Ранульф Файнс - Профессионал
– Пророк произнес слова, которые ясно доказывают, что Амр должен уйти, – продолжал Хамуд. – Нельзя повиноваться правителю, если тот впал в грех. Сила шейха племени байт-джарбоат всегда определялась лишь тем уважением, с которым относятся к нему лично. Он только первый среди равных. У нас испокон веку было так.
Подчеркивая свои слова, Хамуд с силой опустил приклад автомата на слой козьего навоза.
– Амр бин Исса опозорил всех нас. Он айюб, тот, кто забыл про обязанности кровного родства. Айюбу нет места среди нас, и даже родные братья могут его убить. Шесть лет назад сын Амра Салим погиб в этом самом селении. – Он махнул кулаком в сторону выхода из пещеры. – Три года назад первенец Амра пал в Мирбате, а незадолго до этого еще один его сын лишился жизни в Шеришитти. Вы должны помнить, как Амр горячо клялся отомстить. Три года мы ему верили. Затем огонь в нем погас, и, не внемля призывам нашего уважаемого рашида, он упорно не желает вспомнить про свой долг. Чаша моего терпения переполнилась, когда этот человек, шейх моего народа, прилюдно заявил в Салале, что наша религия больше не требует соблюдать тхаар.
Хамуд помолчал для пущей выразительности. Похоже, его речь возымела действие – старейшины роптали, переглядывались друг с другом, неодобрительно трясли седыми бородами.
– И здесь не может идти речь о кихите, плате за кровь, потому что те, кто повинен в смерти сыновей Амра, несомненно, не признают свою вину. Он сам должен установить личности всех виновных, встретиться с ними лицом к лицу и наказать их смертью. Только в этом случае Амр искупит свой грех и избавит себя от дальнейшего бесчестья. О ашраф, я прошу тебя, чтобы ты в качестве нашего кадия приказал шейху Амру бин Исса без уверток изложить свои намерения, здесь и сейчас, перед лицом Аллаха и нашего народа.
Хамуд вернулся к своим родственникам. От входа в пещеру окликнула закутанная в платок женщина: утренняя трапеза готова. Собравшиеся вышли из пещеры и спустились на поляну.
Три коровы, некрупные и жилистые, с короткими толстыми рогами, лениво жевали смесь сушеных сардин, кокосовой стружки и гашиша. Одно животное было отобрано негром могучего телосложения, бывшим рабом покойного султана. Из ближайшего плетеного шалаша по приказу чернокожего появились двое мальчишек, они уселись на корточки. Четверо сильных мужчин схватили корову, и раб перерезал ей горло. Кровь брызнула на бритые головы, плечи и спины мальчишек. Им повезло, потому что коров убивают редко, а свежая кровь считается действенным средством от всех недугов. Затем всех обнесли плетеной миской с теплыми кишками убитой коровы – это была закуска.
Быстро сваренные внутренности были разрезаны и перемешаны с рисом. Это кушанье было подано на четырех больших оловянных блюдах, вокруг которых расселись мужчины племени байт-джарбоат.
Парень с шестифутовым кремневым ружьем, бесполезной реликвией, включил приемник, из которого раздались оглушительные звуки «Голоса Адена». Но кадий раздраженно махнул рукой, и радио умолкло. Амр отрешенно слушал сидевших рядом, однако мысли его были далеко. Бааки сосредоточенно внимал разговорам, но не мог разобрать почти ничего – горцы говорят быстрыми отрывистыми фразами, и одно пропущенное слово не позволяет понять смысл целого предложения. Например, «фдр» значит «дрожать от страха», «икоф» – «подхватить паршу», «стол» – «размахивать кинжалом», а «гед» – «плыть к берегу после кораблекрушения». Все это очень полезные слова.
Ашраф и старейшины уселись отдельно, они примут решение во время трапезы или сразу же после нее. На поляну вошли двое вооруженных мужчин в темно-буром камуфляже, который так любят повстанцы. Их встретили сдержанными приветствиями, однако остро чувствовалось отсутствие искренней теплоты, обыкновенно расцветающей при появлении гостя.
Новоприбывшие не обратили внимания на прохладный прием, но зато сами весьма горячо приветствовали Хамуда, своего старого друга, и подсели к нему. Трапеза продолжалась.
– Мы действовали между Зеаком и Джибжатом.
Говоривший, судя по всему, был из двоих главным: жилистый горец лет тридцати – тридцати пяти, с черными курчавыми волосами, высокими скулами и глазами, похожими на щелки, – карикатура на дьявола. Он ел, положив на колени АК-47.
– Правительственные войска полагают, что мы покинули этот район. Они ошибаются. Вчера мы уничтожили группу социальной помощи на трассе всего в пяти часах пути отсюда. Где в это время были войска? Мы по-прежнему можем перемещаться где угодно и делать что угодно.
– Зачем вы напали на людей из социальной помощи? – Ашраф высказал вслух вопрос, возникший у всех. – Они не имеют никакого отношения к военным. Их задача – помогать нам, строить колодцы и школы. У них есть хорошие ветеринары, которые лечат наш скот.
На это ответов не было. Первоначально НФОО заявлял, что его целью является улучшение жизни кочевников. И сейчас, когда султан Кабус через Министерство социальной помощи занимался именно этим, повстанцы только отталкивали от себя население такими действиями, как расправа с пакистанскими работниками.
– Нечего жалеть чужеземных прислужников правительства.
Затем аду стал с жаром выкрикивать марксистские лозунги, которым его научили в лагере подготовки НФОО в южнойеменском Хауфе. Вероятно, сам он понимал свои проповеди не лучше, чем слушатели.
Ашраф и старейшины молчали. Им давно уже не нравилась свирепая идеология боевиков НФОО. Всего два года назад вот такие же люди в камуфляже после долгих пыток убили семью ашрафа. В живых осталась только его дочь, но и она сошла с ума и лишилась дара речи.
Старейшины оказались меж двух огней. С одной стороны, им хотелось примерно наказать Амра, чтобы остановить расползающуюся гниль. Открытое нежелание шейха племени уважать многовековой закон кровной мести, особенно если учесть, что он обязан отомстить за смерть троих сыновей, могло привести к общему крушению системы, а это бесконечно пугало консерваторов, не знавших ничего другого. Амр должен подчиниться шариату, иначе его ждет наказание. С другой стороны, старейшины понимали: Хамуд и его многочисленные сторонники тщательно подготовили почву. Если Амру придется уйти, практически наверняка новым шейхом станет Хамуд, – чего старейшины совсем не желали, поскольку связывали с ним боевиков НФОО, палачей Дхофара, совершавших зверства под антиисламскими лозунгами. Выбирать приходилось меньшее из двух зол.
Еще старейшины обнаружили, что не могут прийти к единогласному решению, после чего официально пригласили ашрафа, чтобы тот решил эту проблему от имени всего племени. Однако ашраф надумал вынести свой вердикт, исходя не из блага джарбоатов, а в память о своей дочери, которая когда-то была веселой и жизнерадостной.
– Шариат, – начал кадий, обводя практически невидящим взглядом мраморно-белых глаз застывших в ожидании слушателей, – разделяет все человеческие деяния на пять групп, первая из которых, фардх, должна неукоснительно выполняться. Именно к ней относится закон о возмездии за убийство родственника.
Ашраф пристально посмотрел на Амра.
– Шейх Амр бин Исса уклоняется от выполнения тхаара, по-видимому, полагая, что он вправе попирать шариат. Я говорю всем вам, и в первую очередь вашему шейху, что закон один для всех. Другие сегодня уже называли Амра бин Иссу айюбом, говорили, что он опозорил себя и свой род. Я полностью с этим согласен.
Отхаркнувшись, старик смачно сплюнул.
– В качестве избранного вами кадия я постановляю, что Амру бин Исса следует дать шесть месяцев. За это время он отомстит за одного из своих сыновей. В противном случае его вместе с семьей нужно изгнать с земли, лежащей между Хадрамаутом, Руб-эль-Хали и морем. Это изгнание будет продолжаться до тех пор, пока Амр бин Исса не отомстит за всех своих сыновей. Слава Аллаху, милостивому, милосердному.
Ашраф сел. Бааки, человек неглупый, понял, что это решение является для Амра откровенным помилованием – или по крайней мере еще одним шансом, и на такой благоприятный исход он не смел даже рассчитывать. От Бааки не укрылись мрачные взгляды, которые ашраф бросал на боевиков из Ленинского полка, выставлявших напоказ свою дружбу с Хамудом. Благодарение Богу за то, что тот прислал громил в самый подходящий момент.
Однако облегчение Бааки оказалось недолгим. Новая трагедия отменила или по крайней мере подкорректировала решение, принятое ашрафом. Пять месяцев спустя любимый сын Амра Тамаан, сражавшийся в составе отряда повстанцев, был убит в западной зоне боевых действий. Эта новая утрата опечалила, но не сразила Амра. Он понимал, что скандал с его бездействием вышел далеко за пределы племени байт-джарбоат, и правильно предполагал, что гибель Тамаана ускорит развитие событий.
В душе Амра по-прежнему не было желания проливать кровь. Срок, назначенный ашрафом, истек, но шейх так и не отомстил ни за одного из своих сыновей. Старейшины пришли к нему и спросили, может ли он назвать хотя бы одну причину, почему не следует выполнять решение совета. Насколько понимал Амр, таких причин не было, и он склонил голову перед неизбежным. Отказ подчиниться означал бы смерть не только для него самого, но и для ближайших родственников, поэтому осенью 1975 года Амр попрощался с Бааки и своими немногочисленными сторонниками и навсегда покинул Дхофар, забрав с собой семью.
