Харлан Кобен - Чаща
— Мне надо это знать?
— Ревнуешь?
— Вот-вот. Должно быть. Лучше дай мне эти распечатки.
Лонни протянул ей несколько листков, и они углубились в чтение. Через пять минут Лонни покачал головой.
— В чем дело? — спросила Люси.
— Сколько лет большинству из этих деток? — спросил Лонни. — Двадцать, так?
— Так.
— И их сексуальные эскапады всегда длятся… сколько? Пару часов?
Люси улыбнулась:
— Богатое воображение.
— Парней на столько хватало, когда ты была молодой?
— Сейчас точно не хватает.
Лонни изогнул бровь.
— Все потому, что ты такая темпераментная. Они не могут себя контролировать. Так что вина — твоя.
— Гм-м… — Она постучала ластиком карандаша по нижней губе. — Ты не в первый раз это говоришь, да?
— Думаешь, мне уже нужно что-то новенькое? Как насчет: «Такого у меня никогда не было, честное слово!»
Люси фыркнула:
— Извини, незачет.
— Черт.
Они продолжили чтение. Лонни свистнул и покачал головой:
— Может, мы выросли не в ту эпоху.
— Определенно.
— Люси! — Он посмотрел на нее поверх распечатки, которую читал. — Тебе это просто необходимо.
— Да-да.
— Я готов помочь, знаешь ли. Без всяких условий.
— А как же Восхитительная Официантка?
— Мы не давали друг другу обет верности.
— Понимаю.
— Речь идет только о физическом процессе. Взаимное стравливание энергии, если ты уловила, к чему я клоню.
— Ш-ш-ш. Я читаю.
Намек он понял. Лишь через полчаса Лонни наклонился вперед и всмотрелся в лицо Люси.
— Что теперь?
— Прочти-ка вот это. — Он протянул ей листок.
— Зачем?
— Просто прочти, хорошо?
Люси пожала плечами, отложила сочинение, которое читала, — еще одна история девушки, выпивавшей с новым бойфрендом, а закончилось все в постели с двумя парнями. Люси частенько приходилось читать о сексе втроем. И всегда такое случалось под действием алкоголя.
Но через минуту она об этом забыла. Забыла вообще обо всем. О том, что живет одна, что у нее нет семьи, что она профессор колледжа, что окна ее кабинета выходят на площадь кампуса, что перед ней сидит Лонни. Люси Голд исчезла. Ее место заняла другая женщина, моложе, если на то пошло — девушка, с другими именем и фамилией, стоящая на пороге взрослой жизни, но все равно еще очень юная:
Это случилось со мной в семнадцать лет. В летнем лагере. Я работала там помощницей вожатого. Получить работу мне труда не составило, потому что лагерь принадлежал моему отцу…
Люси остановилась. Посмотрела на первую страницу, на последнюю. Разумеется, ни имени, ни фамилии. Студенты присылали сочинения по электронной почте. Лонни их распечатывал. Вроде бы вычислить автора не представлялось возможным. И это способствовало откровенности. Никаких отпечатков пальцев, всего лишь анонимное щелканье мышкой по кнопке «Отправить».
Это было лучшее лето в моей жизни. По крайней мере до последней ночи. Даже теперь я знаю, что уже никогда не смогу так хорошо проводить время. Странно, не правда ли? Но я знаю. Знаю, что никогда, никогда не буду так счастлива. Никогда. Улыбка у меня теперь другая. Более грустная, словно сломалась и починить ее нет никакой возможности.
Тем летом я любила юношу. Для этой истории я назову его П. Он был на год старше и числился младшим вожатым. Вся его семья работала в лагере. И сестра, и отец, врач лагеря. Но я едва обращала на них внимание, потому что в тот самый момент, когда увидела П., у меня учащенно забилось сердце.
Я знаю, что вы думаете: обычный летний роман. Как бы не так! Я боялась, что уже никогда никого не полюблю, как любила его. Звучит глупо. Вот что думают все. Может, они правы. Не знаю. Я все еще молода, но ничего такого больше не ощущаю. Словно мне выпал один-единственный шанс стать счастливой, и я его упустила.
В сердце Люси будто возникла дыра, которая начала увеличиваться.
Как-то ночью мы пошли в лес. Этого делать не разрешалось. В лагере существовали строгие правила. И никто не знал этих правил лучше меня. В этом лагере я проводила лето с тех пор, как мне исполнилось девять лет. Именно тогда мой отец купил этот лагерь. П. выпало ночное дежурство. И, поскольку лагерь принадлежал отцу, в дежурные попала и я. Ловко, правда? Поручить охрану спящего лагеря двум влюбленным! Вот уж насмешили!
Он не хотел со мной идти, поскольку полагал, что должен дежурить, но я знала, как его уговорить. Разумеется, теперь я об этом сожалею. И вот мы отправились в лес. Вдвоем. Только он и я. Лес был огромный. Заблудиться в нем не составляло труда. Я слышала о детях, которые уходили в чашу и больше не возвращались. Некоторые говорили, что они там живут как животные. Другие считали, что они, умерли или их съели. Сами знаете, какие истории рассказывают у костра в летних лагерях.
Обычно я над подобными историями смеялась. Они никогда меня не пугали. Теперь я содрогаюсь от одной мысли о таких ночных прогулках.
Мы шли и шли. Дорогу я знала. П. держал меня за руку. В лесу царила тьма. В десяти футах мы уже ничего не видели. В какой-то момент услышали шуршание и поняли, что в лесу есть кто-то еще. Я застыла, но помню, П. улыбнулся и как-то странно покачал головой. Видите ли, обитатели лагеря встречались в лесу только по одной причине. Вы понимаете — чтобы пообжиматься, и не только. Корпуса юношей находились с одной стороны лесного выступа, корпуса девушек — с другой. Дальше объяснять не нужно. П. вздохнул.
«Надо бы проверить», — сказал он. Или что-то в этом роде. Точно я не помню.
Но я ничего не хотела проверять. Мне хотелось побыть с ним вдвоем.
Батарейки моего фонаря сели. Я помню, как быстро билось мое сердце, когда мы лавировали между деревьями. Окутанная темнотой, я держала за руку парня, которого любила. Если бы он прикоснулся ко мне другой рукой, я бы растаяла. Вам знакомо это чувство? Ты не можешь расстаться с ним даже на пять минут. На все пытаешься смотреть его глазами. Делаешь что-то и задаешься вопросом: «А что он об этом подумает?» Это ни с чем не сравнимое чувство. Удивительное и при этом доставляющее боль. Ты так уязвима, что становится страшно.
«Ш-ш-ш, — прошептал он, — остановись».
Мы так и сделали. Остановились.
П. увлек меня за дерево. Взял мое лицо в свои руки. Руки у него были большие, мне нравились их прикосновения. Он чуть приподнял мое лицо и поцеловал. Сладостная дрожь возникла в сердце и распространилась по всему телу. Он убрал руку с моего лица и положил мне на грудь. Я знала, что за этим последует. С губ сорвался громкий стон предвкушения.
Мы продолжали целоваться. Нас переполняла страсть. Мы не могли насладиться друг другом. Все мое тело горело. Он сунул руку мне под блузку. Больше я ничего об этом говорить не буду. Мы забыли про шорохи, которые слышались неподалеку. Но теперь-то я знаю. Нам следовало окликнуть тех, кто был рядом. Остановить, предупредить, что не надо бы углубляться в лес. Однако мы этого не сделали. Вместо этого ласкали друг друга.
Я полностью растворилась в своих ощущениях и поначалу не услышала крики. Думаю, и П. не услышал.
Но крики продолжались. Вы знаете, как люди описывают состояние между жизнью и смертью? Что-то похожее мы испытали в тот самый момент. Но только вроде бы мы продвигались к чему-то светлому и яркому, а крики оказались тем, что тянуло нас назад, хотя возвращаться мы совершенно не хотели.
Он перестал целовать меня. И это самое ужасное.
Он больше никогда меня не поцеловал.
Люси перевернула страницу, но текст закончился. Подняла голову.
— Где остальное?
— Это все. Ты же просила посылать частями, помнишь? Больше ничего не прислали.
Она вновь посмотрела на распечатку.
— Люси, тебе нехорошо?
— Ты разбираешься в компьютерах, не так ли, Лонни?
Он приподнял бровь.
— С женщинами у меня получается еще лучше.
— Ты полагаешь, я сейчас в настроении шутить?
— Все понял, в компьютерах я разбираюсь. В чем вопрос?
— Я хочу знать, кто это написал.
— Но…
— Мне необходимо выяснить, кто это написал.
Он встретился с Люси взглядом. Какие-то мгновения не отводил глаз от ее лица. И она знала, что он хочет сказать. Они читали ужасные истории, например однажды о порочной связи отца с дочерью, но никогда не пытались установить имя автора.
— Хочешь рассказать мне, что все это значит?
— Нет.
— Но ты готова рискнуть доверием студентов?
— Да.
— Так тебе это действительно нужно?
Она молча смотрела на него.
— Ну и ладно, — пожал плечами Лонни. — Посмотрю, что можно сделать.
