Роберт Мазелло - Зеркало Медузы
Но сегодня его ожидало другое времяпрепровождение. У Дэвида была назначена двадцатиминутная встреча с руководительницей отдела прикладного искусства — с известным искусствоведом, которая, хвала небесам, являлась близкой подругой доктора Армбрастер. Накануне вечером он позвонил в «Ньюберри» (по чикагскому времени как раз был день), и доктор Армбрастер заверила его, что она подготовит благоприятную почву. «Если кто и знает, где может находиться ваш медальон, то это именно она. Женевьева Соланж! Повидайтесь с ней. Желаю вам удачи!» До назначенной встречи у них оставалось время, и они решили осмотреть экспозицию.
Музей, как обычно, был заполнен людьми. Дэвид с Оливией рассекали толпу, как пара барракуд в плотной стае мелких рыбешек. Поднявшись по широкой центральной лестнице, они направились в одно из самых популярных мест Лувра — пышно украшенную галерею Аполлона, где были выставлены королевские драгоценности. Точнее, то, что от них сохранилось.
Эту некогда величественную коллекцию веками расхищали воры и недобросовестные политики. Ее губили экстренные национальные распродажи, демонтажи экспозиций, различные перестройки и плохая организация учета. Фактически ее судьба отражала бурную историю страны. Начиная с Французской революции 1789 года сокровища королевской казны стали яблоком раздора для роялистов и бунтарей, аристократов и коммунаров, претендентов на трон, конспираторов и последующих королей. Даже королевская корона, которая использовалась при коронации в Реймсском соборе, где церемония проводилась традиционно с конца тринадцатого века, осталась без драгоценных камней. Камни попросту изъяли, заменив их цветными стекляшками. Казалось, нация опасалась, что королевские драгоценности обладали мистической силой, способной вернуть монархию, безжалостно уничтоженную на эшафотах гильотин. Возможно, французы действительно боялись, что если эти украшения уцелеют, их короли восстанут из праха и вновь провозгласят свою власть. Но если «Медуза» все еще и существовала, она могла быть в Лувре — в галерее Аполлона.
Разделившись у входа, Дэвид и Оливия направились в разные стороны. Им нужно было осмотреть уцелевшие предметы, собранные в зале. Несмотря на сократившийся объем украшений, коллекция по-прежнему поражала воображение. Здесь находился золотой венок, присвоенный Наполеоном Бонапартом, и блестящая тиара императрицы Евгении времен Второй империи. В экспозиции были представлены алмазные и сапфировые наборы украшений, которые носила Мария Амалия, жена Луи-Филиппа — последнего короля Франции. Под толстым стеклом на витрине лежала инкрустированная изумрудами тиара, принадлежавшая герцогине д’Ангулем — единственному ребенку Людовика XVI и Марии Антуанетты, уцелевшему после кровавых бань революции. (Их первенец, маленький Луи-Шарль, умер в десятилетнем возрасте под гнетом «ласковой» опеки Национального собрания.) Здесь же демонстрировалось несколько самых известных в мире бриллиантов: персиковая «Гортензия», вырезанный в форме щита «Санси» и многоцветный «Регент». Последний камень годами украшал плюмажи париков Марии Антуанетты, а затем рукоятку коронационной сабли Наполеона.
К сожалению, они не нашли ни одного предмета с мотивами шлема великого Зевса. И тут не выставлялись такие скромные украшения, как небольшие зеркала и серебряные медальоны. Встретившись в дальнем конце галереи, Дэвид и Оливия торопливо направились к крылу Ришелье, где располагался отдел прикладного искусства. Они прошли через служебные двери и будто перепрыгнули из одного века в другой — из позолоченных залов дворца, которым прежде являлся Лувр, в аккуратный офисный комплекс двадцать первого века с остекленными кабинками и мерцавшими компьютерными экранами. Кабинет руководителя с видом на внутренний двор располагался в конце крыла. Мадам Соланж оказала им теплый прием.
— Мы с Патрисией вместе учились в Кембридже, — сказала она. — Я была так рада снова пообщаться с ней.
Дэвид не сразу понял, что речь шла о докторе Армбрастер. Когда они с Оливией сели в кресла у аккуратного рабочего стола, мадам Соланж продолжила:
— Она сообщила, что вы ищите какой-то уникальный предмет. И что у вас имеются интересные документы, которые вы можете продемонстрировать мне.
Она протянула руку к его опечатанной сумке.
— Да, конечно, — ответил он, передавая сумку через стол.
У мадам Соланж имелся опыт в таких делах. Используя нож «Эксакто», она быстро удалила бумажную ленту, а затем придвинула сумку Дэвиду. Он бережно вытащил копию наброска и разложил ее перед француженкой.
— Этот предмет называется «Медуза».
Судя по ее изумленному вздоху, она была впечатлена наброском. Мадам Соланж протерла очки, склонилась над рисунком и наконец сказала:
— Красивая вещь. Но я не вижу подписи. Вы знаете, кто художник?
— Бенвенуто Челлини, — ответил Дэвид.
— Челлини? — недоверчиво переспросила она. — Откуда вам это известно?
— Поначалу мы пользовались информацией бывшего владельца наброска. Однако когда оригинал был подарен «Ньюберри», мы провели тщательную проверку с экспертизой почерка, бумаги и чернил. Все результаты подтвердили авторство Челлини и подлинность этого документа.
Он сунул руку в сумку, что предъявить лабораторные отчеты, но мадам Соланж отмахнулась от них.
— Я верю вам на слово. Не будем зря тратить время.
Она отодвинула отчеты в сторону и задумчиво потеребила в руках кончики шелкового шарфа, повязанного вокруг ее шеи. Естественно, от Эрме. В Париже, как заметил Дэвид, даже сотрудники музея обожали шик.
— Неужели это ранний набросок горгоны для флорентийского «Персея»? — озвучила она свои размышления.
— Нет, — ответил Дэвид, переворачивая набросок и указывая на аннотацию. — Это медальон с небольшим зеркалом на задней стороне. Он был изготовлен из серебра и выполнен в технике черни.
Мадам Соланж нахмурилась.
— Я не знала, что Челлини и его ученики создавали медальоны с зеркалами.
— Для нас это тоже стало сюрпризом, — вмешалась Оливия. — Вот почему мы обратились к вам за помощью.
— В архивах Медичи мы нашли документы, указывающие, что в середине пятнадцатого века данная вещь была подарена королеве Франции, — пояснил Дэвид. — Нам хотелось бы узнать, не стала ли она частью луврской коллекции.
Мадам Соланж скептически поморщилась, но повернулась к экрану компьютера.
— Наша коллекция так велика, что мы выставляем в залах только ее малую толику. Давайте проверим реестр.
Ее тонкие пальцы быстро застучали по клавишам, вводя служебный логин и пароль. Музейная база данных называлась системой «Атлас».
— Если у нас имеется нечто схожее с вашим описанием, «Атлас» тут же найдет эту вещь.
Дэвид встал за спиной мадам Соланж и нетерпеливо склонился вперед. Оливия бесцеремонно присела на подлокотник ее кресла. Француженка вывела на экран строку поиска и написала имя Челлини. Система выдала лишь ссылки на его знаменитую статую и солонку короля Франциска. Мадам Соланж ввела слово «Медуза», и на экране появились ссылки на несколько сотен объектов, начиная от урн и кончая монетами и кувшинами. Ни один из предметов не был зеркалом или драгоценным украшением. Переключившись на другую базу данных, с неожиданным названием «Лорис-Дорис», француженка вновь ввела ключевые слова в различных конфигурациях. Но программа не нашла ни одного совпадения.
Мадам Соланж печально улыбнулась. Откинувшись на спинку кресла, она взглянула на Дэвида.
— Наверное, я не первая говорю вам это, но медальон мог затеряться в веках. Даже если он попал в казну монархов, его могли украсть в 1792 году, когда мятежники разграбили королевскую сокровищницу.
— Но воры были пойманы, — возразила Оливия. — Разве не так?
— Да, их поймали, и, прежде чем обезглавили, один из воров по имени Депейрон под пытками признался, что некоторое количество золота и драгоценных камней спрятано на чердаке старого дома в районе Ле Аль. Однако такой медальон не мог представлять для воров особой ценности.
Мадам Соланж задумчиво провела пальцами по краю наброска.
— Вы сказали, что он сделан из серебра в технике черни? Нет, они не стали бы брать его.
— Даже если бы у горгоны были рубины в глазах? — спросил Дэвид.
— На этом рисунке рубины не указаны.
— Я знаю, — согласился Дэвид. — Но в записях, которые я нашел в Академической библиотеке во Флоренции, они упоминались.
— Тогда есть шанс, что медальон находится в парижском Музее естественной истории. У них там прекрасная коллекция минералов.
— Медальон в коллекции минералов?
— В 1887 году, когда правительство с опаской ожидало мятежа бонапартистов, министру финансов поручили провести аудит уцелевших королевских сокровищ. Если украшения имели драгоценные камни, их передавали Музею естественной истории. В результате этого коллекция минералов обогатилась сотнями разных вещей, начиная от гипнотических кристаллов Калиостро и кончая булавками с жемчугом и бриллиантами, некогда принадлежавшими Марии Антуанетте. Рубины в глазах горгоны могли спасти ваш медальон. Шанс небольшой, но он достаточно реальный. Кто знает? Возможно, вам повезет.
