Стивен Кинг - Пост сдал
– Сколько лет было матери? – спрашивает Ходжес.
– Пока не установили, – отвечает Пит. – Но определенно не девочка.
– Семьдесят девять, – говорит Холли. – В одной из новостных статей, которые я просмотрела, дожидаясь, пока Билл меня заберет, написали, что ей было семьдесят три на момент Бойни у Городского центра.
– Чертовски стара для того, чтобы ухаживать за полным паралитиком, – замечает Ходжес.
– Она была крепкой старушкой, – сообщает Изабель, – если верить Карстейс. Сильной. И ей помогали. Денег хватало благодаря…
– Благодаря страховке, – завершает Ходжес. – Холли ввела меня в курс дела, пока мы ехали сюда.
Иззи бросает на Холли холодный взгляд. Холли не замечает. Оглядывает комнату. Оценивает обстановку. Принюхивается. Проводит рукой по спинке кресла матери. У Холли психологические проблемы, она невероятно педантична, но по части проницательности даст фору многим.
– Две помощницы приходили рано утром, – добавляет Пит. – Две в полдень, две вечером. Семь дней в неделю. Из частной компании… – он смотрит в блокнот, – «Помощь на дому». Всю тяжелую работу выполняли они. Есть еще и домработница, Нэнси Олдерсон, но она, очевидно, в отъезде. На календаре в кухне записано: «Нэнси в Шагрин-Фоллс». И вычеркнуты три дня: сегодня, вторник и среда.
Двое мужчин, тоже в перчатках и бахилах, идут по коридору. Как догадывается Ходжес, из той части дома, в которой жила Мартина Стоувер. Оба несут чемоданчики, в какие обычно складывают вещественные доказательства.
– В спальне и ванной комнате мы закончили, – говорит один.
– Есть что-нибудь? – спрашивает Иззи.
– Ничего неожиданного, – отвечает другой. – Из ванной вытащили довольно много седых волос. Это неудивительно, с учетом того, что именно там старушка и скончалась. Есть еще экскременты, но самая малость. Тоже неудивительно. – Заметив вопросительный взгляд Ходжеса, медэксперт добавляет: – Она была в трусах-памперсах. Женщина знала, что к чему.
– О-о-ох, – вырывается у Холли.
– Там есть стул для душа, – говорит первый эксперт, – но он стоит в углу, и на нем стопка полотенец. Похоже, его не использовали.
– Ее могли обтирать губкой, – вставляет Холли.
Она все еще шокирована упоминанием то ли трусов-памперсов, то ли дерьма в ванне, но ее глаза не замирают ни на секунду, оглядывают все и вся. Она может задать вопрос-другой, ввернуть реплику, однако по большей части молчит, потому что люди пугают ее, особенно когда они так близко. Но Ходжес хорошо знает Холли – насколько это возможно – и видит, что она впитывает и анализирует информацию.
Позже она заговорит, и Ходжес будет внимательно слушать. Годом раньше, в деле Зауберса, он уяснил для себя, что слушать Холли – всегда в плюс. Она думает не как все, мышление нестандартное, а интуиция иной раз сверхъестественная. И хотя Холли пуглива – Бог свидетель, на то есть причины, – иной раз может проявить храбрость. Именно благодаря ей Брейди Хартсфилд – он же Мистер Мерседес – сейчас находится в Клинике травматических повреждений головного мозга Озерного региона, относящейся к Мемориальной больнице Кайнера. Холли огрела Хартсфилда по голове носком, наполненным металлическими шариками, прежде чем тот успел устроить новую бойню, с куда большим количеством жертв, чем у Городского центра. Теперь Хартсфилд пребывает в сумеречной зоне, как говорит главный невролог Клиники травматических повреждений головного мозга – в «постоянном вегетативном состоянии».
– Люди со всеми парализованными конечностями могут принимать душ, – поясняет Холли, – но им это трудно из-за аппаратуры жизнеобеспечения, которой они обвешаны. Поэтому чаще всего их обтирают губкой.
– Пойдемте на кухню, там окна на солнечную сторону, не так мрачно, – предлагает Пит, и они идут туда.
Прежде всего Ходжес обращает внимание на сушку. На ней одна-единственная тарелка. Миссис Эллертон последний раз в жизни воспользовалась этой тарелкой, потом вымыла и поставила сушиться. Столешницы сверкают, пол выглядит настолько чистым, что с него можно есть. Ходжес предполагает, что и ее кровать наверху идеально заправлена. Возможно, она сама пылесосила ковры. И не забудьте про трусы-памперсы. Женщина поддерживала порядок там, где могла. Как человек, который сам всерьез подумывал о самоубийстве, Ходжес может поставить себя на ее место.
6Пит, Иззи и Ходжес сидят за кухонным столом. Холли кружит по кухне, иногда останавливается и через плечо Иззи смотрит на подборку фотографий на ее айпаде, озаглавленную «ЭЛЛЕРТОН/СТОУВЕР», время от времени роется на полках и в ящиках, ее затянутые в перчатки пальчики порхают как мотыльки.
Иззи по очереди выводит фотографии на экран, комментирует каждую.
На первой – две женщины средних лет. Обе крепкие, широкоплечие, в красной нейлоновой униформе «Помощи на дому», но одна – Джорджина Росс, предполагает Ходжес – плачет, судорожно обхватив себя за плечи. Другая, Ивонн Карстейс, не такая впечатлительная.
– Они пришли в пять сорок пять, – говорит Иззи. – У них есть ключ, поэтому они не стучали и не звонили. По словам Карстейс, Мартина иногда спала до половины седьмого. Миссис Эллертон всегда их встречала, поднималась около пяти и первым делом варила себе кофе. Только в это утро она не поднялась, и аромата кофе в доме не было. Они подумали, что старушка первый раз проспала, и даже порадовались за нее. По коридору осторожно прошли в спальню Мартины Стоувер, чтобы посмотреть, не проснулась ли та. И вот что они увидели.
Иззи показывает следующую фотографию. Ходжес ожидает очередного «о-о-ох» от Холли, но та молчит и пристально всматривается в фотографию. Стоувер в кровати, одеяло сдвинуто к коленям. Пластику ей так и не сделали, однако лицо кажется умиротворенным. Глаза закрыты, скрюченные запястья сцеплены. Питательная трубка торчит из худого живота. Инвалидное кресло – Ходжесу оно напоминает капсулу астронавта – стоит у кровати.
– В спальне Стоувер чувствовался запах. Только не кофе, а водки.
Следующая фотография. Прикроватный столик Стоувер крупным планом. Аккуратные ряды пузырьков с лекарствами. Измельчитель для таблеток, чтобы Стоувер могла их проглотить. Среди пузырьков – совершенно неуместная бутылка водки «Смирнов – тройная дистилляция» и пластиковый шприц. Бутылка пуста.
– Дама действовала наверняка, – вставляет Пит. – С этой водкой результат гарантирован.
– Как я понимаю, она желала своей дочери максимально быстрой смерти, – замечает Холли.
– Удачная догадка, – ледяным тоном произносит Иззи. Она не любит Холли, а Холли не любит ее. Ходжес это понимает, но представить себе не может, в чем причина. С Иззи они видятся редко, а поинтересоваться об этом у Холли не сподобился.
– А есть измельчитель крупным планом? – спрашивает Холли.
– Конечно, – отвечает Иззи, выводит следующую фотографию, и на ней измельчитель для таблеток огромный, как летающая тарелка. Внутри остатки белого порошка. – Мы уточним позже, но думаем, что оксикодон. Пузырек от него пуст, как и бутылка водки, хотя, если судить по наклейке, лекарство выписали всего три недели назад. – Она возвращается к Мартине, со сцепленными, будто для молитвы, руками. – Ее мать растолкла таблетки, высыпала порошок в водку, а потом влила водку в питательную трубку Мартины. Возможно, получилось даже эффективнее смертельной инъекции.
Иззи выводит на экран новые фотографии. На этот раз Холли издает: «О-о-ох», – но не отворачивается.
Первая – общий план ванной Мартины, со всеми необходимыми приспособлениями для обслуживания паралитика: очень низкая столешница с раковиной, очень низкие вешалки для полотенец и шкафчики, большая ванна, объединенная с душевой. Сдвижная стенка душевой закрыта, зато ванна на виду. А в ней Джейнис Эллертон, погруженная в воду по плечи, в розовой ночной рубашке. Ходжес думает, что рубашка надулась пузырем, когда Джейнис опускалась в воду, но на фотографии ткань прилипла к худому телу. На голове Джейнис полиэтиленовый пакет, завязанный на шее махровым поясом от банного халата. Из-под пакета выходит шланг, другой конец которого прикреплен к небольшому баллону, лежащему на кафельном полу. На баллоне – наклейка со смеющимися детьми.
– Комплект самоубийцы, – говорит Пит. – Наверное, прочитала о том, как его собрать, в Сети. Там достаточно сайтов, подробно объясняющих, что и как надо делать, еще и с картинками. К нашему приезду вода в ванне остыла, но наверняка была теплой, когда старушка залезала в нее.
– Теплая вода помогает расслабиться, – вставляет Иззи, и хотя не говорит «о-о-ох», на ее лице читается отвращение, когда она показывает следующее фото: лицо Джейнис Эллертон крупным планом. Полиэтилен затуманен конденсатом последних выдохов, но Ходжес видит, что ее глаза закрыты. Она тоже выглядит умиротворенной.
– В баллоне был гелий, – говорит Пит. – Такие можно купить в любом большом магазине-дискаунтере. Их используют для надувания шариков на день рождения ребенка, но они отлично подходят для самоубийства, если надеть на голову полиэтиленовый пакет. За головокружением следует дезориентация, и наступает момент, когда ты не можешь снять мешок с головы, даже если бы захотел. Потом – потеря сознания и смерть.
