и прилегающие территории. Но врачи говорят, с такими ранениями он вряд ли мог передвигаться. Когда приехала «скорая», он был без сознания.
— Значит… — протянула я.
— Значит, вам надо выяснить, что там на самом деле произошло, — закончил за меня Джадд. — Потому что в данный момент мы не имеем об этом ни малейшего представления.
Та же симпатичная медсестра проводила нас в палату Келли Стейплз. Вернее, проводила Роба, который всю дорогу с ней заигрывал. А я шла за ними, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. Это очень ответственный момент. Надо задать нужные вопросы, получить нужные ответы, не разозлить свидетельницу, расположить ее к себе. Надо вести беседу непредвзято, не допуская мысли о том, что мне заранее все известно. И слушать. Внимательно слушать, пытаясь угадать даже то, о чем она молчит.
Когда медсестра подвела нас к двери палаты, я оттащила Роба в сторонку и зашептала:
— Ты будешь записывать, ладно? С вопросами не встревай. Я хочу поговорить с ней сама.
— Она в твоем полном распоряжении, милая. Как сказал Джадд, у вас с ней наверняка много общего.
— Он сказал не это! — возмутилась я, задетая словами Роба. Вот уж от кого не ожидала…
— Почему он так тебя не любит?
— Джадд — расист и женоненавистник, разве ты не понял? Он всегда отпускает ехидные замечания в мой адрес.
— А по-моему, он неплохой парень.
Я ткнула его кулаком в бок, потом потрясла головой, надеясь, что это поможет прояснить и хоть как-то упорядочить мысли.
— Ты взял блокнот?
— Он всегда при мне. — Роб поднял свой блокнот. — И ручка. Есть еще запасная — на случай если в этой закончится паста.
— Ну ты молодец, настоящий бойскаут!
Что ж, пора идти! Я постаралась придать лицу спокойное доброжелательное выражение и толкнула дверь.
Потерпевшая Келли Стейплз оказалась совсем юной. Войдя в палату, я сразу заметила, что она недавно плакала. Девушка сидела возле кровати в больничном халате и босиком. Бледные ступни распухли, на пятках и пальцах виднелись потертости от сапог. Изможденное лицо в обрамлении длинных белокурых волос, покрасневшие, отекшие от усталости глаза. Было видно, что Келли неловко себя чувствует в бесформенном кургузом халатике. Она натягивала подол на колени. Ее губы казались раздраженными, будто она их кусала.
Я села на край кровати и улыбнулась.
— Келли? Я констебль сыскной полиции Керриган. Зови меня просто Мэйв. А это мой коллега, констебль Лангтон, он будет записывать наш разговор.
Роб скромно опустился в жесткое кресло в углу палаты. Девушка взглянула на него, потом на меня пустыми глазами.
— Вы не знаете, когда приедет моя мама?
— К сожалению, нет. Но я уверена, она уже в пути.
— Она привезет мне одежду. У меня забрали все вещи.
— Их взяли на экспертизу, — объяснила я, хотя девушка в любом случае не смогла бы носить одежду, испачканную в крови Вика Блэкстаффа.
— Я хочу домой.
— Скоро поедешь, — отозвалась я ласково, будто разговаривала с ребенком. Впрочем, почти так оно и было.
— Сколько тебе лет, Келли?
— Двадцать.
Отлично. Значит, можно задавать вопросы, не дожидаясь родителей.
— Ты учишься или работаешь?
— Учусь в кулинарном колледже. — Ее взгляд немного прояснился. — На последнем курсе.
— Хочешь стать шеф-поваром?
Девушка озадаченно пожала плечами:
— Не знаю.
Ладно, хватит панибратства. Пора переходить к делу.
— Мне бы хотелось поговорить о том, что произошло сегодня ночью. Мы зададим тебе несколько вопросов, а потом отпустим домой.
Девушка закатила глаза, но ничего не сказала.
— Прежде всего поверь: тебе нечего бояться. Мы опрашиваем тебя как свидетельницу, а не как подозреваемую, поэтому, пожалуйста, будь с нами полностью откровенна. Мы просто хотим узнать, что случилось до того, как ты… убежала.
