Максим Шаттам - Теория Гайи
— Ну что ж, командуйте, раз вы тут хозяин, — сказал он Жерлану.
Они взяли свои сумки, подошли к кабине, и Жерлан обменялся парой слов с работником подвесной дороги. Телохранители в черных очках и кожаных перчатках не проронили ни слова с тех пор, как приземлился самолет.
Как только кабина двинулась вверх, сердце Петера сжалось. Ему показалось, что он покидает землю, населенную людьми, и отправляется в неведомый край, затерянный в облаках. Они вползали в туман, который облепил окна, как плотная паутина. Всего час назад горные вершины казались великанами в белых плащах, а теперь Петер лишь мельком видел их изрезанные ущельями склоны в редких просветах.
Все молчали, тишину нарушало лишь металлическое пощелкивание, когда кабина проезжала мимо опорных мачт подвесной дороги.
— Что это? — спросил Петер, указывая на коробку, которую Жерлан держал в руках.
— Это для обсерватории. Посылку привезли перед самым нашим приездом. Полицейские перехватили ее, чтобы она не попала в руки работнику подвесной дороги. Догадываетесь, откуда она?
— Из Полинезии?
— Точно. Ее прислал некий Петрус с острова Фату Хива,[11] куда отправилась ваша жена.
Жерлан принялся яростно отдирать коричневый скотч, которым была обмотана коробка. Телохранитель протянул ему нож. Коробку открыли, внутри оказалась еще одна упаковка, которую пришлось разрезать, прежде чем Жерлан смог наконец заглянуть внутрь.
Он смертельно побледнел, сглотнул и осторожно подобрал ноги, освобождая на полу место для коробки. Он делал это так осторожно, словно совершал какой-то ритуал. Когда Петер встретился с ним взглядом, то удивился, прочитав в его глазах страх. Жерлан был совершенно растерян.
Коробка стояла посреди кабины, как ящик Пандоры:[12] она пугала и в то же время вызывала желание немедленно заглянуть в нее. Судя по ужасу в глазах Жерлана, в ней действительно находились все ниспосланные человечеству несчастья.
5
Эмма отодвинула поднос с едой и поудобней устроилась в кресле. Ее взгляд упал на обложку романа Гийома Мюссо, который она взяла с собой. Обычно она глотала его книги со скоростью света и десятки лет оставалась верной поклонницей этого мастера романтического триллера, но сейчас читать не смогла.
Все не так. Уж если уж Мюссо на меня не действует…
А все потому, что мысли ее были заняты совсем другим. Уже шесть часов она сидела в самолете и ломала себе голову. На диске, который она посмотрела, Франсуа Жерлан рассказывал, стоя перед веб-камерой, как в ходе обычной проверки у службы внутреннего контроля возникли кое-какие подозрения. Стали копать глубже и обнаружили в Европейской комиссии черную кассу. Ле Молль, его отказ давать показания, самоубийство — Жерлан вкратце рассказал обо всем, в том числе и о том, что в бумагах Ле Молля были упомянуты фамилия Де Вонк и остров Фату Хива. Жерлан знал только кодовое название полинезийского проекта — «GERIC». Судя по всему, Ле Молль устроил на Фату Хива лабораторию, а обсерваторию на Пик-дю-Миди превратил в исследовательский центр. Эмма, большая поклонница детективов, которые давали пищу ее уму, тут же начала сочинять одну безумную гипотезу за другой, но потом постаралась вернуться к реальности. Итак, если на Фату Хива устроили лабораторию, то обсерватория действительно могла стать идеальной штаб-квартирой. Она находилась во Франции, под рукой у Ле Молля и достаточно далеко от Брюсселя и Страсбурга, что позволяло не опасаться внезапных проверок и обысков. Обсерватория находилась далеко от любопытных глаз. Наверняка там была даже вертолетная площадка — предел мечтаний того, кто окружал свою деятельность завесой тайны.
Эмме не давало покоя то, что в записке Ле Молля были упомянуты их имена — ее собственное, Петера и Бена. За шесть часов полета она успела перебрать самые невероятные теории, но ни одна из них ее не удовлетворяла.
Что ей было известно о Маркизских островах, в состав которых входит и Фату Хива, и как это связано с ее научной деятельностью? Археологические раскопки в Полинезии открыли миру богатство культуры доевропейских цивилизаций, но ими давно уже не занимались либо уделяли им очень мало внимания. Полинезия была знаменита петроглифами — странными изображениями, выбитыми на камне, о которых мало что известно, так как устных преданий почти не сохранилось. На одних рисунках были изображены человекообразные существа, на других — спруты или сложные геометрические фигуры. Впервые увидев их, Эмма сразу подумала о фантастической мифологии подземного мира, созданной Лавкрафтом.[13]
Эмма размышляла о причинах миграции людей, некогда населявших архипелаги южной части Тихого океана. Сейчас принято считать, что полинезийцы, маори, происходят от народов Юго-Восточной Азии, переселившихся в Южную Америку. Эмма внимательно следила за научными спорами об этой теории, а еще она очень хорошо помнила книгу Тура Хейердала — культового автора для любителей книг о путешествиях. Но она была палеоантропологом, и ее интересовали более отдаленные эпохи. И кроме того, Эмма занималась вопросами адаптации живых существ — интеллектом выживания. Хотя поле ее научной деятельности простиралось от эдиакарской фауны[14] до Homo erectus[15] и она даже читала лекции о Sapiens[16] и его боковых ветвях, в основном она работала с периодом от 630 миллионов до 200 тысяч лет назад. Современная Полинезия ее мало интересовала.
Размышления Эммы прервала стюардесса, которая убрала поднос и предложила напитки.
— Нам нужно заправиться, поэтому мы совершим короткую посадку в международном аэропорту Лос-Анджелеса, — объяснила она. — Но метеопрогноз для Таити не очень благоприятный, и мы должны торопиться, чтобы успеть до грозы.
— О, еще и это! В детстве мы так боялись гроз, но они случались редко, а теперь чуть не каждый день!
Стюардесса подхватила:
— Хуже всего, что к этому привыкаешь. Теперь это уже кажется нормальным!
Эмма подумала, что никогда не сможет к этому привыкнуть, ведь это серьезный признак того, что планета больна. А ведь это колыбель ее детей! Настроение у нее испортилось.
Увидев на стене телефон, Эмма спросила:
— Он работает?
— Да, конечно. Из-за неблагоприятных условий за бортом могут быть помехи или паузы, но вы можете позвонить.
— По кредитной карте?
— Нет, эта услуга включена в договор.
Эмма позвонила родителям в Сен-Клу и, услышав голос матери, сразу успокоилась. Дети были в школе. В большом семейном доме каждому отвели отдельную комнату. Им тут хорошо, сказала мать. Эмма передала всем привет и повесила трубку.
Она вспомнила лицо Жерлана на экране ноутбука: «Запишите координаты и фамилию представителя Еврокомиссии, который должен прибыть на остров накануне вашего приезда. Это Жан-Луи Монговиц, его номер телефона…» Эмма записала все, даже данные Тимоти Клемана, шофера, который должен был встретить ее, когда она выйдет из самолета. Попасть на Фату Хива было не просто. «Фалькон», на котором она летит сейчас, высадит ее на Таити, в аэропорту Папеэте, а оттуда другой, более легкий самолет доставит на Хива Оа.[17] Там ее встретит Тимоти и посадит на судно до Фату Хива — самый дальний и малонаселенный из островов архипелага. Жерлан в нескольких словах описал Фату Хива. Остров занимает пятнадцать километров в длину и пять в ширину. Кратеры двух потухших вулканов, покрытые роскошной растительностью, возвышаются над океаном. Настоящий тропический остров из рекламного ролика. На побережье две полинезийские деревни, население — пятьсот жителей. Жан-Луи Монговиц и местный проводник будут ждать ее на набережной Омоа, деревни, расположенной на юге острова. Где именно находится место, указанное в материалах проекта «GERIC», неизвестно, но на таком маленьком острове его нетрудно будет отыскать. Местные жители не могли не заметить представителей метрополии, приехавших в их маленький дикий рай. Неважно, где находится то, что они ищут, — прямо посреди деревни или в глухом лесу, — пары вопросов будет достаточно, чтобы найти базу «GERIC».
Эмма опять взяла телефон и потянулась за блокнотом, где был записан номер Монговица. Ведь можно просто позвонить ему и попытаться выяснить, что к чему. Целую минуту она слушала гудки и собиралась уже повесить трубку, когда ей наконец ответили. В трубке кто-то сопел. Вдруг Эмма вспомнила о разнице во времени — на десять часов меньше, чем в Париже, значит, там сейчас половина второго ночи.
— О, простите, — сказала она, — я вас разбудила! Это доктор Эммануэль Де Вонк, я еду к вам по поручению Франсуа Жерлана.
Монговиц, если это был он, не ответил и продолжал тяжело дышать в трубку.
