Хуан Марторель - Маска майя
Он снова в ярости прошелся по камере, понимая, что даже его огромной силы не хватит на то, чтобы выбить дверь, удерживающую его взаперти. Его человеческое тело все еще сидело на циновке, боком ко входу в камеру. Балам посмотрел на него и снова задумался о том, насколько же безвыходно его положение: даже если ягуару удастся сбежать, ему придется вскоре вернуться, чтобы вселиться в это неподвижное тело.
И он почувствовал, что впадает в отчаяние.
Но в это время какой-то шум заставил зверя насторожиться. Это были шаги нескольких человек, и они приближались к камере. Ягуар осмотрелся и в конце концов притаился возле двери так, чтобы она, распахнувшись, закрыла его собой.
32
Город майя Тикаль, 628 год н. э.
Шаги замерли перед камерой, и ягуар теперь знал, что за дверью стоят двое. Он смог различить кислый запах, присущий только человеческим существам.
Он услышал, как отодвинулся засов, и потом дверь открылась, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы позволить пришедшим заглянуть внутрь камеры. Потом тяжелая деревянная дверь продолжила свое медленное движение, пока проход не стал свободным.
Два человека возникли перед ягуаром, и, хотя они стояли к нему спиной, он без труда узнал одного из них: Черного Света он бы не перепутал ни с кем. Сопровождавший его воин мог быть одним из тех, кто задержал Балама. В руках у них были короткие мечи с обсидиановыми лезвиями, и они крепко сжимали их, готовясь нанести удар.
Некоторое время они пребывали в нерешительности. Без сомнения, их удивило отсутствие реакции у заключенного, но потом Черный Свет кивком указал на циновку.
И Балам понял, что он должен действовать немедленно, потому что на карту была поставлена его собственная жизнь, хотя его бездыханное тело и не осознавало этого.
Он вмиг оценил положение и решил напасть сначала на воина, сопровождавшего сына Большого Скорпиона. Высокий и сильный, он мог стать серьезным противником, если его не захватить врасплох. Зверь почувствовал в своей пасти привкус, предвещающий близость боя, и с легкостью, изумившей его самого, набросился на свою добычу.
Через несколько секунд все было кончено: оба человека простерлись на полу камеры со свернутыми шеями. Черный Свет встретил свою смерть с выражением лица, отражавшим непонимание и страх; он бросил последний взгляд на неподвижное тело Балама. И лишь когда уже было поздно, он вспомнил о своем мече, однако тот так и не пригодился ему, атакованному неистовым зверем сельвы.
Ягуар смотрел на трупы, расхаживая кругами по камере, стараясь подавить свой инстинкт и забыть вкус крови, который все еще ощущал на языке.
Он выглянул за дверь, чтобы проверить, не идет ли кто-нибудь еще. Но он увидел только длинный коридор, по которому его сюда привели, и не было слышно шума, свидетельствовавшего о присутствии людей.
Если бежать, то сейчас. И он мысленно поблагодарил богов за ту возможность, которую они ему предоставили.
Он подошел к своему телу и успокоил свою душу, готовя ее к возвращению. Он старался не смотреть на себя, зная по опыту, что потом его будет преследовать неприятное, беспокоящее ощущение.
Вскоре уже человеческие глаза Балама осматривали знакомый интерьер камеры, пока его члены восстанавливали подвижность. От тела ягуара, как это всегда происходило, не осталось ни малейшего следа, хотя молодой майя уже воспринимал это как нечто само собой разумеющееся.
Он еще раз посмотрел на трупы и не испытал никакой жалости к Черному Свету. Ему не нужно было напоминать себе, что несколько мгновений назад принц вошел в эту камеру, намереваясь убить его, да и вообще, сыну короля Наранхо так и не удалось заставить Балама поверить в те теплые чувства, которые он якобы испытывал к нему.
Он убедился, что в мешочке, доставленном летучей мышью, еще осталось немного жидкости, и снова запечатал его восковой пробкой, а потом спрятал в своей одежде, предполагая, что, возможно, он ему еще понадобится.
Подняв с пола меч, принадлежавший воину, который сопровождал принца Наранхо, Балам подумал, не надеть ли и плюмаж, отличавший воина как члена Ордена Орлов Наранхо. Но затем решил, что лучше всего будет скрыться незамеченным и что ночью никто не будет всматриваться в цвета перьев, а кроме того, они могут привлечь к нему ненужное внимание.
Он дважды глубоко вздохнул, с силой сжал рукоятку меча и направился к двери. Стоя в коридоре, он попытался вспомнить путь, по которому его привели сюда. Ему придется пересечь дворик, прежде чем подойти ко входу во дворец. А там, без сомнения, будет часовой. Если кто-нибудь попытается задержать его, он побежит так быстро, как только сможет, рассчитывая, что близлежащие заросли послужат ему укрытием.
Царила полная тишина, подтверждая его догадку, что Черный Свет намеренно выбрал для его заключения уединенное и пустынное место.
Он уже находился там, где коридор переходил во дворик, освещенный лишь луной, когда увидел, что несколько человек пересекают его, приближаясь. Баламу показалось, что их было по меньшей мере трое, и вскоре он смог услышать их голоса, хотя они пытались говорить тихо. Они спешили, и встреча с ними казалась неминуемой.
Он посмотрел назад, намереваясь спрятаться в одной из комнат, выходивших в коридор, но вдруг замер, решив, что слух сыграл с ним злую шутку: один из голосов — а он бы узнал его среди тысячи — принадлежал Никте. Принцесса старалась говорить шепотом, но была слишком взволнована для этого, и Балам четко различал ее голос. И вот он увидел ее, залитую лунным светом, в центре дворика. Он уже не собирался прятаться, хотя и подавил свой первый порыв броситься к ней. Ее сопровождали мужчина и женщина, и через секунду он с отвращением узнал девушку, предавшую его. Служанка Никте следовала за госпожой, опустив голову и придерживая свою просторную юбку. На мужчине был головной убор воина, и размер его плюмажа говорил о том, что это один из начальников.
Балам сделал шаг вперед, зная, что может не бояться принцессы, и произнес ее имя со сдерживаемым волнением.
— Никте!
Девушка подняла руку к горлу, задыхаясь от сдавленного крика, а воин поспешно схватился за меч. Балам вспомнил, что тоже вооружен, и отшвырнул свой меч, протягивая руки к принцессе.
Никте жестом остановила воина, сопровождавшего ее, и бросилась навстречу Баламу, взяв его руки в свои.
— Так это правда! Слава богам, ты жив! — Она указала на служанку, стоявшую с опущенной головой. — Серая Газель только что мне во всем призналась, и я испугалась, что уже поздно… О Балам! Я бы не пережила, если бы с тобой что-нибудь случилось.
Ему захотелось обнять и поцеловать ее, сказать ей, что он сумел выжить только благодаря своей любви к ней, но понял, что сейчас не время. Глаза девушки говорили ему, что не нужно выражать словами то, что она и так хорошо знала.
— А Черный Свет? Кто тебя освободил?
— Никте, я жив потому, что умерли те, кто этой ночью хотел убить меня… и один из них был Черный Свет. Вы найдете их тела в камере, в которой меня заперли, в конце коридора. — Балам сделал паузу, глядя на воина, почтительно отступившего в сторону. — Черный Свет был гостем в этом дворце, и его отец, Большой Скорпион, находится сейчас в вашем городе. Мое присутствие здесь непросто объяснить, и оно создаст проблемы для твоего отца… и для тебя. Лучше мне исчезнуть, и как можно скорее.
Принцесса какое-то время обдумывала ситуацию и в конце концов кивнула.
— Ты прав, Балам. Времена трудные, все идет не так, как нам хочется. Серая Газель проводит тебя и поможет покинуть дворец. Никто не будет задавать тебе вопросов, если ты пойдешь с ней. И не беспокойся, — сказала она, видя, что юноша собирается возразить. — Она действительно раскаивается. Черный Свет использовал ее, чтобы следить за мной, и держал ее в страхе. А мы, — теперь она обратилась к воину, — пойдем вместе в дальнюю камеру. Я боюсь, что ночь будет длинной. — Она снова посмотрела на Балама и взяла его за руку. — Любимый, мы скоро увидимся. Ты даже не представляешь, как я этого хочу.
Несколько минут спустя молодой майя затерялся в зарослях. К счастью, он догадался хотя бы назначить место встречи двум своим товарищам по этой авантюре.
33
Пирамида Каана, древний город майя Караколь, 2001 год
— «Река, ведущая к маске, не станет видимой без вмешательства богов, и только следуя вдоль ее русла, вы сможете приблизиться к сокровищу». Странно, что я так хорошо запомнил эти слова. Сны обычно забываются…
— Я тоже хорошо помню свой, Аугусто, и видишь ли, у меня есть сомнения, что это был только сон. Как выглядел Каб К’у?
— Как летучая мышь. Большая белая летучая мышь. Единственное, что мне пришло в голову на следующий день, это мысль о том, какими глупыми бывают сны. Ах, Николь, и он также сказал нечто, весьма похожее на то, что ты услышала от Чан К’у: «Время маски определено и не может быть изменено». Не знаю, что и думать. У меня в голове все смешалось…
